И это было только начало.
Иерархия собак достаточно проста. Фидо задавал вопросы – обычно приглушенным голосом, потому что одновременно кусал чью-то лапу, – пока не добрался до вожака самой большой стаи одичавших бездомных собак. Народ, то есть собаки, до сих пор рассказывает о схватке между Фидо и Брехливым Безумцем Артуром – ротвейлером с одним глазом и очень дурным характером. Обычно животные не дерутся насмерть, всегда можно сдаться и выйти из боя, но победить Фидо было невозможно, потому что он был очень маленьким воплощением жестокости в ошейнике. Он висел на разодранной в клочья шкуре Брехливого Безумца Артура, пока тот не сдался, после чего, к собственному превеликому изумлению, убил его. Фидо обладал какой-то необъяснимой решимостью – его можно было колошматить кувалдой в течение пяти минут, но то, что от него осталось, все равно бы не сдалось, и к нему ни в коем случае нельзя было поворачиваться спиной.
Потому что у Большого Фидо была мечта.
– Проблемы? – спросил Моркоу.
– Этот тролль оскорбил гнома, – заявил гном Рукисила.
– Я слышал, как исполняющий обязанности констебля Детрит отдал приказ младшему констеблю… Хрольфу Пижаме, – возразил Моркоу. – Что в этом плохого?
– Он – тролль.
– Да?
– И он оскорбил гнома!
– На самом деле это была одна из форм приказа… – попытался объяснить сержант Колон.
– Этот проклятый тролль спас мне сегодня жизнь! – закричал Дуббинс.
– Зачем?
– Зачем? Зачем? Затем, что это была моя жизнь, вот зачем! И я к ней очень привязан!
– Я не хотел сказать…
– Ты просто заткнись, Абба Рукисила! Что ты вообще понимаешь, гражданский?! Почему ты так глуп? О нет, я слишком мал для всего этого дерьма!
В дверях возникла тень. Углеморд был практически горизонтальным, а немногие вертикальные поверхности были испещрены трещинами. В глазах его горели подозрительные алые искорки.
– Вы его действительно отпускаете?! – взвыл гном.
– У нас нет никаких оснований держать этого тролля взаперти, – пожал плечами Моркоу. – Тот, кто убил господина Крюкомолота, был нормального роста, поэтому и смог войти в дверь его мастерской. Тролль просто не пролез бы в косяк.
– Но все знают, что он – плохой тролль! – завопил Рукисила.
– Я ничего не сделал, – откликнулся Углеморд.
– Нельзя его просто так отпускать, капрал, – прошипел Колон. – Вся эта гномья толпа моментально набросится на него!
– Я ничего не сделал, – повторил Углеморд.
– Согласен, сержант. Исполняющий обязанности констебля Детрит?
– Сэр?
– Приведи его к присяге и запиши в Стражу.
– Я ничего не сделал.
– Так нельзя! – заорал гном.
– Не хочу я ни в какие стражи, – проворчал Углеморд.
Моркоу наклонился к нему.
– Здесь больше сотни гномов, – прошептал он. – И все с большими топорами.
Углеморд заморгал.
– Я вступаю.
– Приведи его к присяге, исполняющий обязанности констебля!
– Прошу разрешения призвать еще одного гнома, сэр. Для сохранения паритета.
– Разрешаю, исполняющий обязанности констебля Дуббинс.
Наконец Моркоу снял шлем и вытер лоб.
– Кажется, больше проблем нет, – сказал он.
Толпа молча смотрела на него.
Он широко улыбнулся.
– Все могут расходиться.
– Я ничего не сделал.
– Да… но… – запинаясь, проговорил Рукисила. – Если старину Крюкомолота убил не он, то кто это сделал?
– Я ничего не сделал.
– Следствие продолжается.
– Ага, не знаешь!
– Но я выясняю.
– Да? И когда же ты это выяснишь?
– Завтра.
Гном замялся.
– Ну, хорошо… – сказал он крайне неохотно. – Завтра. Надеюсь, это действительно случится завтра.
– Вот и договорились, – кивнул Моркоу.
Толпа и в самом деле начала расходиться, по крайней мере она приобрела меньшую плотность. Тролли, гномы и люди, если они настоящие жители Анк-Морпорка, не уходят, пока уличное представление не закончится.
Исполняющий обязанности констебля Детрит, раздувшись от гордости и почти не касаясь костяшками земли, оглядел свое войско.
– А теперь слушайте сюда, ужасные тролли!
Она помолчал, пока очередная мысль не заняла свое место.
– Слушайте сюда и сейчас! Ты – в Страже, малыш! Это работа с возможностями. Я делал ее всего десять минут, а меня уже повысили! А еще я получил образование и обучение для хорошей работы на гражданке! Это ваша дубинка с гвоздем. Вы будете есть ее. Вы будете спать на ней! Когда Детрит скажет подпрыгнуть, вы спросите… какого цвета?! Все будем делать по числам! А чисел у меня много!
– Я ничего не сделал.
– Пора умнеть, Углеморд. У тебя в ранце – пуговицы фельдмаршала!
– Я ничего не брал.
– А теперь покажите-ка мне тридцать два! Нет! Лучше шестьдесят четыре!
Сержант Колон потер переносицу. «Мы живы, – подумал он. – Тролль оскорбил гнома в присутствии других гномов. Углеморд… а по сравнению с ним Детрит – сам господин Невинность… на свободе и стал стражником. Моркоу вырубил Майонеза. А еще Моркоу сказал, что до завтра мы все выясним, а уже стемнело. Но мы живы. Капрал Моркоу совершенно чокнулся…»
Но лайте, собаки! Эта жара сводит всех с ума.
Ангва слушала вой других собак и думала о волках.
Она пару раз бегала со стаей и неплохо разбиралась в жизни волков. Эти собаки волками не были. Волки в целом – миролюбивые и простые существа. Их вожак чем-то походил на Моркоу. Моркоу гармонировал с городом так же, как волчий вожак – с лесом.
Собаки сообразительнее волков. Волкам разумность ни к чему. У них хватает других полезных черт характера. Но собаки… разумностью наградили их люди, хотели они того или нет. А еще собаки намного более жестоки, чем волки. Этим тоже наградили их люди.
Большой Фидо пытался организовать своих бездомных собак в то, что непосвященному могло показаться волчьей стаей. В своего рода косматую машину для убийства.
Она огляделась.
Большие собаки, маленькие собаки, толстые собаки, тощие собаки. И все они горящими глазами смотрели на державшего речь пуделя.
Речь была о Судьбе.
О Дисциплине.
О Естественном Превосходстве Собачьей Расы.
И о Волках. Правда, волки Большого Фидо отличались от тех, с которыми была знакома Ангва. Волки, о которых мечтал Большой Фидо, были крупнее, свирепее, мудрее. Они были Королями Леса, Ужасом в Ночи. Они носили имена типа Быстрый Клык и Серебряный Хребет. Мечта каждого нормального пса – стать похожим на них.
Большой Фидо одобрительно высказался об Ангве, сказал, что она чем-то смахивает на волчицу.
Собаки слушали как завороженные, слушали маленького песика, который попукивал от возбуждения, произнося речь о том, что по природе своей собаки должны быть значительно крупнее. Она посмеялась бы, если бы не четкое осознание того, что после этого ей вряд ли удастся остаться в живых.
А потом Ангва увидела, что сделали с крысоподобной маленькой дворняжкой, которую выволокли в центр круга два терьера и предъявили ей обвинение в том, что она принесла брошенную человеком палку. Даже волки не поступали так друг с другом. У волков нет правил поведения. Они им не нужны. Волкам, чтобы быть волками, не нужны никакие правила.
Когда казнь свершилась, Ангва разыскала Гаспода – тот сидел, забившись в угол, и старался вести себя как можно более скромно.
– Если мы сейчас убежим, за нами, наверное, погонятся? – спросила она.
– Вряд ли. Сходка закончилась.
– Тогда бежим.
Они не спеша завернули за угол, но, убедившись, что их уход остался незамеченным, помчались как бешеные.
– О боги! – воскликнула Ангва, когда от своры бездомных собак их отделяло несколько улиц. – Он же просто бешеный!
– У бешеных пена из пасти идет, – возразил Гаспод. – А он – безумен. Это когда пена в мозгах.
– Все эти разговоры о волках…
– Собаки тоже имеют право мечтать.
– Но волки совсем не такие! У них даже нет имен!
– У каждого есть имя.
– А у волков – нет. Зачем им имена? Они знают, кто они, знают остальных членов стаи. Это… просто образ. Запах, чувство, форма. У волков нет даже понятия «волк»! Все совсем не так. Имена нужны только людям.
– У собак есть имена. У меня есть имя. Гаспод. Так меня зовут, – несколько недовольно сказал Гаспод.
– В общем… Объяснить почему я не могу, – пожала плечами Ангва, – но у волков нет имен.
Луна уже висела высоко в небе, черном, как кофе, который совсем не черный.
Свет луны покрыл город переплетением серебристых отблесков и теней.
Когда-то, давным-давно, Башня Искусства была центром города, но центры городов имеют свойство мигрировать, и теперь центр Анк-Морпорка находился в нескольких сотнях ярдов от нее. Тем не менее башня по-прежнему господствовала над городом, ее черный силуэт выделялся на фоне вечернего неба, умудряясь выглядеть чернее, чем какие-то там тени.
