«У вас блестящий послужной список, агент Клейтон. Поздравляю вас», — произнес он торжественным тоном.
«Спасибо, сэр», — ответил я, разглядывая странный значок на левом лацкане его пиджака, изображавший маленького крылатого дракона.
«Гм… думаю, вы здесь далеко пойдете, учитывая вашу молодость и ум. Да, очень далеко. Уверен, что со временем вы дослужитесь до чина полковника. Ну а в семьдесят или восемьдесят лет вы, такой же толстый, как я, и седовласый, благополучно умрете довольным прожитой жизнью и карьерой, которую иначе как завидной нельзя будет назвать, ибо она будет опираться на раскрытые убийства, аресты преступников и тому подобное».
«Спасибо за ваши ценные предсказания, сэр», — ответил я, оскорбленный презрительным тоном, каким он говорил не только о том, чего я добился в жизни, но и о том, чего мне предстояло добиться.
Капитан ухмыльнулся. Моя дерзкая выходка, свойственная молодости, его, как видно, позабавила.
«Все это славные достижения, юноша, которыми любой мог бы гордиться. Но я уверен, что вы мечтаете о большем, гораздо большем. — Он пристально посмотрел на меня. Красноватое свечение в его механическом глазу усилилось, и мне даже показалось, будто я слышу странное жужжание, исходившее откуда-то из-за линзы. — Но все дело в том, что вы не знаете, что именно могло бы означать это большее. Или я ошибаюсь?»
Он не ошибался, но я предпочел не отвечать, а сам все старался отгадать, что этому типу от меня понадобилось.
«Вы станете полковником или кем-нибудь еще, если захотите. Об этом свидетельствуют ваш острый ум и работоспособность. Тем не менее вы ничего не узнаете о мире, юноша. Абсолютно ничего, сколько бы вы ни считали, что знаете о нем все. — Он перегнулся через стол и вызывающе усмехнулся. — Таково будущее, которое вас ждет. Но я предлагаю вам другое, гораздо более вдохновенное».
«Что вы имеете в виду, сэр?» — спросил я хмуро. Возбужденный тон этого сумасбродного субъекта начал меня раздражать.
«Я предлагаю вам использовать свои способности для расследования дел иного типа. Специальных дел, — пояснил он. — Вот чем мы занимаемся, агент Клейтон, — расследованием специальных дел. Но, к сожалению, для этого недостаточно иметь блестящий послужной список. Тут нужна и известная… гм… предрасположенность».
«Не понимаю вас, сэр».
«Необходимо иметь живой ум, агент Клейтон. У вас такой ум?» Я заколебался, не зная, что ответить. Затем решительно кивнул: я никогда не задумывался над этим, но, пока мне не докажут обратное, будем считать, что у меня живой ум.
«Посмотрим, так ли это! — воскликнул он с наигранным энтузиазмом, извлек из своей папки газетную вырезку и положил ее на стол передо мной. — Внимательно прочтите и сообщите мне о своих выводах, любых, какие только придут вам в голову, даже самых невероятных. От чего, по-вашему, он умер?»
Вырезка была примерно двухлетней давности и сообщала о смерти какого-то нищего. Его труп был обнаружен на свалке в окрестностях города наполовину обезображенным, со следами укусов бродячих собак, хотя причина смерти осталась загадкой, поскольку вскрытие ровным счетом ничего не выявило. Журналист, который, по-видимому, не отличался смелостью, закончил заметку, сообщив, что преступление произошло ночью в полнолуние и что вокруг трупа на песке были нарисованы кресты, словно жертва в отчаянии пыталась прогнать дьявола. Внимательно прочитав текст дважды, я изложил капитану все возможные причины этой смерти, пришедшие мне в голову. Я сказал, что, поскольку никто не даст растерзать себя собакам, если у него есть хотя бы немного сил, чтобы отогнать их, да и сами они вряд ли набросятся вот так на живого человека, то, вероятнее всего, его отравили и притащили туда, а убийца непонятно почему начертил на песке кресты, прежде чем удалиться. Еще я сказал, что речь может идти и о случайном убийстве, которое его виновник попытался представить как самоубийство, и привел еще несколько соображений в таком же духе.
«Вы кончили? — осведомился капитан Синклер, преувеличенно демонстрируя свое разочарование. — Я же просил вас привести все возможные варианты, какие придут вам в голову и какими бы невероятными они ни казались».
Тогда я ехидно улыбнулся и сказал:
«Еще это мог бы совершить оборотень. Было полнолуние, время, когда они обретают способность перевоплощаться. Именно оборотень напал на нищего на свалке, а не собаки, и пока он приближался к своей жертве в обличье волка, расхаживающего на двух ногах, нищий успел начертить вокруг себя несколько крестов, дабы оборотень убрался обратно в ад, откуда он и пришел».
Капитан Синклер опять спросил с таким же разочарованием в голосе:
«Вы кончили?»
«Нет еще, — улыбнулся я. — Это мог быть и вампир, поскольку преступление было совершено ночью, и именно поэтому жертва рисовала кресты на песке. Или вампир, выдавший себя за оборотня, чтобы переложить вину на своих стародавних врагов, с которыми вампиры борются, наверно, с начала времен за господство на планете. Вот теперь я кончил, капитан. Ну как, я угадал?»
«Вы пока не готовы это знать. — Он откинулся в кресле и с холодным любопытством наблюдал за мной. — Но скажите, вам хотелось бы стать сотрудником подразделения, где подобные ответы вполне приемлемы? В моем подразделении иной раз невозможное оказывается единственным решением. Мы не ставим препон нашему воображению и продолжаем искать доказательства далеко за границами нормального разума».
Я глядел на него, не зная, что ответить, и с облегчением вздохнул, когда Синклер сказал, что я могу несколько дней подумать, предупредив: все, о чем говорилось в этом кабинете, должно держаться в строжайшей тайне, и в случае, если мое решение окажется отрицательным, самым разумным для меня будет попытаться забыть, что наша беседа вообще имела место. Таково было первое, но далеко не последнее и не самое удивительное предостережение, полученное мною. Затем он дал мне бумажку с адресом Специального подразделения, куда я должен был явиться на следующей неделе, если принимал его предложение. Я покинул кабинет и вернулся домой. Всего одна бессонная ночь понадобилась мне, чтобы понять: как бы я ни старался, мне никогда не удастся забыть наш разговор. На самом деле, с того момента как я переступил порог этого кабинета, я уже был обречен. Я был честолюбивым и самонадеянным юношей и теперь, узнав, что некоторые имеют доступ к информации, закрытой для остальных смертных, не мог спокойно жить, не стремясь познакомиться с ней. Я всегда хотел узнать больше, по-настоящему познать мир, проникнуть в его кровеносную систему, добраться до самых его недр… И вот теперь, похоже, мне представилась такая возможность. Разве мог я довольствоваться тем, что до этого имел? Я не стал дожидаться будущей недели. На следующее же утро я явился по адресу, указанному в бумажке, и попросил провести меня в кабинет капитана Синклера, который, похоже, меня выделил. И там мой исполненный решимости взгляд навсегда определил мою судьбу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
