ею пользуются для охоты на водоплавающую дичь.
– Используют ли ее для плавания вниз по Темзе?
– Да, используют.
Грант осведомился, смогут ли они в виде большого одолжения предоставить ему свою моторную лодку часа через полтора, и, получив согласие, позвонил Баркеру. (К этому времени господин в модных ботинках оставил всякую надежду что-нибудь услышать и удалился.) Он попросил передать Уильямсу, если тот появится до его приезда, чтобы ждал его у вестминстерского причала. Если не будет Уильямса, то пусть пошлют Сангера.
Грант воспользовался тем, что в период ланча движение на улицах сравнительно небольшое, и на тех участках дороги, где не было ограничителей скорости, превзошел сам себя в искусстве деликатного вождения машины и добрался без происшествий. Он нашел Уильямса в условленном месте – правда, несколько запыхавшегося, поскольку он только что прибыл из Ярда, – и отправил назад разочарованного Сангера. Уильямс был полон решимости по мере возможности до конца участвовать в событиях и не желал никому уступать этой чести, тем более что Баркер предупредил его – должно произойти нечто чрезвычайно важное.
– Ну, вероятно, достопочтенный отче был поражен?
– Не столько он, сколько сам брат Алоиз. Ему и в голову не приходило, что мы его можем зацепить. По тому, как он себя повел во время ареста, думаю, не только наша полиция им интересуется.
– Нисколько не удивлюсь, если так и окажется.
– Куда мы направляемся, сэр?
– В район Челси-Рич. Излюбленное место художников и исполнителей народных танцев.
Уильямс заботливо оглядел своего шефа и с удовлетворением отметил, что после возвращения юного Тисдейла вид у Гранта стал значительно лучше.
Полицейский катер подошел к берегу возле Ривер-Вок, двести семьдесят шесть, у того места, где стояла большая, окрашенная в стальной цвет моторная лодка. Он осторожно стал приближаться к ней, пока два судна почти не соприкоснулись бортами. Грант шагнул в лодку.
– Пошли со мной, Уильямс, – приказал он. – Мне нужен свидетель.
Кабина оказалась запертой. Грант бросил взгляд на дом напротив и покачал головой:
– Придется рискнуть. Я уверен, что на этот раз не ошибаюсь.
В присутствии речной полиции он сломал замок и вошел в кабину. Там было так, как и должно быть в кабине морского судна: все было на своих местах и блестело как новое. Грант начал методически проверять ящики. В одном из них, носовом, нашел то, что искал. Непромокаемое пальто. Черное. Купленное в Канне. С оторванной пуговицей на правом обшлаге.
– Заберите, Уильямс, и пройдемте со мной в дом.
Горничная сказала, что мисс Китс дома, и вышла, оставив их внизу в столовой. Комнату отличало отсутствие каких бы то ни было украшений, все здесь выглядело холодным и строгим, но вполне современным.
– Больше походит на клинику, где удаляют аппендикс, чем на место, где едят бифштексы, – заметил Уильямс.
Грант не ответил.
Лидия вошла с улыбкой. Браслеты ее звенели, бусы клацали.
– Извините, что не приглашаю вас наверх, но мои клиенты могут неверно истолковать ваш дружеский визит, мой дорогой Лев.
– Значит, там, у Марты, вам было известно, кто я?
– Разумеется. Вы недооцениваете мой дар ясновидения, милый мистер Грант. Почему бы вам не представить вашего приятеля?
– Это сержант Уильямс.
Грант заметил легкое замешательство, тем не менее, здороваясь с Уильямсом, она сохранила спокойствие. Но тут она увидела, что он держит под мышкой.
– Зачем вам мое пальто? – спросила она резко.
– Так это ваше пальто? То, что было в одном из ящиков в кабине моторки?
– Конечно мое! Как вы посмели проникнуть на лодку?! Кабина всегда на замке!
– Замок будет починен, мисс Китс. А пока должен, к великому сожалению, объявить, что арестую вас за убийство мисс Кристины Клей, совершенное вами в среду утром в Расщелине, возле Вестовера, и предупредить, что все вами сказанное может быть использовано стороной обвинения.
Ее лицо мгновенно изменилось: обычное выражение самодовольства сменилось гримасой слепой ярости, которую Грант заметил в тот раз, когда Джуди Селлерс с насмешкой отозвалась о ее даре.
– Вы не можете меня арестовать, – заявила она. – Звезды этого не говорят. Мне ли не знать? От меня у звезд нет секретов. Они мне предрекают славу. Это вы – тот несчастный глупец, кому суждено всю жизнь спотыкаться и делать ошибки. А меня ждет только успех. Я могу делать все, что пожелаю. Так возвестили небеса, и так будет. Это судьба. «Есть люди, которые рождены для величия» – вот единственная истина, все другое – ложь. Если человек не рожден великим, он никогда им не станет. Я была рождена для славы. Для того, чтобы стать лидером. Чтобы все человечество чтило меня…
– Мисс Китс, вам придется сейчас же отправиться вместе с нами. Всю одежду, которая вам может понадобиться, отправят потом.
– Какую одежду?
– Которую вам предстоит носить в тюрьме.
– Не понимаю. Вы не смеете запирать меня в тюрьму. В моем гороскопе этого нет. Звезды говорят, я могу сделать все, что захочу.
– Каждый может сделать все, что захочет, было бы желание. Но каждый обязан и отвечать за свои поступки. Позовите, пожалуйста, горничную и предупредите ее, что вас долго не будет. И пусть принесет вашу шляпку, если она вам нужна.
– Она мне не нужна. И никуда я с вами не поеду. Я поеду в гости к Марте. Вы, наверное, знаете – она получила роль Кристины. В новом фильме. Это моих рук дело. Все, что мы делаем, предначертано заранее. Это так просто: наше действие попадает в заранее намеченную цель, как удар молоточка по клавише в музыкальной шкатулке. Вы, конечно, знаете, как она работает? Может, и не знаете. Вы ведь не любитель музыки? От Марты я отправлюсь на прием к Оуэну Хьюджеду. Ну а потом видно будет. Приходите вечером, и мы все обсудим. Вы знакомы с Оуэном? Очаровательный человек. Его роль тоже была обозначена заранее. Если бы не он, такая мысль никогда бы не пришла мне в голову. Нет, я не то хотела сказать. Великие свершения достойны только великих людей. Они осуществляются в любом случае. Но для этого требуется малюсенький импульс. Как для электрического тока – нажатие кнопки или выключателя. Я использовала это остроумное сравнение на прошлой неделе во время лекции в Шотландии. Она очень успешно прошла. Точное сравнение, правда? Может, хотите шерри? Я что-то очень рассеянна сегодня. Это потому, что я все время думаю о тех, кто ждет там, наверху, чтобы я им рассказала.
– О чем рассказали?
– О себе. Нет, не о себе – о них самих. Они для этого и собрались. Я что-то сбиваюсь. Они хотят знать, что их ждет. И лишь одна я могу им это сказать. Только
