– Дай нам три минуты подсадить Лютера на пожарную лестницу, еще минуту, чтобы я вернулся к тебе, и тридцать секунд, чтобы ты вышел на улицу и прикрывал нашего отважного летчика. Если Матарейзен подойдет к окну, он заметит Лютера. Дальше, дай мне время разобраться, куда идти и как туда попасть, не произведя лишнего шума, – скажем, еще пять минут. Итого девять минут тридцать секунд. Сейчас семь минут после полуночи. Даю обратный отсчет… Лютер, пошли.
Взобравшись на первую скобу, летчик застыл неподвижно. К окну четвертого этажа он поднимется за последние тридцать секунд временно́го интервала. Скользнув вдоль стены дома, Камерон определил, с какого места Скофилду будет надежнее всего прикрывать Консидайна. Решив этот вопрос, он бегом вернулся к Беовульфу Агате.
– Брэй, встанешь на опушке леса.
– Почему так далеко?
– Оттуда открывается лучший вид на окно. В остальных точках ты или окажешься на открытом месте, или будешь стоять слишком близко к стене, чтобы стрелять вверх.
– Спасибо, малыш, я бы принял тебя на работу.
– Ну слава богу, отец-наставник, спасибо за доверие.
– У тебя осталось около пяти минут.
Взбежав на крыльцо, Прайс вошел в дом. Парадная лестница находилась в глубине просторного холла, выложенного розовым мрамором. Позолоченные перила блестели в тусклом свете одинокой люстры. Камерон приблизился к лестнице, высматривая, нет ли на ступенях сигнальных растяжек. Погладив пальцами нижнюю часть перил, изгибающихся к первой площадке, он ничего не нашел. Затем Камерон ощупал ковровую дорожку, ища едва заметные выпуклости, которые могли бы быть датчиками сигнализации; опять же, он ничего не обнаружил. Отыскав реостат управления люстрой, он включил ее на максимальную мощность.
Медленно поднимаясь по лестнице, Прайс достиг второго этажа, пытливо всматриваясь в каждый квадратный дюйм поверхности ступеней, ища малейшую аномалию, западню. Взглянув на часы, он увидел, что осторожность отнимает у него время. У него оставалось девяносто восемь секунд, за которые ему предстояло подняться еще на два этажа; он ускорил шаг.
Стоп! На одной из ступенек последнего пролета, ведущего на четвертый этаж, на ковровой дорожке выделялось небольшое пятнышко, вызванное тем, что под ним имелась крошечная выпуклость. Опустившись на колени, Прайс достал нож, быстро вспорол ковровое покрытие вокруг пятнышка и осторожно его приподнял. Под ним открылся плоский металлический диск с отходящими от него двумя проводами. Или датчик сигнализации, или противопехотная мина; и, учитывая чудовищную сущность Матарейзена, второе было более вероятно. Подумаешь, одним слугой больше, одним меньше.
Осталась шестьдесят одна секунда!
Камерон бежал вверх, перепрыгивая через ступеньку, с красными от напряжения глазами. Он сознавал, что каждый шаг может стоить ему жизни. Осталось тридцать девять секунд! А ему нужно будет полностью сосредоточиться, успокоить дыхание, взять оружие на изготовку. Прайсу не раз приходилось бывать в подобных ситуациях, когда спокойствие имело такое же жизненно важное значение, как и огневая мощь. Его отсутствие приводило к тому, что операции приходилось откладывать или же они оканчивались неудачей. Все, времени больше нет!
Стараясь дышать глубоко, Прайс остановился в пяти шагах от двери, вытянув руку и прицелившись в дерево рядом с дверной ручкой. Несколько выстрелов ослабят замок, остальное довершит плечо. Четыре секунды, три, две, одна – давай! Выпустив три пули, Камерон расщепил дерево, и тотчас же с улицы послышался громкий звон разбитого стекла. Бросившись вперед, Прайс всем своим весом навалился на дверь, выбивая ее, и тотчас же, рухнув на пол, откатился в сторону.
Потрясенный Ян ван дер Меер Матарейзен, придя в себя, метнулся к стопке компьютерных распечаток. Подхватив ворох бумаги, он устремился к измельчителю, установленному на большой чугунной жаровне. Красноватое свечение говорило о том, что на дне жаровни тлеют раскаленные угли.
– Не смей! – взревел Прайс, вскидывая пистолет.
– Ты не сможешь меня остановить! – взвизгнул Матарейзен. – Меня нельзя убивать! Мертвый я вам бесполезен!
– В этом ты прав, – согласился Камерон, делая два выстрела.
Однако целился он не в жизненно важные органы, а в ноги, точнее, в коленные чашечки. Комната наполнилась истошными воплями; потомок барона Матарезе повалился на пол. Бумага разлетелась повсюду, но только не в измельчитель.
– Лютер, выбивай стекло до конца и залезай сюда! – крикнул Прайс. Выхватив баллончик, он шагнул к корчащемуся от боли Матарейзену. – Ублюдок, я окажу тебе любезность, – сказал Камерон, склоняясь над раненым чудовищем и прыская ему в лицо аэрозолем. – Желаю тебе кошмарных сновидений, – добавил он.
Перескочив через подоконник, Консидайн поспешил к Прайсу.
– Все оказалось проще простого, шпион, – заметил летчик. – Знаешь, ваше ремесло начинает нравиться мне все больше и больше. Я хочу сказать, если вспомнить гаечные ключи в маскировочной сетке на самолете, телефон в Сенетозе и теперь вот это, получается у меня совсем неплохо.
– Лютер, да ты у нас просто герой, черт побери.
– Ну спасибо, Кам.
– Подожди, я еще не закончил. Я согласен со Скофилдом, героев я терпеть не могу. Из-за них гибнут другие.
– Слушай, это ты еще к чему?
– Очень справедливое замечание. Пошли, мы еще не закончили.
– Что еще я должен делать?
– Во-первых, спустись на кухню, она на первом этаже справа. Переверни там все вверх дном и постарайся найти аптечку первой помощи. Она обязательно должна там быть; на кухне много острых ножей, и порезы неизбежны. Нам нужно перебинтовать Матарейзену ноги.
– К чему такая заботливость?
– Мерзавец был прав. От мертвого от него нам никакого толку. Спускаясь по лестнице, не наступай на ковровую дорожку, она с фокусами.
– С чем?
– Неважно; главное, ступай только по мрамору. И поторопись, живо!
Перепрыгнув через выбитую дверь, Лютер выскочил в коридор. Камерон, собрав компьютерные распечатки, стал их листать, пробегая взглядом содержимое. На двух страницах, судя по всему, были колонки с ключами, однако ему недоставало знаний, чтобы в них разобраться. Остальные двадцать с лишним страниц также были зашифрованы, возможно, с использованием кодов, приведенных на первых двух страницах. Быстро подойдя к разбитому окну, Прайс крикнул:
– Брэй, ты меня слышишь?
Тишина. Тревожная тишина.
Внезапно по всему особняку раскатился раздирающий слух звон, настолько громкий и неожиданный, что мгновенно наступил общий паралич. Опомнившись, Камерон отложил распечатки и подбежал к выбитой двери. На лестнице застыл ошеломленный Скофилд; похоже, он наступил на датчик сигнализации. Сбежав вниз, Прайс отпихнул тщеславного Беовульфа Агату в сторону и выхватил нож. Опустившись на колени, он приподнял вырезанный кусок ковровой дорожки и одним резким движением отсек провода. Оглушительный звон оборвался.
– Тебе повезло, что это была не мина, – заметил Камерон.
– Черт побери, почему ты меня об этом не предупредил?
– Я полагал, ты по-прежнему на улице. Пошли, я хочу показать тебе, что у нас здесь есть.
Они вернулись в логово Матарейзена.
– Раны на ногах кровоточат, – заметил Скофилд, бросив взгляд на бесчувственное тело предводителя Матарезе.
– Точнее, на коленях. Лютер отправился искать бинты.
– Ну да, бинты, черта с два. Всади ему пулю в голову.
– Очень непродуктивно, – возразил Прайс, подбирая распечатки. – Матарейзен пытался уничтожить вот это.
– А что это такое?
– Если только я не ошибаюсь, это условные сигналы, которые он передавал. Они закодированы, а я в компьютерах мало что смыслю.
– Отошли их в Амстердам. Среди этой горы оборудования должен найтись обыкновенный факс.
– Он здесь есть, но я не знаю номер факса в особняке на Кайзерсграхт.
– Я знаю, – усмехнулся Беовульф Агата, сунув руку во внутренний карман. – Молокосос, тебе еще учиться и учиться.
Пока факсимильный аппарат в автоматическом режиме передавал страницы, Камерон позвонил в Амстердам и, вкратце рассказав Гринвальду про случившееся, объяснил, какие данные отсылает на Кайзерсграхт. Компьютерный гений заверил его, что все остальные работы будут временно приостановлены и маленькая группа сосредоточит свои усилия на информации с Корсики.
– По какому телефону вам перезвонить?
– Если у вас что-нибудь будет, звоните Уэйтерсу в Лондон и Фрэнку Шилдсу в Лэнгли. Здесь я все равно ничего не смогу сделать, к тому же мы будем страшно заняты. Я сам свяжусь с вами позже. – Положив трубку, Прайс повернулся к Скофилду: – Телефон выхода на спутник связи «Комсат» у тебя с собой?
– А то как же. Прямая защищенная линия с МИ-5.
– Звони Джеффри. Пусть связывается со Вторым бюро, чтобы те присылали сюда коммандос из Марселя.
