Я счастлив, что ты пережила катаклизм, в котором погиб весь твой мир, жила среди чудовищ, но до сих пор веришь в благородные намерения людей. Я люблю твой ум ученого, волю воина и сердце маленькой девочки, которая мечтает только об одном — чтобы ее любили такой, какая она есть. Я все это люблю — я люблю тебя, и не понимаю, как мог кто-то узнать тебя, узнать по-настоящему и не полюбить, не за то, чем ты кажешься, а за то, что ты есть. Тот человек был самым настоящим кретином.
Может быть, в этом и заключен ответ. Может быть, другие просто не понимают тебя по-настоящему. Я тебя знаю, Рапсодия, на самом деле. Я знаю, что значит потерять тех, кого ты любишь, оставить их, понимая, что они проживут свою жизнь, так и не узнав, что с тобой случилось. Я знаю, какую боль ты испытываешь, хотя мне и не дано познать всей ее глубины.
Рапсодия, медленно красневшая с каждым новым его словом, вдруг резко побледнела и, гордо распрямив плечи, повернулась спиной к Эши. Дракон сразу почувствовал, что она вот-вот заплачет, но дамба уже была прорвана, и Эши не мог остановиться.
— А хуже всего то, что ты не можешь заполнить пустоту, образовавшуюся в твоей жизни, новыми друзьями и новой любовью из страха открыть свое лицо. И это, я думаю, причиняет тебе самую нестерпимую боль.
Ты хочешь, чтобы тебя поняли и полюбили, но природа твоей красоты заставляет тебя прятаться, ты боишься последствий. Кроме того, ты не знаешь, можно ли доверять столь многословным признаниям в любви. А вдруг они вызваны чем-то другим — например, ослеплением от твоей необычной внешности, или банальным желанием овладеть твоим телом, или стремлением уничтожить твою душу.
Мне этот страх хорошо знаком. Я знаю, возможно, лучше других, что значит жить, прячась за маской, оставаться не видимым, неизвестным, даже когда твое сердце жаждет признания. Такое страшное одиночество мало кому дано познать. Порой хочется отвернуться от всего мира и стать отшельником, но ты не можешь. Тебя не пускает судьба, и это чувство мне тоже знакомо. Мне известно, что такое жизнь, наполненная болью, Рапсодия. Я готов пожертвовать всем, лишь бы защитить тебя от нее. — У него дрогнул голос, и он замолчал.
Огонь прогорел, и в камине тлели ярко-красные угли. Рапсодия подбросила дров и снова повернулась к Эши.
Дракон, живущий в нем, сказал, что она плакала, но все равно ее слезы застали его врасплох. Она была прекрасна, и его сердце, освободившееся от страшной боли, вновь сжалось от жалости и нежности.
Она улыбнулась сквозь слезы и, встав перед ним, посмотрела на него сверху вниз — пожалуй, впервые за все время их знакомства. Ее пальцы осторожно прикоснулись к медным волосам, убрали непослушные локоны со лба. На лице у нее застыло необычное выражение удивления, смешанного с восторгом. Как и в тот день, в лесу, когда она впервые увидела его без плаща, ее глаза сияли. Затем, привстав на цыпочки, она прижалась лбом к его щеке.
— Получается, — сказала она, закрыв глаза, — ты пришел сюда, чтобы исцелить меня?
— Не совсем, — ответил Эши. — Я пришел, потому что ты позвала. Я пришел, намереваясь сказать тебе правду о своих чувствах. — Он покраснел и добавил: — Если уж быть честным до конца, если ты хочешь знать о моих самых сокровенных желаниях, я пришел в надежде заняться с тобой любовью.
Рапсодия снова улыбнулась.
— Вот ты и сказал мне правду, — мягко проговорила она.
Она ласково его поцеловала, а затем сделала шаг назад и открыла глаза. Надежда и любовь и страх у него на лице заставили ее сердце затрепетать. Он протянул к ней руку, и она обняла его и снова поцеловала.
Эши почувствовал, что больше не может сдерживаться, что теряет контроль над собой. Тепло и сладость ее губ вскружили ему голову, он начал терять рассудок от счастья. Он притянул Рапсодию к себе, прижал ее стройное тело к своему, и жжение в пальцах, возникшее, когда он позволил своему второму «я» прикоснуться к ней, исчезло. Но самым восхитительным было ощущение того, что ты снова стал самим собой, ты снова здоров, тебе не нужно прятать свои чувства, она о них знает и отвечает взаимностью. И когда он отдался охватившему его восторгу, дракон расправил крылья и потянулся вперед, желая прикоснуться к женщине, которую Эши обнимал.
«Я хочу это потрогать».
Но когда он начал набирать силу, Рапсодия вдруг отстранилась от Эши, высвободилась из его объятий и отвернулась, закрыв руками лицо. Эши почувствовал, что она дрожит, на руки ему упали горячие слезы; он видел, как напряглись плечи Рапсодии, ее сердце учащенно забилось в груди.
— Я не могу. Не могу. Нет, не могу. Прости меня, Эши, я не могу. Не могу этого сделать. Я не могу. Так нельзя. Это несправедливо. Не могу…
— Несправедливо по отношению к кому? — спросил Эши.
Он почувствовал, как внутри него всколыхнулась ткань вселенных. Власть дракона начала расти. И хотя ничто не выдавало борьбы, бушевавшей в душе Эши, он замер на самом краю пропасти и сражался с собственной сутью и страстью, охватившей обе части его существа. Он стоял не шевелясь, моля всех святых, чтобы Рапсодия не обернулась и не посмотрела ему в глаза, в глаза дракона, захватившего власть, ибо тот постарается околдовать ее и вынудит сделать то, что он хочет. И человек в конце концов победил. Эши понимал, что ее любовь должна быть отдана по собственной воле, а не взята силой или магией, и потому вирм был повержен, а человек остался один.
— Несправедливо по отношению к тебе, — ответила она и снова разрыдалась. — Ты и вправду заслуживаешь другой женщины, лучше меня. Женщины, которая сможет ответить на твою любовь. У которой есть сердце. Прости меня. Прости.
Эши обошел ее и встал у нее за спиной.
— Повернись, пожалуйста, — попросил он.
Рапсодия напряглась, очень медленно она повернулась, глядя на него сквозь пряди выбившихся золотых волос, глаза у нее потемнели, подбородок едва заметно дрожал. Эши протянул к ней руку.
— Я могу к тебе прикоснуться? — ласково спросил он. Она подняла голову — он помнит свое обещание — и кивнула.
Эши ласково погладил ее по щеке, провел пальцем по следу, оставленному слезой. Рапсодия закрыла глаза и чуть наклонила голову в сторону его руки. Его пальцы двигались дальше, вдоль линии шеи, к воротнику блузки, ниже, еще ниже — и вот он положил ладонь ей на грудь, чуть выше сердца, и почувствовал, как сильно оно бьется.
Рапсодия вздрогнула, тяжело вздохнула и замерла, не в силах пошевелиться. Она этого хотела, и где-то в самых глубинах ее существа та часть, что была связана с огнем, ожила от его прикосновения и потекла к Эши, заполняя пустоту в его душе, у которой отняли огонь. Она очень медленно открыла глаза и посмотрела на него.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
