сильный ушиб позвоночника, и что скоро все нормализуется. Зубарева, Муху и Бамбука доставили с кордона тем же утром обратно в лагерь, где они встретили своих взволнованных товарищей. Тогда-то и выяснилось, что Миллер в лагерь так и не пришел. А с момента его пропажи, по сути, прошло уже больше двенадцати часов. Таким образом, Миллер пропал где-то на участке между Тремя братьями и Таганайским приютом. Снаряженные поисковые команды из лесников в тот же день, обследуя окрестности Старой Киалимской дороги, по которой вышел Миллер, обнаружили первые два трупа туристов. Было ясно, что они стали жертвами какого-то большого дикого зверя.
На следующий день, у Малого Киалима, недалеко от Трех братьев, было найдено еще шестеро трупов, растерзанных зверем. После этого, в заповеднике забили тревогу, подозревая, что в лесу, завелся медведь-людоед. Но не все группы успели выйти из опасной зоны. Еще один отряд из шести туристов был распотрошен примерно там же, на самой дороге. Среди всех найденных Миллера так и не обнаружили. Подозревалось, что он мог стать одной из первых жертв людоеда.
Но характер поступавших из заповедника сведений заставил ФСБ вспомнить о ситуации 153. По запросу в Москву, немногочисленные материалы были разморожены и отправлены в Златоуст. На расследование назначены капитаны Лопырев и Засальский, которые перед ознакомлением с пакетом документов подписали бумаги о неразглашении их содержания.
Материалы ситуации 153 указывали на то, что следует обратиться к офицеру КГБ Шакулину Сергею Анатольевичу, как непосредственному участнику подобных событий в прошлом. Все прочие фамилии участников спецопераций не значились.
Итак, Шакулин сидел в своем кресле в присутствии обоих капитанов. После рассказа руководителя тургруппы из Омска подполковник погрузился в глубокие и не очень приятные раздумья. Он предельно четко понимал, что Уутьема снова каким-то образом воплотился в физическую форму и начал убивать всех подряд. Данные судмедэкспертизы, которая за последние десятилетия сделала несколько значительных даже не шагов, а прыжков вперед, очень точно подтверждали существование оборотня. Перед Шакулиным лежала папка, в которой содержалась куча всевозможных анализов волосков и частичек зверя, но этой интересностью можно было заняться потом, на досуге, ради исследования природы монстра. Сейчас было достаточно и того, что характер нанесения ран идентичен 69-му году. Да и все сомнения снимались отпечатками на жертвах трех рядов острых зубов в пасти животного.
Но вот проблема была очевидна. Имелся явный кандидат на меченого, судя по его психическим отклонениям и по времени его прибытия на Таганай. Хотя то, что Миллер – меченый, было еще далеко не установленным фактом. А вот отсутствие его в руках у ФСБ сильно осложняло дело.
– Как будем действовать? – наконец поинтересовался Лопырев, чьи постоянные дерганья ногами и ерзанье в кресле, в процессе обдумывания Шакулиным сложившейся обстановки, выдавали явное нетерпение начать что-то предпринимать.
– Отвезите меня в нашу психбольницу, – спокойно проговорил подполковник, поглядывая в окно.
Лопырев выразительно развел руками:
– Вы хотите, этого меченого, как вы его назвали, поискать там? Но ведь мы уже все проверили. Ни один из подходящих нам психов, с диагнозом эпилепсии или дежавю последние пару месяцев в горах не появлялся.
– Да, нет, – глубоко вздохнул Шакулин. – Мне нужен самый главный псих.
– Не понял? – совсем зашел в тупик Лопырев, не производивший впечатления особо догадливого и тонкого умом человека.
– Мне нужен главврач, – снисходительно улыбнулся Шакулин, понимая, что с этими двумя операми, и особенно Лопыревым, изощренной каши не сваришь.
«Главный врач. Доктор медицинских наук, Моляка А.А.», – прочитал табличку на двери Шакулин, уже успев в нее постучать.
Он вошел внутрь, услышав грубое приглашение. Видимо, главврач был не в духе.
– О! – не смог скрыть своего удивления Моляка. – Сергей Анатольевич Шакулин! Рад видеть! – он быстро направился к вошедшему подполковнику, излучая полное радушие.
Моляка имел уже предпенсионный возраст, был по-прежнему лыс, и приобрел небольшое возрастное брюшко. После инцидента с Нестеровым и захватывающей кульминацией охоты на оборотня, у доктора также отпало всякое желание держать путь на столицу. Кроме того, ему назначили существенную надбавку к зарплате, как носителю секретной информации о событиях 69-го года на Таганае. Моляка перестал гоняться за призраками непонятых им голосов с металлическим оттенком и занялся исключительно психиатрией. Если раньше его протежировал Нестеров, то после работы с КГБ у Моляки появились другие покровители. И доктор весьма быстро взобрался на самую верхнюю ступень иерархии медицинского учреждения. Из всех участников тех событий он иногда пересекался лишь с Шакулиным, так, примерно раз в пять лет, не чаще. Поводов особых не было.
– Ну, какими судьбами? – широко улыбаясь, спросил доктор, когда они оба удобно разместились в креслах для гостей напротив друг друга.
Шакулин тоже был рад встрече. Отсюда его первые слова прозвучали еще более фантастично для Моляки.
– Зверь. Он вернулся! – начал подполковник.
– Да, ладно! – после паузы не поверил Шакулину доктор. – Когда? Как?
– Странно, что вы ничего не знаете. Уже три-четыре дня как. Четырнадцать трупов. Все с характерными признаками нападения именно нашего оборотня.
Моляка выглядел просто ошеломленным.
– Я уж думал, это больше никогда не повторится, – промолвил он, рассуждая как бы сам с собой. – А меченый?! Он, что? У меня?! – вдруг чуть ли не подскочил с места доктор.
– Угу, если бы! Меченый, судя по всему, там, в лесах! – Шакулин махнул рукой. – Есть один парень, на которого падают подозрения, но он пока даже не найден. Пропал где-то в долине пять дней назад.
Моляка сосредоточенно смотрел в глаза подполковнику.
– Чем я могу помочь? – он в готовности сжал руки в кулаки.
Шакулин повозил ногой по полу кабинета.
– Алексей Алексеич, Нестеров еще жив?
– Да, конечно. Он у меня! – Моляка подскочил, чтобы уже вести Шакулина в палату.
– Позже-позже, – придержал его фсбэшник. – Это хорошо, что он жив. Давайте, сначала с вами побеседуем.
Моляка аккуратно приземлился обратно в кресло.
– Я все размышлял о словах Нестерова, – начал Шакулин. – На допросе у Листровского, еще до погружения в свой транс, он сказал, что меченого нельзя убивать. Дескать, так мы ничего не добьемся. При этом сам хотел выкрасть больного Коробова для неизвестных целей. Мы тогда с капитаном предположили, что это некая месть лесному братству, откуда Нестеров ушел. Замаскировать Коробова, чтобы зверь как можно дольше наводил в лесах шороху.
– А что вы думаете сейчас?
– Сейчас я ничего нового не думаю, но хочу как-то соединить несколько вещей: первая – мы ведь были у отшельников (Моляка поднял бровь). Да-да! Нас с Листровским туда сводил Глазьев. И их местный священник, или не знаю, кем он там был, поведал нам историю об оборотне. Указав, что
