Незнакомый голос . Это ответ солдата!
Даллес . Что нового произошло у вас за это время?
Вольф . Кессельринг вызван в ставку фюрера. Это самая неприятная новость.
Даллес . Вы предполагаете…
Вольф . Я не жду ничего хорошего от срочных вызовов в ставку фюрера.
Даллес . А по нашим данным, Кессельринг отозван в Берлин для того, чтобы получить новое назначение: командующий Западным фронтом.
Вольф . Я слышал об этом, но данные пока что не подтвердились.
Даллес . Подтвердятся. В самое ближайшее время.
Вольф . В таком случае, может быть, вы назовете мне преемника Кессельринга?
Даллес . Да. Я могу назвать его преемника. Это генерал-полковник Виттинхоф.
Вольф . Я знаю этого человека.
Даллес . Ваше мнение о нем?
Вольф . Исполнительный служака.
Даллес . По-моему, ныне такую характеристику можно дать подавляющему большинству генералов вермахта.
Вольф . Даже Беку и Роммелю?
Даллес . Это были истинные патриоты Германии.
Вольф . Во всяком случае, у меня прямых контактов с генералом Виттинхофом не было.
Даллес . А у Кессельринга?
Вольф . Как заместитель Геринга по люфтваффе, фельдмаршал имел прямой контакт почти со всеми военачальниками ранга Виттинхофа.
Даллес . А как бы вы отнеслись к нашему предложению отправиться к Кессельрингу и попросить его капитулировать на Западном фронте, предварительно получив согласие Виттинхофа на одновременную капитуляцию в Италии?
Вольф . Это рискованный шаг.
Даллес . Разве мы все не рискуем?
Незнакомый голос . Во всяком случае, ваш контакт с Кессельрингом на Западном фронте помог бы составить ясную и конкретную картину: пойдет он на капитуляцию или нет.
Вольф . Он согласился на это в Италии, почему он изменит свое решение там?
Даллес . Когда вы сможете посетить его на Западном фронте?
Вольф . Меня вызывали в Берлин, но я отложил поездку, поскольку мы условились о встрече…
Даллес . Следовательно, вы можете вылететь в Берлин сразу же по возвращении в Италию?
Вольф . Да. В принципе это возможно… Но…
Даллес . Я понимаю вас. Действительно, вы очень рискуете, вероятно, значительно больше всех нас. Однако иного выхода в создавшейся ситуации я не вижу.
Незнакомый голос . Выход есть.
Геверниц . Вы инициатор переговоров, но вы, вероятно, пользуетесь определенной поддержкой в Берлине. Это позволит вам найти повод для визита к Кессельрингу.
Даллес . Если прежде всего вас волнует судьба Германии, то в данном случае она, в определенной мере, находится в наших руках.
Вольф . Конечно, этот довод не может оставить меня равнодушным.
Даллес . Можно считать, что вы отправитесь на Западный фронт к Кессельрингу?
Вольф . Да.
Даллес . И вам кажется возможным склонить Кессельринга к капитуляции?
Вольф . Я убежден в этом.
Даллес . Следовательно, генерал Виттинхоф последует его примеру?
Вольф . После того, как я вернусь в Италию.
Геверниц . И в случае каких-либо колебаний Виттинхофа вы сможете повлиять на события здесь?
Вольф . Да. Естественно, в случае надобности вам будет необходимо встретиться с генералом Виттинхофом: здесь или в Италии.
Даллес . Если вам покажется это целесообразным, мы пойдем на такой контакт с Виттинхофом. Когда можно ждать вашего возвращения от Кессельринга?
Вольф . Я стучу по дереву.
Даллес . Я стучу по дереву.
Незнакомый голос . Мы стучим по дереву.
Вольф . Если все будет хорошо, я вернусь через неделю и привезу вам и Виттинхофу точную дату капитуляции войск рейха на западе. К этому часу капитулирует наша группа в Италии.
Геверниц . Скажите, сколько заключенных томятся в ваших концлагерях?
Вольф . В концлагерях рейха в Италии находится несколько десятков тысяч человек.
Даллес . Что с ними должно произойти в ближайшем будущем?
Вольф . Поступил приказ уничтожить их.
Геверниц . Этот приказ может быть приведен в исполнение за время вашего отсутствия?
Вольф . Да.
Даллес . Можно предпринять какие-то шаги, чтобы не допустить исполнения этого приказа?
Вольф . Полковник Дольман останется вместо меня. Я верю ему как себе. Даю вам слово джентльмена, что этот приказ исполнен не будет.
Геверниц . Господа, пойдемте на террасу, я вижу, готов стол. Там будет приятнее продолжать беседу, здесь слишком душно…»
16.3.1945 (23 часа 28 минут)
Ночью Кэт с детьми уезжала в Париж. Вокзал был пустынный, тихий. Лил дождь. Сонно попыхивал паровоз. На мокром асфальте расплывчато змеились отражения фонарей. Кэт все время плакала, потому что только сейчас, когда спало страшное напряжение этих дней, в глазах ее, не исчезая ни на минуту, стоял Эрвин. Он виделся ей все время одним и тем же: в углу за радиолами, которые он так любил чинить в те дни, когда у него не было сеансов радиосвязи с Москвой.
Штирлиц сидел в маленьком вокзальном кафе возле большого стеклянного окна: отсюда ему был виден весь состав.
— Мсье? — спросила толстая улыбчивая официантка.
— Сметаны, пожалуйста, и чашку кофе.
— С молоком?
— Нет, я бы выпил черный кофе.
Официантка принесла ему кофе и взбитую сметану.
— Знаете, — сказал Штирлиц, виновато улыбнувшись, — я не ем взбитую сметану. Это у меня с детства. Я просил обыкновенную сметану, просто полстакана сметаны.
Официантка сказала:
— О, простите, мсье…
Она открыла прейскурант и быстро полистала его.
— У нас сметана восьми сортов, есть и взбитая, и с вареньем, и с сыром, а вот простой сметаны у нас нет. Пожалуйста, простите меня. Я пойду к повару и попрошу его придумать что-нибудь для вас. У нас не едят простую сметану, но я постараюсь что-нибудь сделать…
«У них не едят простую сметану, — подумал Штирлиц. — А у нас мечтают о простой корке хлеба. А здесь нейтралитет: восемь сортов сметаны, предпочитают взбитую. Как, наверное, хорошо, когда нейтралитет. И для человека, и для государства… Только когда пройдут годы, вдруг до тебя дойдет, что, пока ты хранил нейтралитет и ел взбитую сметану, главное-то прошло мимо. Нет, это страшно: всегда хранить нейтралитет. Какой, к черту, нейтралитет? Если бы мы не сломили Гитлера под Сталинградом, он бы оккупировал эту Швейцарию — и тю-тю нейтралитет вместе со взбитой сметаной».
— Мсье, вот простая сметана. Она будет стоить несколько дороже, потому что такой нет в прейскуранте.
Штирлиц вдруг засмеялся.
— Хорошо, — сказал он. — Это не важно. Спасибо вам.
Поезд медленно тронулся. Он смотрел во все окна, но лица Кэт так и не увидел: наверное, она забилась в купе, как мышка, со своими малышами.
Он проводил глазами ушедший состав и поднялся из-за стола. Сметану он так и не съел, а кофе выпил.
Молотов вызвал посла Великобритании сэра Арчибальда Кэрра в Кремль к восьми часам вечера. Молотов не стал приглашать посла США Гарримана, зная, что Кэрр — опытный кадровый разведчик и вести с ним разговор можно будет без той доли излишней эмоциональности, которую обычно вносил Гарриман. Трижды сдавив большим и указательным пальцами картонный мундштук «Казбека», Молотов закурил: он слыл заядлым курильщиком, хотя никогда не затягивался. Он был подчеркнуто сух с Кэрром, и острые темные глаза его поблескивали из-под стекол пенсне хмуро и настороженно. Беседа была короткой: Кэрр, просмотрев ноту, переданную ему переводчиком наркома Павловым, сказал, что он незамедлительно доведет ее текст до сведения правительства его величества.
