Уже давно лаборатории не хватает электроэнергии: постоянно горят плавкие вставки-предохранители. Увеличивать допустимый ток не разрешает главный инженер «пятнашки», который ведает электроснабжением всего дома. Начинаю разбираться и выясняю, что величина входных вставок на весь дом тоже занижена. Говорю об этом главному инженеру соседей, подполковнику Михайлову
– Николай Петрович, нам надо разрешить вставки хотя бы 100 ампер, если вы входные поменяете на 150 или 200: разрешенная мощность это позволяет.
– Да нет, вы не понимаете: надо еще умножить амперы на cosφ (косинус фи), есть такой коэффициент, которого вы не знаете!
– А зачем же вы умножаете? Здесь надо делить! – пишу ему формулу. Николай Петрович густо краснеет: он слегка позабыл, как надо учитывать cosφ. (Позже я решал для НП и другие задачи, когда он стал целым ГИПом проектного института).
Энергию лаборатории добавили, но вскоре и этого нам стало не хватать…
В части создается целое сварочное направление. Г. Б. Каблукова назначают заместителем главного инженера, начальником сварочного направления; занимается он проектами. Я – командир группы, все люди, техника, лаборатория и сложная сварка на объектах – мои. Теперь это около 20 человек в лаборатории, 10 инструкторов и больше сотни сварщиков на объектах, 30–40 матросов в учебных группах. Начальником лаборатории назначается инженер-электрик Борис Мокров, окончивший училище Дзержинского. Мы оба сидим в подвальном отсеке, успешно сотрудничаем. В наших технических дебатах и рождается нечто, отлитое в металл. Боря при этом постигает сварку, а я – электротехнику. К нашему тандему часто примыкает Володя Волчков – главный механик.
Мозговой штурм. (Б. Мокров, В. Волчков, я)
Вера
И создал Господь Бог женщину…
Для лаборатории изыскивается штатная должность инженера-испытателя. По умолчанию – это должность для женщины, которая должна постоянно находиться на одном месте, то есть не мотаться по командировкам, как мы. Кроме работы на испытательных приборах, она также должна уметь чертить, чтобы облекать наши гениальные замыслы в осязаемую плоть эскизов, схем и чертежей. Кроме того, у нас накапливается как снежный ком техническая и материальная документация, которую надо приводить в некую систему, обновлять и содержать.
Более-менее соответствовала этим требованиям Наташа Романова, слегка экзальтированная дамочка, жена слушателя какой-то военной Академии. Но ее муж окончил учебу, и она уехала с ним в дальнюю Тьмутаракань. Следующая за ней огромная и упитанная дева (подвальные ребята называли ее простенько – Бомбой) отлично чертила, но без всякого понятия о том, что и для чего она делает. Нам нужны были быстрые рабочие чертежи, она же стремилась выдать безукоризненный с точки зрения ГОСТов чертеж, для создания которого требовались мои подробные эскизы, после рисования которых красивая копия нужна была, как рыбе зонтик. Короче: она была простой копировщицей. Все остальные обязанности дева высокомерно игнорировала, считая их недостойными своего Чертежного Превосходительства.
Я потратил много усилий и времени, пытаясь воспитать Деву (имя ее просто не помню) в «русле требований». Поддавалась учебе она туго по причине элементарной лени и отсутствия интереса к чему-либо. Впрочем, тут я ошибался: неожиданно проявился весьма сильный интерес к этиловому спирту, который применялся в лаборатории для ускоренной сушки рентгеновских пленок и для обработки металлографических образцов. Спирт находился рядом с ее рабочим местом в нашей комнате на втором этаже, подальше от моих подвальных «морлоков», и, как недальновидно я полагал, – в полной безопасности. Несколько раз мне казалось, что дева находится в слегка возбужденном состоянии, но я легкомысленно отнес это на капризы женской психики в воинском коллективе…
Момент истины наступил в полном блеске однажды после обеда. Когда я зашел в нашу комнату, то увидел впечатляющую картину. Голова девы стонала в умывальнике под струей холодной воды, а весь пол комнаты покрыт последней закуской в полупереработанном виде… Могучий Юра Зуев в промасленной спецовке дотащил на своих плечах бездыханное тело Девы в санчасть. Туда же, и в таком же состоянии было отбуксировано тело еще одной ее подруги из бухгалтерии. Я не рискнул это сделать сам: тела Дев могли повредиться жестким погоном кителя, да и общественность меня бы осудила, приняв за собутыльника или кого-нибудь похуже… Доктор в санчасти с интересом, но спокойно созерцал двух лежащих женщин: он до сих пор в таком состоянии видел только забулдыг-матросов. Зуев чертыхался матом, очищая спецовку. И тут я вдруг с ужасом вспомнил, что часть спирта у нас была приготовлена для травления образцов и разбавлена серной кислотой и еще какими-то ядовитыми специями!
Призраки двух молодых трупов мгновенно согнали с нас благодушие, телефон 03 сразу раскалился. Через несколько минут прохожие с интересом наблюдали, как из воинской части среди бела дня бегом выносят двух пьяных в дугу «девочек» и грузят на скорую…
К счастью, девочки выжили, и вскоре явились за расчетом на собственных ножках…
Нет, брать на такую должность человека с улицы нельзя. Я бросил клич по всем знакомым, две части – наша и соседняя знали, что я ищу человека. Предложения посыпались как из рога изобилия, но все кандидатуры были женами, дочками, племянницами. Беда была в том, что они почти ничего из требуемого делать не умели.
Но вот ко мне подошел пожилой мичман Коптев из «пятнашки». Надо сказать, что я был дружен со многими старыми мичманами этой части. Обычно это были специалисты высшего класса – электрики, связисты, прошедшие войну и службу на кораблях, и знающие себе цену. Я многому у них научился, они же с удивлением знакомились впервые с возможностями сварки в аргоне и другими нашими работами; мы всегда активно помогали друг другу.
– Николай Трофимович, хочу рекомендовать вам свою соседку Веру Пурвину. Она замужем, инженер – недавно окончила институт. Но дело не только в этом. Я знаю ее с детских лет. Она просто золотой человек: скромница, умница, трудолюбивая, вежливая, настоящая ленинградка. Вы не пожалеете, если возьмете ее…
Мичмана Коптева я уважал, и его знанию людей можно было довериться.
Так в лабораторию на должность инженера-испытателя пришла Вера Николаевна Пурвина. Как-то незаметно Верочка переключила на себя большой объем работ, причем без всякой натуги и понуканий. Она выдает нужные чертежи, сутками может кипятить образцы, освоила металлографический микроскоп и стилоскоп, спокойно тянет огромный и растущий воз документации лаборатории. Наша лаборатории приобретает человеческий вид с занавесками и комнатными растениями, исчезает грязь и окурки на полу и крепенькие словца в речах. Мы привыкаем, что к началу обеда у нас уже кипит чайник… Особенно эти качества женщины-хозяйки станут заметными в новой лаборатории, когда мы выйдем из подвала – об этом дальше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
