моя дорогая, — прорычал я, мой голод по ней прошел стадию ожидания, мой член натянулся, давя на ширинку.
Ее смех был чистым и красивым, ее руки ласкали ее грудь и соски, пока она смотрела, как я раздеваюсь.
Я скинул промокшие джинсы, захватывая с собой боксеры и носки и подошел к краю кровати, ухватившись за балдахин над головой и наблюдая, как она корчится подо мной.
Мой член был тверд и болел, моя свободная рука двигалась, лаская его, в то время как я смотрел на моё прекрасное создание, желая запечатлеть ее образ в моей постели, ее мокрые волосы, намокшие простыни, ее руки, движущиеся по ее бронзовой плоти, заставляя мой рот ревновать.
Рокси выпустила одну из своих грудей, провела рукой по пупку, прежде чем добраться до центра и начать играть с собой. Она застонала, лаская свой клитор, я сильнее сжал балдахин, пока смотрел, как ее спина выгнулась на простынях.
— Насколько ты мокрая? — спросил я ее, мой взгляд скользнул по каплям воды, которые скатывались по ее коже, а затем снова упали на ее киску, чтобы увидеть, как она ввела внутрь себя два пальца.
— Мокрая, — задыхалась она, двигая ими внутри, перекатывая их по клитору, а затем делая это снова. — Ты собираешься смотреть, как я кончу, или возьмешь на себя инициативу и доведешь меня сам?
— Я еще не решил, — прорычал я, проводя кулаком по члену медленным и вялым движением, чтобы немного облегчить потребность в собственной плоти. Сперма размазалась по моей ладони, и я застонал, когда Рокси снова вогнала пальцы в себя.
— Мне нужно больше, — выдохнула она, другой рукой сжимая грудь.
— Пока нет, — ответил я, сжимая себя настолько крепко, что он мог сломаться, но мне тоже нужно было больше. Мне нужно было запечатлеть это в своей памяти и никогда не упускать из виду.
Рокси закусила губу, ее глаза встретились с моими, прежде чем она убрала руку от своей киски и щелкнула пальцами, чтобы сотворить магию.
Я почти ожидал, что лозы утянут меня на нее, как она часто пыталась это сделать, когда я не подчинялся легко ее требованиям, но вместо этого она создала изо льда член, такой же большой как мой собственный и слабо сверкающий.
— Черт, — выругался я, сильнее накачивая свой член, изо всех сил стараясь стоять над ней, желая посмотреть, что она будет делать дальше.
Она улыбнулась мне, проводя секс-игрушкой по своему телу, ее соски еще больше затвердели от поцелуя холода, мурашки побежали по всему ее телу. Стон, который вырвался у нее, когда она перекатила игрушку по клитору, был перекрыт следующим, когда она погрузила его в свою влагалище.
Моя грудь вздымалась от тяжелого дыхания, когда я смотрел, как она трахает себя ею, а ее другая рука ласкает клитор.
Она была гребаным шедевром, созданием желания, потребности и секса, и она целиком принадлежала мне.
Я трахал свою руку, наблюдая за ней, балдахин над кроватью хрустнул, когда мой кулак сжал его.
Рокси выгнулась в кровати, громко застонала, прежде чем вскрикнуть от блаженства. Этот звук был какофонией экстаза, который заставил меня громко выругаться, балдахин раскололся в моих руках и разломился надвое.
Я позволил кускам упасть и безвольно повиснуть над изножьем кровати, и склонился над ней, крепко целуя ее и обхватив ее руку, в которой она все еще держала игрушку внутри себя.
Я начал трахать ее ею, глядя ей в глаза и наблюдая, как это чувство снова нарастает в ней.
— Теперь ты будешь кончать сильнее, — сказал я ей. — Сначала так, а потом с моим членом. Не так ли?
— Да, — задыхалась она, ее бедра встречали толчки игрушки, когда я начал трахать ее ею еще сильнее, вдалбливая ее внутрь нее и наблюдая, затаив дыхание, пока она развалилась для меня, как было сказано.
Рокси выкрикнула мое имя, когда кончила во второй раз, и я выдернул из нее игрушку, прижавшись ртом к ее киске, чтобы тоже ощутить ее оргазм. Я провел языком по ее внутренним стенкам, чувствуя, как они напряглись и пульсировали для меня, прежде чем сосредоточить все свое внимание на ее клиторе.
Я закинул ее ноги себе на плечи, ее бедра сжались вокруг моей головы, пока я пожирал ее, наслаждаясь вкусом тела и сжимая ее задницу, притягивая так близко, что я едва мог даже дышать.
Ее ногти впились в мою кожу головы, пока я безжалостно лизал ее, требуя большего удовольствия от ее плоти и пожиная свою награду, когда она кончила с сильным криком.
Я был внутри нее еще до того, как она закончила, погружаясь во всю длину и издав стон от облегчения, когда ее узкая киска приветствовала меня дома.
Я приподнялся над ней, встал и затащил ее задницу к себе на колени, чтобы я мог наблюдать за ней, когда она все еще лежала передо мной на кровати.
Она вернула пальцы к клитору, и я наблюдал за тем местом, где мой член погружался в нее, вводя его все сильнее и быстрее, пот скользил по моему прессу, каждый мускул моего тела напрягся от потребности и желания.
Ее сиськи подпрыгивали в такт моим толчкам, и она выдыхала мое имя, умоляя об освобождении.
Однако я держался, не желая, чтобы это прекращалось, слишком сильно любя это чувство, чтобы отказаться от него быстрее, чем мне придется.
Она взяла все, что я мог дать, и когда она наконец взяла все в свои руки, ее киска крепко сжалась, а губы выдыхали мое имя, как молитву, я пошел за ней. Я вошёл глубоко, наполняя её и отмечая как свою, возможно, в тысячный раз, но этого никогда не было достаточно.
Я рухнул на нее, крепко целуя, наше тяжелое дыхание заполняло тишину, оставшуюся после наших криков.
Когда мы достаточно оправились, чтобы снова двигаться, я взял ее на руки и перенес нас вверх по кровати, используя магию воды, чтобы стереть следы того, что мы сделали, а затем огонь, чтобы нас наконец высушить, прежде чем натянуть на нас одеяло.
— Я люблю тебя, Дариус Вега, — сказала Рокси, закрыв глаза и прижавшись к моей груди, где стук моего сердца отдавался в ее ухе.
— Я полюбил тебя первым, — сказал я ей, сжимая ее руку и закрывая глаза.
Возможно, мы оказались на проигравшей стороне войны, но я не собирался позволять ей забрать то, что мы давали друг от другу. Аутсайдеры всегда добивались своего, и я делал все, что мог, чтобы убедиться, что мы
