— Во имя Господа, мистер Олин, — произнес первый из них, стоявший ко мне ближе остальных, наклоняясь и обращаясь ко мне через открытое окно. — Дальше ехать нельзя.
— Не возражаете, если я спрошу — почему?
Он повернулся и указал на небольшую долину между двумя холмами слева от нас.
— Проводится тактическая разведка.
Я взглянул туда, куда он указывал. Небольшая долина или луг между покрытыми лесом склонами имела в ширину примерно ярдов сто. По ней двигались одетые в черные мундиры фигуры с какими-то приборами в руках, измеряя и прикидывая возможности убийства с разных направлений. А в самом центре луга они для чего-то установили пять шестов.
Я обернулся и взглянул на вытянутое молодое лицо солдата.
— Готовитесь к победе?
Он воспринял это как прямой вопрос, словно не заметил в моем голосе иронии.
— Да, сэр, — очень серьезно ответил он.
Я перевел взгляд на решительные лица остальных.
— А не думаете ли вы, что можете проиграть?
— Нет, мистер Олин, — Он грустно покачал головой. — Никто никогда не проигрывает, если идет в битву во имя Господа.
Он заметил, что меня требуется убедить, и поэтому увлеченно продолжил:
— Он простер Свою Десницу над головами Своих солдат. И все, что доступно для них, — это лишь победа и иногда — смерть. А что есть смерть?
Он посмотрел на своих спутников, и все они согласно кивнули.
— Что есть смерть? — эхом отозвались они.
Я взглянул на них. Они стояли передо мной, спрашивая меня и себя, что есть смерть, словно они обсуждали какую-то тяжелую, но необходимую работу.
У меня имелся ответ для них, но я промолчал. Смертью был сержант, отправивший прочь солдат, таких же, как они, чтобы перебить пленников. Вот что такое смерть.
— Вызовите офицера, — попросил я, — Мой пропуск позволяет мне проехать даже здесь.
— Очень жаль, сэр, — ответил тот, что заговорил со мной первым, — но мы не можем покинуть пост, чтобы вызвать офицера. Правда, один из них скоро появится.
Я уже знал, что значит «скоро», и оказался прав. Было далеко за полдень, когда наконец появился офицер, приказавший им идти обедать и пропустивший меня.
Когда я подъехал к штабу Кенси Грэйма, солнце уже висело низко над горизонтом и по земле протянулись длинные тени деревьев. И все же создавалось впечатление, что лагерь только что проснулся. Мне не требовалось большого опыта, чтобы понять, что войска экзотов наконец выступили против Джэймтона.
Я нашел Джэнола Марата, майора с Новой Земли.
— Мне необходимо увидеться с командующим Грэймом, — заявил я.
Он отрицательно покачал головой, несмотря на то что мы уже достаточно хорошо знали друг друга.
— Не сейчас, Там. Извини.
— Джэнол, это не для интервью. Вопрос жизни и смерти. Мне необходимо увидеть Кенси.
Он пристально посмотрел на меня. Я — на него.
— Подожди здесь, — сказал он. Мы стояли у самого входа в штаб. Он вышел и отсутствовал минут пять. Я стоял, слушая, как настенные часы мерно отстукивают секунды и минуты. Затем он вернулся.
— Сюда, — показал он.
Он вывел меня наружу, провел вокруг куполов пластиковых строений к небольшому зданию, полускрытому листвой деревьев. Когда мы вошли внутрь, я понял, что нахожусь в личных апартаментах Кенси Грэйма. Через небольшую гостиную мы прошли в спальню. Кенси только что принял душ и теперь надевал свою боевую форму. Он с любопытством взглянул сначала на меня, а затем на Джэнола.
— Хорошо, майор, — произнес он, — Вы можете вернуться к своим обязанностям.
— Есть, сэр, — Джэнол отдал честь и вышел.
— Ну, Там, — произнес Кенси. — В чем дело?
Он смотрел на меня немного насмешливо, пока застегивал ремень брюк. Он еще не успел надеть рубашку и возвышался надо мной подобно скале. Его тело было загорелым, словно темное дерево, на груди и плечах рельефно прорисовывались мышцы. Живот был подтянут, а мускулы так и перекатывались под кожей рук. И снова я почувствовал, что передо мной истинный дорсаец.
Перед моим мысленным взором возникла худощавая темная фигура Джэймтона, собирающегося противостоять этому человеку. Неужели он может победить Грэйма?
Но опасность все-таки существовала.
— Хорошо, я расскажу вам, зачем приехал сюда, — сказал я Кенси, — Я только что узнал, что Блэк связался с Голубым фронтом, местной террористической политической группой. Их руководство находится в Бловене. Я видел, как трое из них посетили его прошлой ночью.
Кенси взял с кресла рубашку и стал надевать ее.
— Я знаю, — ответил он.
Я недоуменно уставился на него.
— Разве вы не понимаете? Это же убийцы! И есть лишь один человек, чья смерть была бы им на руку, — это вы, Кенси.
— Я знаю это, — кивнул он, — Они хотят сбросить существующее правительство Сент-Мари и захватить власть — что невозможно, поскольку деньги экзотов идут на оплату наших подразделений, поддерживающих мир на этой планете.
— В прошлом им не удалось добиться помощи от Джэймтона.
— Думаете, сейчас они ее получат? — поинтересовался он.
— Квакеры в отчаянии, — сказал я, — Даже если подкрепления прибудут завтра, Джэймтон реально оценивает свои шансы в случае начала вашего наступления. Быть может, убийцы и поставлены вне закона военными конвенциями и кодексом наемников, но и вы, и я знаем, на что способны квакеры.
Кенси бросил на меня странный взгляд и взял с кресла куртку.
— Разве? — спросил он.
Я взглянул ему в глаза:
— А разве нет?
Он надел куртку и застегнул ее на все пуговицы.
— Я знаю людей, с которыми должен сражаться. Это мое дело. Но что вас заставляет думать, что вы их знаете?
— Это также и мое дело, — ответил я. — Может быть, вы позабыли. Я ведь журналист. Больше всего меня интересуют люди.
— Но вам не нравятся квакеры.
— А почему они должны мне нравиться? — удивился я. — Я побывал на всех мирах. Я видел правителя Сеты — он страстно желает получить как можно больше прибыли, но все же он — человек. Я видел ньютонцев и венериан, витающих в облаках, но если их хорошенько растормошить, то их можно вернуть обратно к реальности. Я видел экзотов вроде Падмы. И скажу вам — им всем присуща одна общая черта. Все они — люди.
— А квакеры — нет?
— Фанатизм, — ответил я, — Разве это ценно? Напротив. Что хорошего в слепой, глухой, тупой вере, которая не позволяет человеку думать самостоятельно?
— А откуда вы знаете, что они не думают? — спросил Кенси.
Сейчас он стоял ко мне лицом и пристально наблюдал за мной.
— Быть может, некоторым из них это свойственно, — ответил я, — Быть может, самым молодым из них, пока яд еще не слишком пропитал их души.
В комнате воцарилась неожиданная тишина.
— Так чего же вы хотите? — спросил Кенси.
— Докажите, что Джэймтон Блэк нарушил закон, договорившись с террористами о вашем убийстве. И вы победите на Сент-Мари, не сделав ни единого выстрела.
— И как я это сделаю?
— Используйте меня, — предложил я. — У меня имеются связи в группе, к которой принадлежат террористы. Позвольте мне войти с ними в контакт и перекупить их, предложив большую сумму, чем Джэймтон. Пообещайте им признание Голубого фронта нынешним правительством. Падма и местное руководство только поддержали бы вас, если бы вам удалось столь легко очистить планету от квакерских войск.
Он посмотрел на меня совершенно бесстрастно:
— И что таким образом получил бы я?
— Клятвенные подтверждения, что они были наняты для вашего убийства. Их было бы столько, сколько нужно для доказательства.
— Ни один суд Межпланетного арбитража не поверил бы таким людям, — заметил Кенси.
— О! — Я не смог удержаться от улыбки. — Но они поверили бы мне как представителю службы новостей, когда я поручился бы за каждое произнесенное ими слово.
Снова возникла пауза. Его лицо оставалось спокойным.
— Понятно, — произнес он.
Кенси прошел мимо меня в прихожую. Я последовал за ним. Он подошел к своему видеофону, нажал пальцем на клавишу и проговорил в пустой серый экран:
— Джэнол!
Он отвернулся от экрана, пересек комнату, направляясь к оружейному шкафу, и достал оттуда свое боевое снаряжение. Он действовал размеренно, молчал и больше не смотрел на меня. Спустя несколько тягостных минут открылась дверь и вошел Джэнол.
— Да, сэр?
— Мистер Олин останется здесь до моих дальнейших распоряжений.
— Есть, сэр, — ответил Джэнол.
Грэйм вышел.
Я стоял в оцепенении, уставившись на дверь. Я просто не мог поверить: он нарушил Конвенцию! Кенси не только проигнорировал меня, но и посадил под арест, чтобы я никоим образом не повлиял на ситуацию.
Я повернулся к Джэнолу. Тот смотрел на меня с какой-то грустной симпатией.
