съестного там не осталось, без воды и электричества здесь делать нечего.
Мама спускается со второго этажа, и в животе у меня начинает ныть при виде того, что она держит в руках, – это одеяло Зака, его старенькое одеяло с Пеппи Длинныйчулок, которое он унаследовал от меня, когда я расхотела спать под ним, считая слишком детским, мама обнимает его и прижимает к лицу, всхлипывая: «Пожалуйста, господи, пожалуйста, господи», и я не трогаю ее, даю постоять так несколько секунд, выплакать самые дурные мысли, а потом прошу: «Мама, дай мне одеяло».
Не говоря ни слова, она протягивает его мне, и я вдыхаю, различая запахи моего младшего братика: немытых волос, тела и потных подмышек, слабый запашок мочи.
Затем подношу одеяло к носу Аякса и шепчу: «Ищи».
* * *
В воздухе чувствуется осень, когда я иду вслед за собакой к месту для купания, дождь усилился, и внезапно стало прохладно, по спине пробежал озноб, и я снова ощущаю себя маленькой девочкой, рядом со мной Элла в своем красном плащике и с дурацкими бантиками в волосах, ей хочется выглядеть крутой, ведь она ведет на поводке большого черного пса, но мне на это плевать, потому что милее собаки я в жизни не встречала, вместе мы спускаемся к воде, и вот там, внизу, на самом краю мостков я вижу худенькую бледную спину, мама кричит и кидается вперед, она выглядит сильно постаревшей, сбегая вниз на негнущихся заплетающихся ногах, она снова вскрикивает, выскакивает на мостки, там сыро и скользко от дождя, она оскальзывается, пробежав всего несколько метров, и на мгновение мне кажется, что сейчас она свалится в воду, как в каком-нибудь забавном видео с «Ютьюба», но она просто опускается всем телом на доски и снова вскрикивает, продолжая ползком продвигаться вперед.
Аякс тянет меня за собой, хочет проследить запах до конца, но я решительно одергиваю поводок и сажусь на старую скамейку, ту, на которой он всегда сидел, поглядывая на озеро, – дам им побыть одним там, на мостках. Быть мамой – это значит всегда жить на разрыв, так что раны не перестают кровоточить, быть мамой – значит раз за разом разбиваться вдребезги. Есть такие особые слова, которые только мама может сказать тебе, плач, который может быть только маминым.
И вот я сижу тут и думаю, что, может, старик сейчас все-таки каким-то удивительным образом сидит подле меня, может, сейчас мы здесь вместе с ним. Я прикрываю глаза и пытаюсь ощутить его присутствие в гуле деревьев, в шлепанье капель, ударяющихся о поверхность воды, в запахе дождя.
Понедельник, 1 сентября
Бесконечно тянется ночь. Дождь льет потоком, а мы несемся сквозь время, мимо вопящих машин, гудящего осиного роя, сквозь воющую холодную пустоту. Люди орут, чтобы мы остановились, на вытянутых руках выставляют в воздух младенцев, словно желая принести их в жертву какому-то безжалостному божеству. Полиция и военные пропускают нас усталыми жестами, лица у них изнуренные, унылые, потерянные. В тех местах, по которым прошел пожар, выжженная земля теперь покрыта водой, и жидкий белесый дымок, закручиваясь по спирали, поднимается над лесами.
Зак спит вместе с собакой в углу водительской кабины. Мы слушаем радио. В Гётеборге были новые перестрелки, вероятно, это как-то связано с местными бандами. Роннебю, что в Блекинге, захвачен мигрантами из Сирии и Ирака.
Мы проезжаем опустевшие города. Минуем заграждения, находим объездные пути мимо поваленных деревьев и брошенных машин. Едем по темным лесным дорогам, через дымящиеся просеки, через лужи в полметра глубиной. Мы по очереди ведем тяжелый грузовик. Пока я за рулем, мама скролит в телефоне. Пока за рулем она, я отсыпаюсь. На одной из остановок она находит еду, проснувшись, я обнаруживаю пакет с бананами и бутербродами с колбасой, к тому же она сумела немного подзаправиться бензином. Я не спрашиваю, как ей это удалось, просто заталкиваю в себя бутерброд и снова засыпаю.
Очередная порция новостей. Мощные дожди над Скандинавией потушили немало пожаров и остановили распространение тех, что еще продолжали бушевать, но сильнейшее затопление, в свою очередь, повлекло серьезные разрушения, многие дороги оказались перекрыты, пострадали дома, несколько человек утонуло в собственных подвалах, пытаясь спасти имущество, а в доме престарелых в Кристианстаде погибло семнадцать человек – их не смогли достаточно быстро эвакуировать во время затопления первого этажа здания. Более тысячи шведов числятся погибшими или пропавшими без вести после пожаров, а материальные потери исчисляются сотнями миллиардов, в соцсетях прокатилась волна ожесточенных споров о том, что при выплате денежных компенсаций пострадавшим должны учитываться климатические условия, а на крышах всех восстановленных строений в будущем должны появиться солнечные панели. Другой спор коснулся нелегальных мигрантов, которые оказались без крова вследствие катастрофы, люди требовали прекратить выделять им финансовую поддержку и как вариант предлагать бесплатную медицинскую помощь тем из мигрантов, кто пострадал от задымления. Дальше следует интервью, писатель и неоднократно отмеченный разными наградами автор статей в сфере культурной журналистики говорит: «Ученые по-разному понимают проблему, но, разумеется, наиболее экстремистски настроенные проповедники Судного дня верят, что через сто лет температура на Земле повысится на два или три градуса, в чем лично я сильно сомневаюсь, а если это и так, то все-таки не вижу никаких причин впадать от этого в истерию. В спорах о климатических изменениях верх берут эмоции и желание обличать всех и каждого».
Сообщают, что теннисная легенда прошлого Андерс Хелл погиб вследствие несчастного случая. В Мальмё кто-то подложил бомбу в автомобиль и взорвал ее. Мама еле заметно улыбается.
– Вспомнила твоего папу, – произносит она. – Мы как-то на Рождество застряли в Оре, и Дидрик как-то ухитрился раздобыть огромный автомобиль и отвез нас к маме.
– Я была с вами?
– Да, ты уже была. Там была ты, я и папа, он вез нас всю ночь сквозь метель.
– Как мило.
Она грустно качает головой.
– Вообще-то не особенно, – вздыхает она. – Мы сильно поссорились и разозлились друг на друга. Иногда я думаю, что, может, тогда-то у нас… и появились сложности. Что с того момента и началось все плохое.
– Из-за чего вы поссорились?
– Вообще-то не помню. Наверное, было из-за чего.
* * *
Она маленькая, меньше, чем я себе представляла, и совсем не такая симпатичная, как на фото. Лицо округлой формы, идеальная кожа, большие красивые глаза, но без макияжа внешность у нее довольно заурядная.
Аякс выступает вперед и, виляя хвостом, принюхивается в роскошной прихожей. Пальчики с ногтями вишневого цвета чешут ему холку.
– Заходите.
Я никогда не бывала в таких квартирах, так живут богачи в сериалах: несколько огромных гостиных,
