Отбросив Веделя, русские в согласии с первоначальной кабинетной диспозиции двинулись к Франкфурту-на-Одере: важному городу в 80 км от Берлина, с большими военными складами. Туда же направлялся 18,5-тысячный австрийский корпус Лаудона. Салтыков поспешил выслать авангард под командой генерал-поручика Вильбуа, чтобы заранее занять город и оприходовать в казну прусские запасы. Объединение сил с подходившим Лаудоном требовало от командующего изрядного дипломатического искусства вследствие неясных предписаний на сей счет из Петербурга и скрытых, но серьезных противоречий между союзниками. Остановимся на них, поскольку и Суворову предстоит впоследствии решать подобные ребусы.
Салтыков вроде бы не мог принять австрийцев под свою команду. В то же время предписание принимать советы и предложения от Лаудона было дано вместе с рекомендацией во всем советоваться с Фермером и согласовывать с ним свои действия. Генерал-аншеф граф Римской империи Фермор был по чину старше Лаудона, а в этой кампании служил подчиненным генерал-аншефа графа Салтыкова. Опытный царедворец Петр Семенович учел трепетное отношение современников к внешним признакам общественного положения и соответствующим правилам обращения. Он организовал торжественную встречу с австрийцами в точном соответствии с чинами и титулами ее участников. 24 июля 1759 г. был устроен смотр войск генерал-поручика барона Лаудона с отданием Салтыкову воинских почестей, преклонением знамен и пушечной пальбой.
На военном совете командующий отклонил предложение Лаудона оставить во Франкфурте обоз с 10-тысячным отрядом для охраны и поспешить в Силезию на соединение с фельдмаршалом Дауном, на которого якобы идет Фридрих. Вместо разделения и без того небольших русских сил Салтыков предложил ожидать подхода Дауна, который по договоренности между Веной и Петербургом должен был следовать за Фридрихом, пока русские мешают королю объединить его армии. Все эти бумажные планы, разумеется, ничего не стоили, поскольку смелых наступательных действий от Дауна Салтыков не ждал, а сам помешать маневрам Фридриха и его генералов не мог.
Именно спасительное понятие о неспособности наличной русской армии настигать и победно атаковать пруссаков оказалось залогом победы в сражении, которого Петр Семенович предпочел бы избежать. Он проведал, что король объединил армию с войсками своего брата принца Генриха, генералов Веделя и Финка к юго-западу от Франкфурта. Затем с северо-запада пришло сообщение о поражении 54-тысячной армии маршала Франции маркиза де Контада, угрожавшей Ганноверу. В битве под Минденом ганноверцы, англичане и пруссаки истребили, ранили и взяли в плен 7 тысяч французов (столько же, сколько Салтыков — пруссаков при Пальциге). Нетрудно было догадаться, по кому из двух оставшихся крупных противников ударит теперь Фридрих. На военном совете Салтыков предложил отступать, но вести о приближении короля озаботили его выбором позиции для сражения.
В августе 1759 г. Суворов участвовал в решающем сражении Семилетней войны. На восточном берегу Одера напротив Франкфурта, примерно перпендикулярно реке тянулась с запада на восток цепь холмов, к которым приткнулась деревня Кунерсдорф. На них Петр Семенович устроил редут и батареи 248 орудий, а также окопы и за ними укрепления — ретраншемент — вдоль всего расположения 59-тысячной армии, обеспечивающий сообщение между флангами. Он ждал Фридриха с северо-запада, со стороны Франкфурта, но знал, что король может ударить с любой стороны и обязательно по флангу. Что касается силы натиска, то Салтыков готовился к худшему, предпочитая тактическим выгодам надежность.
На наиболее защищенном и высоком западном холме Юденберг он поставил дивизию Фермора и корпус Лаудона (всего 20 полков) с пятью батареями. Отсюда Суворову было отлично видно все поле сражения, в ходе которого он смог оценить замысел Салтыкова. У подножия холма, прикрытые со стороны реки усиленной редутом возвышенностью, сосредоточились у большой дороги ударные силы союзной кавалерии. Вести ее в бой ей должен был Лаудон, в то время как артиллерист Фермор был озабочен управлением огнем новейшей русской артиллерии: шуваловских гаубиц и скорострельных единорогов, только что освоенных в войсках. Граф и его офицеры были обязаны любой ценой удержать господствующую над полем боя позицию.
На центральном холме Гросс-Щпицберг под общей командой Румянцева стояло 17 полков с сильной артиллерией. Передовыми частями у подножия командовал генерал-поручик Вильбоа. Восточнее, на самом низком и пологом холме Мюльберг располагались 5 полков набранного из едва обученных рекрут Обсервационного корпуса и всего 4 батареи под командой генерал-поручика (будущего фельдмаршала) князя Голицына. С северо-востока, востока и юго-востока Мюльберг обступали высоты, удобные для устройства батарей противника. Невооруженным глазом можно было видеть, что позиция Голицына является слабейшим местом в построении союзной армии.
Внятное объяснение этого факта в военно-исторической литературе отсутствует. Нельзя сослаться на неопытность Салтыкова, имевшего в высшей степени компетентный военный совет. Ни Фермор, ни Румянцев, ни сам Голицын, ученик принца Евгения Савойского, не оспаривали правильность расстановки сил при Кунерсдорфе. Голицын, сын знаменитого полководца и дочери видного дипломата Петра I князя Б.И. Куракина (бывшей при Елизавете Петровне обер-гофмейстриной двора), никак не подходил для принесения в жертву. Правда, союзники ожидали появления Фридриха со стороны Юденберга, но когда король нагрянул с северо-востока и атаковал Мюльберг, Салтыков еще раз передвинул войска, продолжая укреплять позиции Фермера и Румянцева!
Суворов, наблюдая с Юденберга перемещения войск, прекрасно понимал, что «курочка» ломает стереотипы военной науки, откровенно подставляясь под излюбленную Фридрихом «косую атаку». Бросая превосходящие силы по касательной на один из флангов противника, окружая его и добивая натиском вдоль фронта, король выиграл уже не одно сражение. Он должен был клюнуть на столь лакомую приманку, как слабый фланг под командой Голицына, в полной мере использовав превосходство прусских войск в выучке, маневренности и управляемости на поле боя. Лишь стойкость русских солдат могла сделать их непобедимыми при выборе хорошей оборонительной позиции с возможностью гибко пользоваться резервами для ответного массирования сил и контратаки. Иная тактика была гибельна для русской армии, пока она не прошла школу Румянцева и Суворова.
Первая атака Фридриха утром 1 августа 1759 г. была произведена на позицию Голицына с севера. Она имела демонстративный характер и была легко отбита. К полудню главные силы пруссаков дугой охватили Мюльберг, выдвинули на высоты батареи и после яростного обстрела пошли в атаку. Русские пушки ответили неприятелю, а Салтыков предпринял меры, чтобы помешать королевским войскам обтекать его позицию в западном направлении. Разгром сил Голицына был неизбежным. Князь получил тяжелую рану, его поредевшие полки в беспорядке отступили к северному подножию Гросс-Шпицберга, 70 пушек было потеряно. Только атака свежих русских и австрийских полков, переброшенных вдоль фронта, задержала пруссаков на Мюльберге, пока Салтыков и Румянцев устраивали из полков центра и подкреплений новый фронт на восточном склоне Гросс-Шпицберга.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
