В начале весны жена Раппа, Торгунн, родила мальчика. Рапп был очень доволен этим, но когда он принялся отсчитывать месяцы назад, то сделался подозрителен, ибо получалось, что день зачатия приходился примерно на то время, когда магистр читал молитвы над повреждённым коленом Торгунн. Все домочадцы, мужчины и женщины, хвалили младенца и находили в нём сходство с отцом, и это успокоило Раппа, но не избавило от страхов. Единственным человеком, на чьё слово он всецело полагался, был Орм, поэтому он отправился к нему, попросил посмотреть на ребёнка и сказать, на кого тот похож. Орм долго всматривался в младенца и наконец сказал:
— Очевидно, что между тобой и ним — огромная разница, которая бросается в глаза. У мальчика два глаза, а у тебя один. Но было бы глупо негодовать на это, ибо ты появился на свет с двумя глазами. Если же не учитывать этого, то я никогда не видел дитя более похожего на своего отца.
Рапп совершенно успокоился после этих уверений и очень гордился своим сыном. Он хотел, чтобы отец Вилибальд окрестил его как Альманзора, но тот не захотел давать ребёнку языческое имя, и отцу пришлось довольствоваться именем Орм. Орм сам нёс ребёнка в церковь на крестины.
Две недели спустя после рождения этого ребёнка Ильва родила второго сына. Он был смугл и черноволос, почти не кричал, а осматривал всё вокруг себя большими и серьёзными глазами. И, когда ему поднесли кончик меча, он лизнул его с большей жадностью, чем это сделал Харальд Ормсон. Все согласились между собой, что он рождён быть воином, и это пророчество сбылось. Ильва считала, что он похож на Золотого Харальда, племянника короля Харальда, который, насколько она помнила, был великим викингом с детства. Но Аса была с ней не согласна и утверждала, что у него все приметы Свейна Крысиного Носа, который был тоже смугл. Но он не мог быть окрещён как Свейн, и у них уже был один ребёнок по имени Харальд. В конце концов Орм назвал его просто Черноволосый. Он вёл себя очень спокойно и важно во время крестин, покусывая отца Вилибальда за большой палец руки. Он сделался любимцем родителей, а со временем величайшим воином приграничных земель. И много, много лет спустя, когда уже случилось множество событий, никто не пользовался столь великой славой при дворе Кнута Могучего, короля Дании и Англии, как двоюродный брат короля — Ормсон Черноволосый.
Глава тринадцатая
О конце света и о том, как выросли дети Орма
Наконец наступил тот год, когда должен был случиться конец света. К этому времени Орму было тридцать пять лет, а Ильве двадцать восемь. Все добрые христиане верили, что в тысячный год от Рождества Своего Исус Христос появится на Небесах, окружённый войском сияющих ангелов, и будет судить каждого мужчину и каждую женщину, живых и мёртвых, отправляя одних в Рай, а других в Ад. Орм столь часто слышал об этом от отца Вилибальда, что уже смирился с этим. Ильва же никак не могла решить, верит ли она, что это событие воистину должно случиться, или нет. Но Аса была счастлива, что всё произойдёт при её жизни и она предстанет на Страшном Суде как живой человек, в своих лучших нарядах, а не как труп в саване.
Тем не менее две вещи беспокоили Орма. Первой было то, что Токи по-прежнему не хотел обратиться в правую веру. Последний раз, когда он навещал Гронинг, Орм попытался убедить его, что наиболее разумно сейчас — изменить свою участь, и перечислил все преимущества, которыми вскоре будут пользоваться христиане. Но Токи был упрям и посмеивался над рвением Орма.
— Вечера покажутся длинными и скучными в Раю, если там не будет Токи, — много раз говорил Орм Ильве. — Многие великие люди, которых я знал, не окажутся там. Крок и Альманзор. Стирбьёрн и Олаф Летняя Пташка и многие другие достойные воины помимо них. Из людей, которые наиболее дороги мне, рядом со мной будут наши дети, ты, отец Вилибальд, мать, Рапп и домочадцы; да ещё епископ Поппо и твой отец, король Харальд, которого будет приятно встретить вновь. Но я бы хотел видеть среди них и Токи. Это его женщина удерживает его.
— Пусть они делают то, что считают лучшим, — сказала Ильва. — Всё может выйти не так, как ты ожидаешь. Что касается меня, то я не думаю, что Господь поспешит разрушить этот мир после того, как Он приложил столько сил, дабы сотворить его. Отец Вилибальд говорит, что у нас всех отрастут крылья, и, когда я представляю себе его, или тебя, или Раппа с крыльями, я не могу удержаться от смеха. Не хочу я никаких крыльев, а хочу, чтобы мне позволили взять с собой моё золотое ожерелье, хотя отец Вилибальд не думает, что мне это позволят. Так что я не очень-то жду этого события, в отличие от него, и поверю в него, только когда оно случится.
Вторая забота Орма была такова: разумно ли в этом году, накануне конца мира, засевать поля. Ему не терпелось узнать, в какое время года ожидается явление Христа, но отец Вилибальд не мог ничего сообщить ему на сей счёт. Орм сомневался, стоит ли работать, раз он может никогда больше не собрать годовой урожай, да он ему и не понадобится, даже если он и поспеет ко времени. Но вскоре ему удалось разрешить все сомнения.
С первого дня года каждая молодая женщина-христианка была охоча до плотских наслаждений куда больше, чем прежде, ибо они не были уверены, что им позволят вкусить этих наслаждений в Раю. Поэтому они спешили получить как можно больше, пока у них было время, поскольку, какая бы любовь ни существовала в Раю, они сомневались, что она будет походить на земную. Те из служанок и работниц, кто были не замужем, сделались совершенно непослушны и бегали за каждым мужчиной, которого видели. Но даже и с замужними женщинами произошли перемены, и они целомудренно льнули к своим мужьям, полагая, что бесстыдно поступать иначе, когда близится день Страшного Суда. Кончилось всё тем, что большинство женщин в Гронинге сделались брюхаты. Когда
