имеет родню в Древней Руси? Причем близкую? Половина Киева нам родственники и четверть Одессы! Да ты сам из Гурзуфа!
В Туране тоже. Половина Усть-Железногорской области нам родня, и четверть Улкенкалинской тоже… Витя, ты же на туранские позиции ходил. У дроноводов русские лица, наверняка ведь обратил внимание!
— Наемники, — неуверенно сказал замполит.
— Ага. И я так же подумал. Скатертью, скатертью хлор-циан стелется и забирается под противогаз… Каждому, каждому в лучшее верится, катится, катится ядерный фугас…
— Что у вас там вообще произошло? — осторожно спросил замполит. — У туранцев? Ты вернулся какой-то… сам не свой.
— Ничего, — внятно произнес майор. — Ничего не было. А миномет мы в лесополке нашли. Случайно. Вместе с минами. И туранские рации. И снайперку. И противотанковые ракеты, и тепловые прицелы, и оптику охрененную… вообще все нашли под кустиком. И не ходили никуда. Вон коммуняка спит, аки младенец. Не веришь мне — спроси, он подтвердит.
— Ну да, — поежился замполит. — Этот подтвердит. Саперной лопаткой. Как вспомню, так вздрогну…Чего он себе такой дурацкий позывной взял? Спартачок — как-то совсем несерьезно. «Мясник» всяко точнее.
— У него и спроси.
— Так спит же…
— Ага-ага. Спит. Только все слышит. Странный у него сон, и сам он странный, а уж шутки так вообще — как у той стюардессы из анекдота… Эй, коммуняка! С какого куна тебе такое погоняло прилепили?
— Начальник мой развлекался, — спокойно отозвался Грошев, не открывая глаз. — Я вообще-то, как взрослым стал, решил, что буду называться Спартаком. И пробыл Спартаком до прихода в стражи закона. Самое то имя для парня под два метра ростом, атлета с очень неулыбчивым характером, так ведь?
— Стоп-стоп, какие два метра роста? — перебил замполит.
— … как это — решил называться? — эхом дополнил майор. — У вас там с именами вообще бардак? А как же учет, контроль?
— Были два метра, — спокойно пояснил Грошев. — Это тело не мое. Я испытателем новой аппаратуры под срыв заброски угодил, мы там отрабатывали перенос матрицы сознания.
— А где настоящий Грошев?
— А я знаю? Где-то. Аппаратура экспериментальная, как раз последствия переноса и изучали. Про имена продолжать, или еще куда свернем? Молчите? Продолжаю: с именами у коммунаров полный порядок. По всем учетам прохожу под длиннющим личным номером. А имя для личного общения каждый выбирает сам, когда получает такое право. Обычно оставляют данное родителями, но лично я поменял. Фамилий у нас нет, отчества… как бы есть, но используются только при обращении к старейшинам. А так как имен все же ограниченное количество, вовсю пользуемся прозвищами. Иногда смешно получается — не для тех, кого прозвали, естественно. Вот моего начальника еще в школе стали называть Антон Побабам. Пошутил однажды очень неудачно, что уроки кончились, можно и по бабам, и прилепилось на всю жизнь. А на меня он только посмотрел и сразу сказал, что я Спартачок. Да с такой гадкой интонацией, что тоже приклеилось намертво. Но там на контрасте: серьезная рожа, здоровенный бугай — и Спартачок. Очень смешно всем казалось. Кроме меня. А здесь рост небольшой, так вроде и ничего, соответствует. А что, не так?
— Все так! — поспешно сказал майор. — Для психопата и кровавого маньяка — в самый раз. Начальник твой точно подметил! Вернешься — привет ему от меня и уважуха!
— Если поймаю, передам, — усмехнулся Грошев. — Вообще-то на Антоне смертный приговор висит.
— А у вас и казнят⁈ Хотя что это я спрашиваю, достаточно на тебя посмотреть…
— Смотря за что, — снова усмехнулся Грошев. — Антон попался на тяжелых наркотиках, тут без вариантов. Было. А вообще история довольно забавная…
— Странные у тебя представления о забавном! — не сдержался замполит.
— Ага. Мы, коммунары, вообще люди веселые. Но поначалу, конечно, было не до веселья. Антон же с оперативников начинал, нашим мастером-наставником считался. Как-то учуял опасность и исчез. Это у нас, в насквозь контролируемом мире! Я его полгода вычислял. И смог вычислить только потому, что мы были друзьями с детства…
— Ты гонялся за другом, чтоб убить? — задумчиво спросил майор. — Интересные у вас понятия о дружбе.
— У нас понятия об ответственности неинтересные, — хмуро заметил Грошев. — Просто справедливые, и всё. Это у вас друг или родственник преступник, а его укрывают. Даже пунктик в законе есть, что можно не свидетельствовать против родни. Вот это как? Родной брат насильник или жена воровка, и можно помалкивать, все нормально, пусть насильничают и воруют дальше?
Майор крякнул и промолчал.
— Можно продолжать, да? А история забавна тем, что Антон синтезировал наркотики не для наркотиков. Это даже звучит забавно, а в реальности вообще был реальный дурдом. Когда я его догнал, мы сначала сели и нормально поговорили. И он признался, что всю жизнь завидовал мне по-черному. У меня же вторая профессия — театральный режиссер. Я тогда обалдел — сразу и бесповоротно. А он орет: «Я же стихи всю жизнь пишу! Хорошие, даже отличные! Но это и всё! А мне славы хочется — такой, как у тебя!»
Я ему втолковываю, что нечему завидовать, ну режиссер, ну спектакли имеют некоторый успех… и при чем здесь наркотики? А он говорит: «Ты себя со стороны не видишь. А знаешь, как это выглядит? Ходит себе простой оперативник, дело свое делает, потом не особо выбирая выхватывает из сборника по всемирной литературе полтора десятка стихов, вечером после работы на коленке лепит на их основе сценарий, под этот сценарий влет уговаривает два десятка девиц на роли, месяц они дурачатся на репетициях, ржут как сумасшедшие — а потом выдают спектакль, от которого весь коммунарский мир трясет больше года. Потому что, оказывается, это абсолютно новое направление, новое слово в коммунистическом искусстве! Абсолютно новое! Про уникальные сценарные находки и актерскую игру и говорить нечего. Гениально, и точка. Вот так вот мимоходом, запросто. Новое слово в драматическом искусстве, навечно в истории. А оперативник идет себе спокойненько работать дальше — до следующего спектакля. Вот как это выглядит! А я… мучаюсь ночами, тужусь… и в пустоту!»
Я, если честно, ему тогда не очень поверил. Я, когда «Легенду легенд» делал, ни о каких направлениях не думал, а думал, что есть два десятка актрис, и каждой нужна главная роль. Ну и написал каждой главную роль.
