пп-ижамах…
Он стал дрожать так, что у него зуб на зуб не попадал – начинала сказываться реакция после пережитого. Грант помог ему переодеться и укрыл потеплее. Потом позвонил портье и попросил принести горячего супа и вызвать врача. Потом связался по телефону с Ярдом и сообщил добрую весть, в то время как Тисдейл следил за ним лихорадочными глазами. Покончив с телефонными переговорами, Грант подошел к постели и сказал:
– Словами не передать, как я перед вами виноват. Чего бы я не отдал за то, чтобы этого не произошло!
– Одеяла! Простыни, подушки и наволочки! Покрывало! – лепетал Тисдейл. – Боже, какое блаженство! Прочтите за меня вечернюю молитву! – И с этими словами он внезапно уснул.
Глава двадцать пятая
Утром, поскольку, по словам доктора, «у пациента наблюдается определенный застой в легких, который в любую минуту может перейти в пневмонию», Грант вызвал к Тисдейлу его тетушку Мьюриэл. Тетушку пришлось разыскивать через Скотленд-Ярд, так как Тисдейл упрямо отрицал наличие каких бы то ни было родственников. Уильямса отправили в Кентербери арестовывать брата Алоиза, а Грант планировал после ланча поехать в Лондон и встретиться с Чампни. Он позвонил полковнику Баргойну, чтобы сообщить радостную весть о появлении Тисдейла, и к телефону подошла Эрика.
– Ой, как я за вас рада! – воскликнула она.
– За меня?!
– Конечно. Представляю, как вы переживали все это время.
Лишь тут Грант осознал, насколько это действительно его угнетало: ведь ему постоянно приходилось подавлять страх, что с Тисдейлом случилось что-то непоправимое. Какая она милая, эта малышка.
Эта милая малышка утром отправила пациенту дюжину яиц прямо из-под стейнсовских кур.
– Как это похоже на нее, – сказал Грант Тисдейлу, – послала не цветы, как это делают обычно, а свежие яйца.
– Надеюсь, ей тогда не очень досталось за то, что она приносила мне пищу? – обеспокоенно спросил тот.
Он говорил о событиях недельной давности так, будто они произошли много лет назад. Дни, проведенные в закутке между цистернами, показались ему вечностью.
– Как раз наоборот. Она спасла вашу голову и мою репутацию. Это ведь она нашла пальто. Вам запрещено разговаривать.
Но ему пришлось все-таки рассказать все с начала до конца. Грант ушел, а Тисдейл все повторял в полном изумлении: «Ну и ну!»
Между тем предстоящий разговор с Чампни вызывал у Гранта нешуточное беспокойство. Предположим, он прямо скажет: «Послушайте, вы и Джасон Хармер солгали мне по поводу ваших действий в такую-то ночь. Чем вы занимались тогда?» Что он услышит в ответ? «Дорогой мой, я отказываюсь отвечать за то, что говорил вам Хармер, но он был моим гостем на „Петронелл“, а ночью мы отправились на катере ловить рыбу». И у обоих окажется великолепное алиби. Гранта по-прежнему занимала мысль о возможности контрабанды. Но что за товар мог одновременно представлять интерес и для Хармера, и для Чампни? И потом, для того чтобы переправить контрабанду с корабля на берег, целая ночь ни к чему. А оба они отсутствовали всю ночь. Что отняло у них столько времени – с полуночи до утра?
Все время после доклада Римелла Грант безуспешно пытался вспомнить, о чем именно говорил Чампни непосредственно перед тем, как неточно упомянул о дате своего возвращения. Ему почему-то казалось, что вспомни он об этом – и для него все сразу прояснилось бы.
Он решил спуститься вниз и постричься перед отъездом в Лондон. Эту стрижку ему было суждено запомнить надолго. Он уже протянул руку, чтобы толкнуть дверь в парикмахерскую, как вдруг ему ясно вспомнился ленивый голос Чампни, произносящий всего одну фразу. Так вот о чем он тогда говорил! Перед мысленным взором Гранта замелькали отдельные эпизоды – теперь они выстраивались в стройной последовательности и давали ясную картину. Он развернулся, пошел к телефону и попросил связать его со спецслужбой. Задав несколько вопросов, он, широко улыбаясь, направился в салон парикмахерской. Теперь он знал, о чем будет вести разговор с Эдуардом Чампни.
Все мастера, как это обычно бывает по утрам, оказались заняты.
– Одну минуточку, сэр, – торопливо сказал распорядитель. – Вам придется чуть-чуть подождать.
Грант опустился на один из стульев у стены, потянулся к кипе журналов на полке, и пачка развалилась. Журналы были потрепанные и в большинстве своем старые. Он взял один из них – американский «Серебряный экран» – только из-за того, что на обложке была фотография Кристины Клей, и рассеянно стал листать страницы. Букет был обычный. О ком-то в пятидесятый раз сообщали «подлинную правду», причем она разительно отличалась от всех предыдущих сорока девяти «подлинных правд». Какая-то блондинка с куриными мозгами писала о том, как она по-новому прочла для себя Шекспира. Другая рассказывала, как ей удается сохранить фигуру. Актрисочку, которая понятия не имела, где у сковородки ручка, сфотографировали дома на кухне, за выпечкой пирожных; кинозвезда мужеского пола превозносил своих собратьев по ремеслу. Грант небрежно перелистывал оставшиеся страницы. Он уже собирался положить этот номер и взяться за другой, как вдруг его внимание привлекла одна заметка. Грант стал ее читать с возрастающим интересом. Дочитав до конца, он поднялся на ноги с журналом в руках.
– Ваша очередь, сэр, – сказал парикмахер. – Сюда, пожалуйста.
Но Грант будто не слышал.
– Сейчас мы вас обслужим, сэр. Извините, что заставили ждать.
Грант обвел салон невидящим взглядом.
– Можно я захвачу это с собой? Журнал все равно старый. Благодарю вас заранее, – проговорил он и почти бегом покинул салон.
Они поглядели ему вслед и принялись весело шутить по поводу того, что` он такое интересное вычитал.
– Нашел родственную душу, – сказал один.
– По-моему, родственные души в наши дни все повывелись, – откликнулся другой.
– Обнаружил средство от мозолей!
– Нет, решил посоветоваться с другом.
Вскоре о нем забыли.
Грант стоял в телефонной кабинке, и нетерпеливый господин в туфлях из дорогой кожи, ждущий своей очереди, уже начинал подумывать, что он вообще решил оттуда не выходить. Грант же разговаривал с кинознаменитостью Оуэном Хьюджедом. Только поэтому господин в модных ботинках и не шел к другой кабинке: он надеялся услышать что-нибудь из их разговора. Как он понял, речь шла о том, упомянул ли кто-то в своем письме о чем-то.
– Ах, так упомянули? Спасибо. Это все, что я хотел узнать. Только, пожалуйста, никому ни слова про то, о чем я вас спрашивал.
Вслед за этим Грант попросил соединить себя с речной полицией и плотнее прикрыл дверь, чем привел ожидающего господина в полное отчаяние.
– Скажите, у того, кто живет по Ривер-Вок, двести семьдесят шесть, имеется моторная лодка?
На другом конце навели справки и сообщили:
– Да, имеется. Скоростная.
– Для морского плавания пригодна?
– Да, при необходимости. Кажется,
