– Интересный обычай, – вздернула бровь Маша.
– Главное, очень полезный, – вставил Леня.
Мы уже собирались садиться в машины и отправляться в путь, как вдруг на парковку на полной скорости влетел роскошный белоснежный «Мерседес», из которого выскочил весь сотрясающийся от негодования Джимми, мгновенно напомнив нам о сегодняшнем ЧП. Бедняга хотел было сразу же направиться к храму, но моя отважная мама подскочила к нему, ухватив за рукав.
– Джимми! – Она старалась говорить успокаивающим голосом. – Нам хотелось бы высказать тебе свою солидарность: все мы не меньше тебя возмущены подменой статуэтки. Ты уже обратился в полицию?
Ее слова оказались целительным бальзамом для бедняги Джимми: он весь разом словно обмяк и с жалобной гримасой ухватился за мамину руку, как тонущий цепляется за соломинку.
– Благодарю, миссис Петрухин! Вы не представляете, что со мной происходит! Я чувствую себя проклятым Богом. Но за что? Что я сделал не так? Сначала – этот Нгала, который умер в моей студии, из-за которого мне еще долго придется отвечать на вопросы полиции, самые дурацкие! Представьте, комиссар поинтересовался, не сделал ли мне когда-нибудь Нгала чего-нибудь плохого и не я ли нанял кого-то, чтобы его убили!
Заново переживая столь недавние события, Джимми весь перекосился, словно еще немного – и он расплачется, как маленький мальчик.
– И вот теперь – это похищение! Мою драгоценную Деву Марию, в которую я вложил не только золото и драгоценный танзанит, но свою душу, украли, подло заменили другой, самой примитивной статуэткой!
Тут он воинственно сжал кулаки, внезапно оглянувшись кругом, словно намереваясь обнаружить кого-то вполне определенного.
– И я знаю, кто это сделал! – тут он потряс сжатыми кулаками. – Это Моша! Больше просто некому: именно ему я поручил уложить статуэтку в короб и поместить в салон моего автомобиля. Сам я лишь на несколько минут поднялся наверх, чтобы переодеться в праздничную одежду.
Он перевел дух, на мгновение закрыв глаза.
– Самое же главное – этот мошенник куда-то пропал. Мы договаривались вместе отправиться в храм на моей машине. А он внезапно исчез, и мы с Аидой не стали его ждать, думали, он сам подъедет к началу службы. В итоге мне пришлось самому вытаскивать короб из машины и нести его в храм. Хотя мы планировали, что нести будет Моша, а я извлеку Черную Мари и преподнесу ее кюре. Моша – мошенник! – Тут Джимми вновь потряс сжатыми кулаками. – Клянусь, я убью его, как только найду!
Что ни говори, это было впечатляющее зрелище: мощная фигура черного парня, воинственно потрясающего кулаками со словами угроз. Мы все на мгновение затаили дыхание, от души заранее посочувствовав Моше.
– Перестань, Джимми! – Мама положила руку ему на плечо. – Ты – художник, не говори об убийстве! Если твой Моша виноват, он заплатит за свое преступление. Предоставь миссию карать другим. К примеру, полиции…
Она еще не договорила свою фразу до конца, как Джимми, который какое-то время хмуро всматривался куда-то за нашими спинами, вдруг рванул назад к своей машине, бухнулся за руль, хлопнув дверцей; пара секунд – и машина с визгом сорвалась с места, мгновенно исчезнув из вида.
Мы переглянулись. Славный Томас обнял маму за плечи и подмигнул нам.
– Давайте постараемся выкинуть из головы все эти страсти. Сегодня Рождество, и нас давно ждут мои ребята на ферме. Едем!
И мы поехали.
Глава 12
Ночные пляски
Это было мое первое и, полагаю, единственное Рождество в Африке: звездная лохань неба над головой, аромат мяса, запекающегося на мангале, мягкий шелест зелени пальм и все мы – в легких плетеных креслах вокруг площадки, в центре которой отбивали ритм руками по барабанам и ногами по земле лихие черные парни с львиными гривами из множества виртуозно сплетенных косичек, в огромных таинственных масках, разрисованных яркими красками и украшенных узорами из мелких ракушек и цветного бисера.
– Потрясающе! Фантастика!
Эти повторяющиеся бессчетное количество раз слова служили своеобразным рефреном плясок, их бесконечно повторял толстый черный полковник Того, которого мы встретили с мамой на рынке и который внезапно объявился на ферме одновременно с нами, церемонно поздравив нас с Рождеством и объявив, что, если мы не против, он бы с удовольствием принял участие в нашем празднике.
Отведав угощений, полковник на пару с Машей ринулся снимать представление на видеокамеру: оба кружили вокруг воинственных и великолепных масаи, снимая их песни и пляски со всех сторон и ракурсов, в конце концов притомились и вернулись на свои места.
– Потрясающий толстяк! – заметила Маша, подливая себя сока. – Интересно, как он надевает ботинки? Сомневаюсь, что при таких невероятных объемах бедняжка способен сложиться вдвое.
– Не переживай за него, – отвечал я, комфортно развалившись в своем кресле, попивая пивко. – Как сообщила мне мама, этот парень, которого все называют просто полковником, далеко не беден: проживает в Брюсселе, и у него уйма магазинчиков экзотических сувениров по всему свету. Наверняка в брюссельской резиденции имеется целый штат одевальщиков обуви. А здесь, сама видишь, тепло, ему достаточно просто сунуть лапку в шлепанцы.
Мы еще пару минут позубоскалили, ядовито обсуждая редкую толщину бедняги полковника, запивая реплики прохладным пивом, наслаждаясь нежным теплым воздухом цвета индиго, дивной африканской ночью с удивительными звездами над нашими головами.
Между тем представление масаи продолжалось: парни спели пару-тройку песенок в стиле рэп и вновь вернулись к своим корням, то выдавая некий африканский вариант лезгинки, то просто прыгая на месте, с силой отталкиваясь тонкими мускулистыми ногами от грешной земли и взмывая вверх, зависая в воздухе, словно паря, выкрикивая при том что-то протяжное и волнующее.
Во всем этом было нечто завораживающее: безупречный ритм мелькающих рук и ног, игры разноцветных масок и резкие, отрывистые голоса, в ритме пульсирующего пламенного мотора сердца проговаривающие отдельные «куплеты».
– Не знаешь, о чем они поют?
Я наклонился к уже хмельному Лене, блаженно скалившемуся в кресле по соседству со мной.
– А хрен их знает, – пожал плечами мой русскоязычный африканец. – Я, знаешь ли, как и ты, гораздо больше силен в великом и могучем русском языке, чем в этом драном суахили. Наверняка парни хвастаются своею удалью молодецкою.
– Они поют, что они дети львов и не боятся смерти, – неожиданно взяла слово Маша, со своего места делая пару кадров прыгающих.
– Что я говорил! – щелкнул пальцами Леня. – Хвастаются!
– Обратите внимание на эти прыжки на месте, – продолжала свои комментарии Маша. – Вот ты бы, Леня, смог так высоко подпрыгнуть?
Леня предпочел промолчать, и Маша продолжила:
– Таким вот образом масаи могут прыгать на месте в течение не одного часа, этнологи называют это танец-транс. Считается, что кто выше прыгнет, тот более ловкий и удачливый воин.
– В таком случае все эти попрыгунчики – на редкость удачливые воины, – хмыкнул Леня, подливая себе пивка.
На этом наш разговор завершился – мы просто сидели, наслаждаясь теплой волшебной ночью и культурной программой.
Отпев и наплясавшись, парни с ослепительными улыбками, галдя, получили от Томаса каждый по симпатичной купюре и дружно свалили, как сообщил нам сам Томас, «гулять в город». А мы все дружно перешли за широкий стол на террасе под деревьями за домом и принялись с чувством, с толком, с расстановкой наслаждаться кулинарным талантом Томаса.
Тут – надо отметить, что очень даже кстати, к нашей компании присоединились соседи – Паскаль Клебо со своей шоколадной подругой Нелли. Томми принялся представлять нас друг другу, я, в свою очередь пожимая руку счастливо скалящемуся Паскалю, не преминул приветствовать его по-французски.
– Привет, как жизнь? Говорят, вы родом из Ношателя?
Парень, едва услышав родную речь, широко улыбнулся и радостно затряс мою руку.
– Именно! А вы были когда-нибудь в Ношателе? Бог даст, однажды я повезу туда Нелли с детьми – очень хочу, чтобы они увидели мою родину!..
Мы расселись за просторным столом на террасе, и мама включила музыку – свои любимые записи Мирей Матье и Джо Дассена, от которых мой сосед Паскаль едва ли не расплакался, а Томми постарался отвлечь его от ностальгических тем.
– Паскаль подтвердит, что это блюдо – из моих шедевров: утка в кокосовом молоке, или «Даклинг-Дар-эс-Салам», – неторопливо и торжественно раскладывая порции на большие белоснежные тарелки, сообщал он. – Рецепт – классика танзанийской кухни, но лично я кое-что добавил от себя: панировка в кунжуте, самый чуток белого мерло под конец и обилие базилика. По-моему, получается неплохо – вы сами сейчас все оцените.
– Можете заранее смело ставить блюду высший балл, – потирая руки от предвкушения, заметил Паскаль. – Если бы Томми забросил свою плантацию и согласился работать поваром в моем отеле, мы давно разбогатели бы! – Он возвел очи к небу и потряс обеими руками. – Но – нет! Томми желает выращивать кофе, несмотря на неурожаи, насекомых-вредителей и нещадную конкуренцию Кении.
