— Успокойся, парень. Мы тут все умеем отлично договариваться, так что убивать никого не придется, – игноме говорил медленно и спокойно, как будто шутил с одним из своих названных племянников.
Дас немного расслабился, в нем даже промелькнула радость за то, что не придется доказывать свое умение «убивать быстро».
И тут в дело вмешался капитан:
— Не понял! Что за танцы такие на моей лодке, сейчас кружок сделаю и прямо ко входу в Пирамиду высажу – пусть черномундирные разбираются!
— Лучше не надо, – произнес нарушитель, аура его вскипела едкой чернотой: – Можно ведь вашу леталку совсем раздолбать, – корма лодки снова резко просела, и Гарток только в самый последний момент успел ухватиться за спинки скамеек первого ряда. «Пожалуй, я мог бы сейчас достать его, если бы, конечно, не слишком озаботился угрозами капитана по поводу Службы», – подумал Кавиро.
— Так что, летишь с нами в Морские Ворота? – Вейрик опять был сама любезность: – Только не говори, что тебе на Райские Острова попасть приспичило. Этих добрых магов совсем хозяин загонял, так что они и до Орва наша вряд ли дотянут.
Парень задумался. И чтобы различить в нем жестокую внутреннюю борьбу телепатический талант не требовался.
* * *Овер замер и велел всем мечущимся мыслям успокоиться. Сейчас от свободы его отделяли всего несколько часов лета. И что же? Специалист попытался пробиться сквозь суетливую черную горячку бегства. Ведь все это затевалось только ради «Щита Молчания». Внезапно Овер понял – никакая спокойная или полная мелких опасностей жизнь его не устроит без ответов, расплаты и восстановления справедливости. ОН ДОЛЖЕН ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ЩИТА МОЛЧАНИЯ И ЗАЯВИТЬ ПРАВА НА НАСЛЕДСТВО РЕВЕНУЭРОНОВ. Должен, и все тут! Никакого бегства, никаких компромиссов. Чернота злобно зашипела, шепча о свободе и могуществе огненного артефакта. Но потонула в волнах упрямого отвращения.
«В подземной башне к прошлому ключи
Найдет Игрок, пройдя сквозь смертный ветер,
В котором Страж Судьбы пронзительно молчит,
И сам себя огнем звезды отметит», –
В этой бессмыслице спрятан ответ. Думай. Думай. Пусть Игрок это он сам. Башня, конечно, же в Нармроте – на то он и Город Башен. Подземная? Может, основание Башни Совета? Овер похолодел, от одной лишь мысли о том, что упустил свой шанс. Нет, она‑то над землей. Причем высоко. Подземные лабиринты Убежища! Да там с десяток башен найдется! А «смертный ветер» – это искаженные! Остается только найти Мрабетмгни и спросить у него про стража судьбы!
* * *— Поворачивай назад, мне нужно в Треугольник! – заявил парень после продолжительного молчания.
— Ты что ополоумел?! Чтоб на «Фее» и в такую дыру?! А то, что полеты над центром ночью запрещены, слышал?! – взорвался капитан Гарток.
— Два золотых сверху. Думаю, если зайти со стороны реки, то и центр обминуть можно, и контролерские патрули, – спокойно произнес Кавиро. Телепат, внимательно следивший за внутренней борьбой странного даса, видел: чернота съежилась, сжавшись в упругий вихрь, и, если на парня начать давить, она взорвется, и тогда все может кончиться очень плохо.
Гарток помянул шрадов, их экскременты и загадочную «рыбью гниль», но лодку все‑таки развернул. Она неслышно обогнула искрящийся магическим светом центр и с юга зашла на устье Ильд. Левый берег был сплошь усеян красно–рыжими пятнами костров и капитан «Феи» наотрез отказался к нему приближался. Но парень спорить не стал и спустился на крышу какого‑то одинокого заброшенного дома Летковской набережной. Избавившись от опасного пассажира воздушная лодка снова взяла курс на запад. Мастер Кавиро был недоволен – теперь его путешествие никак нельзя было посчитать непримечательным и неприметным. Правда, и сами летчики не были заинтересованы разглашать случившееся. За капитана‑то телепат был спокоен. А вот среди остальных могли найтись болтуны. Тяжело вздохнув, Кавиро принялся исследовать их сознания.
* * *«Танцующая фея» задрожала над причалом и плюхнулась в натянутую сеть. «Морские Ворота», – объявил капитан Гарток. Отработавшие летчики зевали и чуть пошатывались, но спорили, в какое злачное место лучше отправиться.
Выставляя на деревянные подмостки свою драгоценную поклажу, Кавиро поманил мага по имени Весельчак: «Дело есть для толкового парня». На счастье между портовыми лачугами нашелся отличный темный закоулок.
— Ну, че надо, желтолицый?! – только и успел проговорить хозяйский шпик, информатор Службы и просто болтун. Язык его вдруг начал пухнуть, расти и твердеть. Вывалился изо рта и зашипел змеей. Потом резким броском впился Весельчаку в пах. Холод ужаса пришел вперед боли. Раждан схватил чешуйчатое тело руками и попытался отодрать. Ниче го не вышло – язык–змей вцепился крепко и жадно перемалывал плоть. Маг заверещал и упал на колени. Змей вскинул голову, разбрызгивая ошметки и липкую кровь. Молниеносным броском вырвал правый глаз жертвы. Жгучей болью погасил левый и устремился через пустую глазницу в мозг.
Гарток нашел Раждана Весельчака, только после трех часов отдыха в «Ветреных девах». Тот валялся в зловонной луже и поскуливал. Капитан выругался и приказал отнести его в будку портовой охраны.
Глава 14. (День пятый)
Еще со вчерашнего вечера Летковские Кварталы так и кишели самыми разными слухами. Говорили о каре за смерть невинного проповедника. О том, что в Службу проникли вердугские шпионы. О том, что в Старых Мануфактурах появился глиняный пророк, способный исцелять и убивать прикосновением. Кто‑то описывал это существо как огромное, желто–бурое и следящее липким илом. Другие спорили – мол, глиняный пророк: обожженный красноватый и шершавый, как кирпич. Но все сходились в одном – именно он покровительствует объявившемуся в районе дерзкому бандиту Росомахе. Но чтобы не говорили и не выслушивали обитатели Летковских Переулков, все они особо тщательно закрывали двери на ночь, а из тайных схронов и сундуков доставали дедовские мечи и кинжалы.
Мастер Нортиль дома себе так и не нажил, зато неплохо обустроился прямо под стальным полом своей сцены. Конечно, удобств там никаких не имелось, да и в полный рост разогнуться мог разве что карлик. Но с бутылочкой не слишком кислого вина всего этого можно было не замечать.
Той ночью кто‑то долго барабанил по подмосткам, но мастер Нортиль даже и не подумал ползти под сценой, открывать небольшую дверку у ступеней. Сон от подобной прогулки все равно крепче не станет, а так хоть сладковатая полудрема сохранится. Долбить продолжали энергично и зло. И старик тем более решил не идти – ничего хорошего ждать от подобного злонамеренного упорства не приходилось.
До самого утра в его голове отдавался ночной грохот. Но выбравшись, наконец, из своей конуры, мастер Нортиль возблагодарил судьбу, наградившую его изрядной долей лени, несговорчивым нравом и скрипом в коленях и пояснице – подвешенному над сценой человеку повезло гораздо меньше. Две ноги его были пронзены штырями разборных кулис, и тело болталось окровавленной головой вниз, чуть покачиваясь на утреннем ветерке. Вязкая черная лужа под мертвецом расползлась на полсцены. Народ уже начал собираться на Летке. Кое‑кто останавливался поглядеть на покойника.
— Хорошо, – подумал старик, отхлебнув из початой с рассвета бутыли. К чему относилось это «хорошо»: к собственному везению и благоразумию, или же к удачному рекламному ходу неизвестных убийц – мастер Нортиль вряд ли смог бы сказать.
Потом наступило безразличие. Он сидел на своем табурете, подставив ладонь медякам. Еще теплым от чужих рук. Все‑таки пожелавших выступить набралось предостаточно – раза в два больше обычного. Одни обходили загустевшую лужу крови, делая вид, что ничего не случилось, другие указывали на нее, крича, что дальше так не может продолжаться, и нужно что‑то делать. Тень летающей лодки принесла контролера. Тут же, как из‑под земли, появилась стража рынка – сняли тело. Мастер Нортиль коротко мотал головой на все вопросы: «Видел ли? Слышал ли»? Кое‑кто из публики недобро косился на представителей власти. Другие как будто считали их должной частью декорации наряду с окровавленным трупом. Контролер, достал из вскрытого горла мертвеца пару мелких монеток, что‑то пробормотал себе под нос, – и ушел поспешно. Тело убрали. Позвали местного дурачка смыть кровь. Нортиль кинул бедолаге три огонька. Один из местных клоунов–шалопаев сделал вид, что не заметил неумело управляющегося с ведром и тряпкой увальня – налетел, перекувырнулся, встал с нахмуренной физиономией, а потом гонял по всей сцене пинками. Старик очнулся было, чтобы прекратить это безобразие, но затейник и сам унялся.
