вообще мы лежим в одной постели. У меня даже дыхание сбилось.
— Хочу, — проблеяла едва слышно.
— Да? Жаль, а то у меня еще есть вариант, что нам делать.
— Какой?
Дура! Зачем я спросила? И так все понятно.
Я в панике замерла, когда его губы коснулись моих. Надо дышать, а не могу.
Он не спрашивал разрешения, а просто целовал. Сначала аккуратно, будто боялся спугнуть, потом настойчивее. Звон в ушах уже сливался в один монотонный гул, поверх которого раздавался грохот сердца.
Я сама не заметила, как стиснула в ладонях его футболку и подалась навстречу.
В памяти все это время бережно хранился наш первый поцелуй. Неумелый, наверное, еще детский. Сейчас все было иначе. Другой поцелуй. Требовательный взрослый. От таких дуреет голова и кипит кровь в жилах.
— Янка, — уткнулся своим лбом в мой, вздохнул тяжело, сдавлено, — как я по тебе скучал.
У меня ком в горле и слезы навернулись на глаза.
— Нам нельзя, — прошептала, едва контролируя свой голос, — у меня есть парень.
— Брось его.
— Я не могу.
— Почему?
Такой простой вопрос, казалось бы, и я должно играючи на него ответить, что люблю Олега и жизни без него не представляю, но это было бы не правдой.
— Он тебе не нужен.
— Тебе-то откуда знать, кто мне нужен, — я фырчала чтобы хоть как-то сохранить дистанцию, которая стремительно таяла.
— Я знаю, — просто сказал Макс, заставляя сердце тревожно сжиматься, — а также знаю, что мне нужна ты.
— Это пока. Просто давно не виделись, тебе стало интересно, вот и все.
— Дурочка ты. Я тебя люблю. Еще со школы, — он не требовал от меня ответа, не ждал встречного признания, не лез мне в трусы. Просто давал время подумать и сделать свой выбор. Хотя, судя по всему, такая выдержка давалась ему не просто:
— Все, давай спать. Пока я еще могу остановиться.
— Ты останешься со мной?
— Да. Мне без тебя не спится.
У меня не было сил его прогонять, да и желания тоже. Я просто сдалась, обреченно кивнула и позволила ему снова прижать меня к своей груди.
* * *
Я не знаю, как пережила этот день. В голове звенело хриплое «я тебя люблю», и каждый раз внутренности сладко сжимались.
Любит. Меня.
Кто-нибудь, ущипните меня, чтобы я проснулась. Это ведь сон, наверняка. И мне просто грезится, что колючий Ершов сказал это, уткнувшись носом в мою щеку.
Этого не было. Не могло быть.
Я металась по дому. Мучилась. Давилась своими чувствами, не зная, как поступить дальше.
Макс сделал свой ход, теперь очередь за мной. Пан или пропал. Отвернуться и уйти, или сделать шаг навстречу.
Я не знала, что делать. Не понимала. Это такой шаг, после которого вся жизнь изменится безвозвратно. Ершов не из тех, кто вечно ждет, но, если сказать да, он никогда не отпустит.
С ним будет сложно, на грани. Я это понимала, как никогда четко. У него всегда был тяжелый характер, и вряд ли с возрастом он превратится в сахарную булочку. Готова ли я к такому испытанию?
Я не знаю. Хочется сказать нет и вернуться к прошлой спокойной жизни, но понимаю, что это все обман, иллюзия. Та жизнь спокойная, но пустая.
Когда Макс вернулся после работы домой, я пряталась за шторами и наблюдала за тем, как он загоняет машину пол навес, потом проходится с лопатой по дорожкам, скидывая в сторону нападавший за день снег. У меня щемило под ребрами, когда смотрела, как он отряхивает варежки и идет к крыльцу. Внутренности скрутило узлом. Больно и одновременно сладко, а все нервы моментально превратились в натянутые гудящие провода.
Я подскочила к двери, прижалась к ней ухом, пытаясь разобрать, что происходит снаружи.
Снизу раздавались приглушенные голоса, которые перекрывал радостный вопль Алисы:
— Максим, пришел!
Я представила, как егоза бежит к нему, а он подхватывает на руки, и испытала зависть, самую натуральную. Мне бы смелости побольше, я бы так же навстречу бросилась.
Потом раздались тихие шаги на втором этаже. Макс направлялся к себе, и я даже перестала дышать, ждала, что он заглянет ко мне, но нет. Ершов прошел мимо.
Я отпрянула от двери, села на кровать и стала ждать, сама не знаю чего.
Мне казалось, что он сейчас придет. Вот сейчас. Или сейчас.
Но в коридоре по-прежнему стояла тишина, и никто не ломился ко мне в комнату, требуя разговоров.
Мне было страшно. Будто я стою на краю высокого моста, где-то далека внизу плещется вода, а у меня из страховки только тонкая веревка, которая может оборваться в любой момент.
Я на грани.
Как в школе, когда я стояла на перепутье и не знала, что делать, как бороться. Тогда я собирала себя по частям, сжимала кулаки, надевала улыбку и шла вперед с высокоподнятой головой.
А сейчас… сейчас мне не хватало смелости.
Я не могла заставить себя сделать этот шаг.
В любви все сложно. Гораздо сложнее чем выступить на конференции или придти на выпускной после всемирного позора. В любви все на ладони, нараспашку. Тут не надо быть сильной, тут нужно не скрывать слабость.
Моя слабость — Макс. Всегда был и будет. Осталось только в этом признаться.
Я так и сидела в своей комнате, ожидая, когда он придет, а он все не шел. Я знала, что Ершов не спит, ждет хоть какой-то реакции от меня, и не могла пошевелиться. Зубы стучали от волнения, и где-то чуть ниже пупка дрожал нервный ком.
Прошел час, два.
Дом постепенно начал затихать. Сначала Настя уложила Алису, потом и гул телевизора внизу затих. Все ушли спать, а я продолжала сидеть.
Сколько может это продолжаться? Я больше так не могу.
И как когда-то давно, я снова собралась духом, зажмурилась, перед
