ГЛАВА VII
Примитивная столица безлюдной провинции. — Там, где родится человек, должен родиться и хлеб. — Там, где есть хлеб, может и должен быть и человек. — Богатства кампо. — Путь в глубь страны. — Индейская малока. — Оптимизм Маркиза. — Акангатарэ и турури. — Безумная страсть к бусам. — Несколько километров ожерелий. — Платок носовой не может быть подушечкой для булавок. — Под открытым небом. — Намерение дезертировать. — Сомнительные отговорки Клементино. — Индейцы уходят.
Боа-Виста — это столица кампо на Рио-Бранко. Однако это громкое название не должно вызывать в воображении читателя представления о каком-либо Эльдорадо, затерявшемся среди амазонской пустыни. Нет, он не должен думать, что в этой столице, хоть это и столица, встретит роскошь и утонченность, которыми так дорожат вообще бразильцы, или хотя бы только удобства рядового европейского города. Нет, это даже не людный, цветущий и богатый город, как Манаос, шумный, оживленный, полный движения и лихорадочной торговой деятельности; это даже не просто большое торговое село, какие встречаются во всех государствах Европы.
Столица кампо на Рио-Бранко похожа на тех испанских нищих, быть может, в самом деле подлинных гидальго, могущих насчитать целую вереницу имен и титулов своих предков и тем не менее завтракающих одной сырой луковицей, обедающих одной сигаретой, и ужинающих серенадой, — нищих, все имущество которых состоит из дырявого плаща и пары панталон, изукрашенных бесчисленными заплатами.
Тем не менее это родовитые гидальго — дворяне чистейшего происхождения.
Так и эта столица со своими двадцатью пятью — тридцатью жалкими домишками, сплошь крытыми соломой, маленькими, частью выбеленными известью, но в громадном большинстве опрятными и удобными, Боа-Виста, построенная на холме над рекой, все-таки столица.
Все в этом мире относительно.
Но как знать, не украсится ли этот эмбрион будущего города в непродолжительном времени фабриками, заводами, банками, театрами, отелями, доками, железной дорогой, телефонами и телеграфом? Удивительный рост некоторых австралийских и североамериканских городов дает основания надеяться на осуществление этого смелого предположения, тем более, что эта чудная страна решительно ни в чем не знает недостатка, а сами бразильцы — поистине удивительные колонизаторы.
Но что бы ни готовило этой столице будущее и чем бы она ни удивила наших потомков, в данный момент она все еще очень далека от всего этого. Только два общественных здания являются как бы залогом будущей цивилизации и культуры этого города — это церковь и школа.
Церковь, впрочем, еще только строится. Но начальная школа функционирует и чрезвычайно усердно посещается детьми белых, мамалуков и индейцев, работающих слугами у белых.
Несмотря на малые размеры этого «города будущего», обороты здесь совершаются довольно крупные, конечно, главным образом благодаря присутствию здесь белых, основные владения которых — крупные фазенды внутри страны. В числе этих белых только два европейца; один из них — португалец, а другой — итальянец. Остальные тридцать человек белых — уроженцы берегов Амазонки.
Тридцать два фазендейро на такую громадную территорию, скажут, очень мало! По-видимому, да! Но в сущности, эти интеллигентные работники, деятельные, энергичные, создали тем не менее все элементы будущей цивилизации и нашли средства удовлетворить насущные требования будущих переселенцев. Благодаря им, колонисты могут смело явиться сюда в каком угодно числе и все найдут здесь себе заработок, найдут готовый кусок хлеба, поддержку и защиту в случае надобности. Мальтус, столь осмеянный экономист, быть может, совершенно напрасно осмеянный, говорил с несколько грубым красноречием человека, привыкшего только считаться с цифрами: «Там, где родится человек, должен родиться и хлеб». В этих словах усмотрели только простой афоризм, грубую шутку человека, возымевшего претензию ограничить человеческую расу количеством продуктов питания. Но эта ошибка не простительна такому мыслителю, как он, тем более, что производство продуктов питания не может быть точно определено, а потому мы считаем себя вправе придать иное толкование его фразе, именно в таком смысле: «если родится на свете человек, то обеспечьте его хлебом».
А это в сущности не что иное как приглашение каждому человеку следовать благородным законам обязательного для него труда.
Таким образом Мальтус был прав, сказав, что когда родится человек, должен родиться и хлеб, и обратно, как прекрасно сказал Поль Бер: «Там, где есть хлеб, должен родиться и человек».
Таким путем скотоводы на Рио-Бранко видоизменили, быть может, сами того не подозревая, изречение английского экономиста: они использовали не имеющийся хлеб, а имеющихся быков.
И вот, в настоящее время тридцать две фазенды кампо имеют не менее тридцати двух тысяч голов рогатого скота и не менее четырех тысяч лошадей. Кроме того каждая из этих фазенд кормит огромное число служащих в качестве гребцов, носильщиков, сельскохозяйственных рабочих и домашней прислуги, негров, мамалуков, замбо и особенно индейцев, отказавшихся от бродячей жизни, живущих теперь в сравнительном довольстве, обеспечивших себе безбедное существование в будущем, имея верную и хорошо оплачиваемую работу.
Особенно важно знать, что кампо Рио-Бранко, как ни кажется пустынным и безлюдным с первого взгляда, весьма деятельно эксплуатируется, и маленький городок, посад Боа-Виста, является центром, из которого исходят и где концентрируются все коммерческие и интеллектуальные интересы этой области.
Правда, здесь нет должностных лиц, изукрашенных золотыми галунами и нашивками, торжественных, напыщенных, но невежественных, съедающих наибольшую часть чистых доходов маленькой колонии. Нет здесь и солдат, рабочие руки которых несравненно более полезны для общественных работ. Колонисты превосходно управляются сами со своими делами и умеют также, в случае надобности, защитить себя сами, — надобности, впрочем, весьма редкой. Мирная колонизация, дающая местным аборигенам средства к существованию и возможность более легких условий жизни, превратила их в своих друзей и доброжелателей.
В предыдущем веке, у Сан-Иоакима (несколько выше Боа-Виста), была устроена государственная фазенда, охранявшаяся гарнизоном из штаб-офицера коменданта, сержанта, капрала, двадцати человек команды и одного унтер-офицера, казначея или делопроизводителя, которому было поручено управление фазендой. Но фазенда исчезла с лица земли давным-давно, а правительство все еще продолжает присылать сюда нескольких злополучных солдат, вследствие той неосведомленности, которая является исключительной привилегией именно европейских министерств. А пост, что это за пост! Это жалкая пародия — несколько развалившихся шалашей! А гарнизон?! — четыре солдата и один сержант, покинувшие свои соломенные шалаши и переселившиеся по соседству в ближайшую фазенду Сан-Бенто. Высшая администрация о них совершенно забыла, и они сами находят себе скромный заработок, позволяющий им удовлетворять с избытком все их потребности.
