Разделение на две группировки относительно взгляда на стратегию — на «запад» (французы, король Георг V, Хейг и начальник Имперского Генштаба Робертсон), которые видели в Германии главного врага, а Западный фронт рассматривали как главный театр военных действий, с одной стороны, и «восток» (Ллойд Джордж, итальянцы и греки), которые считали, что победа достижима где угодно, но не на Западном фронте, — с другой, иначе — на «генералов и сюртуков», как Генри Вильсон называл министров, выбравших сюртук в качестве предпочтительной одежды, — сохранялось до конца войны. Именно эти расхождения во взглядах и привели к глубокому разрыву между Хейгом и Ллойд Джорджем, который и долгие годы после войны служил поводом, позволявшим премьер-министру нападать на репутацию Хейга и прочих ориентированных на Западный фронт генералов, хотя столь глубокая и неутихающая неприязнь должна была, несомненно, объясняться другими, более личными причинами.
Эти два человека впервые столкнулись, когда министр военного снабжения Ллойд Джордж, совершая поездку по Франции летом 1916 года, пребывал в состоянии раздражения по поводу жалоб на нехватку тяжелых орудий и на качество амуниции. Он не поладил с Хейгом, что и неудивительно: они были словно два полюса — непреклонный, неразговорчивый генерал из шотландского приграничья, солдат, который принял решение и выполнил задание, несмотря на все трудности, и говорливый, деятельный валлийский политик, уверенный, что любую проблему можно решить, если только есть мозги. Ллойд Джордж пришел в ужас от потерь на Сомме и обвинил британских генералов, в особенности Дугласа Хейга, в том, что наступательная операция была слишком затянута и что она обошлась дорогой ценой, а закончилась горьким разочарованием. Но и в то время, и десятилетия спустя другие приходили к тем же заключениям.
Ллойд Джордж был не тем человеком, кто прислушивается к советам или объяснениям профессионального солдата, тем более такого, который не может ни вразумительно изложить свои аргументы на совете, ни одерживать реальные победы на Западном фронте. Одним из первых действий Ллойд Джорджа на посту премьер-министра стало создание Военного кабинета, который он возглавил как председатель, — комитета, который должен был принять руководство стратегией ведения войны и выдавать ордера главнокомандующим через начальника Имперского Генерального штаба, генерала Робертсона. Таким образом, на плечи Хейга, который стал фельдмаршалом 1 января 1917 года, свалилось новое бремя — недоверие политических деятелей. Но и Хейг не полагался на Ллойд Джорджа. Он считал его абсолютно невежественным в военном искусстве человеком, к тому же лишенным прямодушия. У Хейга было достаточно оснований для такой оценки, но Ллойд Джордж на данном этапе был его политическим хозяином. Это была неприятная ситуация, которая вскоре еще более осложнилась.
До конца войны Хейгу пришлось находиться в состоянии конфронтации с политическим руководством, поскольку Ллойд Джордж сомневался в его способностях, не видел в его лице достойного командующего армиями и постоянно пытался добиться его замены. Впрочем, такая позиция Ллойд Джорджа парадоксальна, так как, коль скоро Хейг был неспособен умело вести войну, то что мешало премьер-министру его сместить? Ллойд Джордж хотел отделаться — и это несомненно — от командующего британскими войсками во Франции, и ему как премьер-министру, стоило всего лишь отдать распоряжение или потребовать отставки Хейга. Позднее Хейг признавался, что, если бы правительство потребовало его отставки, он тут же ушел бы, но по собственному желанию не собирался это делать.
Ллойд Джордж ничего не предпринимал, чтобы отстранить Хейга, по двум причинам. Во-первых, при всей смелости у него не хватало решимости отделаться от Хейга, поскольку общественное мнение британцев было целиком на стороне фельдмаршала. Что бы Ллойд Джордж ни думал, армия, многие министры и политики, король и общественность полагали, что Хейг хорошо справляется со своими обязанностями в столь трудных обстоятельствах. В случае его отставки и непродуктивной замены ярость пала бы на Ллойд Джорджа, его решение было бы воспринято как просчет, ему пришлось бы оставить свой пост и, возможно, навсегда. Также он мог проиграть войну.
Во-вторых, Ллойд Джорджу никак не удавалось подыскать замену своему неугодному главнокомандующему. И это не потому, что он этим не занимался. Премьер-министр даже пытался узнать мнение Фоша и Жоффра насчет британских генералов и засылал своих доверенных лиц на Западный фронт выяснить, как Хейг справляется с командованием и нет ли лучшей кандидатуры. Козни премьер-министра против главнокомандующего, мягко говоря, непорядочны, более того, верно то, что Ллойд Джордж собирался сделать главнокомандующим Британской армией Фреда Карно,[53] если бы кто-либо в принципе поддержал идею смещения Хейга. Хейг прекрасно знал обо всем этом, но, хотя это огорчало его и он оказывался на грани отставки, он не подавал вида и оставался на своем посту, будучи уверен, что никто, кроме него, не справится с делом лучше.
Премьер-министр, постоянно изводя Хейга, надеялся, что спровоцирует его уход, а сам останется в стороне, но непреклонность — качество, которое определяло военные методы Хейга, — помогала ему выдерживать давление и не реагировать на провокации Ллойд Джорджа. Хейга любили солдаты и население страны, он оставался популярным до самой смерти. Он и Робертсон никогда не пользовались расположением Ллойд Джорджа, но если от Вилли Робертсона в конечном счете избавились, то Хейг командовал британскими частями во Франции до самой победы. С наступлением 1917 года, однако, Ллойд Джорджу удалось обрести союзника в необъявленной войне против фельдмаршала Хейга. Им оказался генерал Роберт Нивель. В самом начале 1917 года премьер-министр встречался в Лондоне с Бертье де Совиньи, французским офицером связи при Военном министерстве. Во время доверительной беседы Ллойд Джордж признался, что он готов уволить Хейга, но не в силах сделать это сам, а потому намерен обратиться к Нивелю, чтобы тот помог избавить министерство от фельдмаршала. Это прощупывание почвы было весьма коротким, но, несомненно, французы были в заговоре с самого начала.
С Хейгом Нивель впервые встретился в Касле, штаб-квартире 2-й армии Плюмера, 20 декабря 1916 года. Они, вероятно, друг другу понравились: в своем дневнике Хейг описывал Нивеля как «самого прямодушного военного человека». За два часа встречи Хейг получил информацию о том, что Фош, генерал Эдуард де Кастельно и генерал Луи Франш д’Эспери — трое блестящих генералов Франции — покинут свои посты, а люди Нивеля примут на себя командование армиями. Кроме того, предполагалось внести существенные коррективы в план англо-французской кампании на 1917 год. Если ранее разбить немецкую армию планировалось на Западном фронте, то теперь это должно было быть осуществлено крупномасштабным — на самом деле массированным — наступлением на Шеми-де-Дам в секторе Эны, которое было задумано в качестве повторения успешной атаки при Вердене. Главная роль в этой операции отводилась французам, но англичане должны были поддержать наступление сильным ударом восточнее на реке Скарп, к югу от гряды Вими.
Войска, зажав натиском неприятеля, получали возможность сломать линию обороны и уничтожить резервы, после чего армия перешла бы в стремительную атаку, поскольку в линии немецких войск силами артиллерии будет пробита брешь. Затем наступала финальная фаза сражения — прорыва. По словам Нивеля, для этого должно создать огромный французский резерв — masse de manoeuvre — из трех укомплектованных армий или по крайней мере из 27 дивизий. Поэтому, однако, англичане должны занять по французскому фронту большую территорию, 30 км левее настоящего расположения французов, по крайней мере до дороги Амьен-Руа. Это развертывание должно было быть закончено к 20 января.
С целью пробить линию фронта неприятеля предполагалось воспользоваться частью плана Жоффра, а именно — британской атакой между Бапумом и Вими. Нивель добавил, что намеченная высадка на бельгийский берег отложена, поскольку, если наступление пройдет успешно, немцы и так будут вынуждены освободить побережье. Отпадает нужда и в дальнейших атаках британских войск в районе Соммы, хотя в любом случае суровые зимы исключают решительные атаки.
В целом Хейг одобрил план Нивеля. Он не возражал против главной роли Франции в предстоящей кампании. На его взгляд, британцы должны наступать в районе Ипрского выступа, чтобы отбить Мессине, а затем, поддержанные войсками, высадившимися с моря, прорваться на север и взять Остенде и Зебрюгге. Сражение Нивеля, по разумению Хейга, должно развиваться в три фазы. На первом этапе французы и англичане наступают по линии своих фронтов и истощают резервы противника. А затем masse de manoeuvre французов из трех армий прорывают центр немецкого фронта. Наконец, французские и британские армии используют все имеющиеся ресурсы для прорыва и преследования проигравшего противника. Хейг настаивал лишь на том, что в случае провала наступления Нивеля он, Хейг, должен быть свободен для развертывания собственной атаки в районе Ипрского выступа, а французы отчасти передислоцируются, чтобы освободить для наступления британские дивизионы. Казалось, по всем пунктам была достигнута договоренность, но затем Хейг получил письмо, в котором Нивель заметил, что предстоящее наступление может перейти в затяжное сражение — une duree prolongee, а не означать «успешной-в-двое-суток-или-как-мы-его-называем-сокрушительной» атаки, хотя прежде Нивель обещал осуществить именно такое наступление.
