низким голосом.
Ничего не понимая, я смотрел как моя жена, отжав специальные клапаны, снимает с себя круглый шлем со стеклянным забралом. В мою голову стало аккуратно прокрадываться осознание происходящего, когда я увидел её лицо — усталое лицо стареющей женщины, испещренное сетью тонких морщинок, с бледным нездоровым оттенком кожи и фиолетовыми впадинами вокруг глаз. Это было то самое лицо моей жены Ольги, сопровождающее меня многие годы, уже давно переставшее иметь что-то общее с юным лицом той студентки в общежитии. Вдобавок ко всему именно сейчас на нем виднелись явные признаки изнеможения, которые только усиливали разницу.
— Яков, послушай, — Ольга заговорила очень медленно. — Мы шли сюда больше двух дней. Ты должен знать, что меня не было тут с тобой, и это место — не наш модуль.
Я и сам уже это понял. Понял, но пока ещё не поверил. По спине прошла волна обжигающего холода. Я попытался что-то ответить, но вместо этого только беззвучно пошевелил губами как рыба, выброшенная из моря иллюзий на берег суровой реальности.
— Я думаю, он сможет лучше объяснить, — сказала Ольга и покосилась на своего загадочного спутника.
Человек тоже начал снимать шлем, и моему взору открылись густая темно-рыжая борода с проседью в некоторых местах и такая же густая копна рыжих волос на голове, из-под которой на меня задорно глядели большие и выразительные глаза моего старого-доброго знакомого.
— Константин Сергеевич? — ошарашено промолвил я.
Передо мной воочию стоял тот самый Хайбулов, легендарный капитан, стажировавший нас когда-то и пропавший без вести несколько лет назад. Да, он стал выглядеть старше лет на 20 с нашей последней встречи, и видно, попав в беду, здорово исхудал, но всё-таки не растерял за эти годы своей уверенной осанки и такого особого огонька во взгляде, словно это были глаза не человека, а какого-то озорного кота.
— Ну что, Яшка, охомутала тебя зараза оранжевая? — весело спросил он.
— Я… я не… — слова спотыкались друг об друга. — Извините, я не совсем понимаю.
— Это не ваш посадочный модуль, и с кем бы тут не проводил время до этого, не человеческое оно существо. Копии это всё понимаешь? А, да вижу, что не понимаешь.
Я лишь недоуменно развел руками.
— Короче, в двух словах не объяснишь. Нам действительно надо бежать. Пока эта тварь спит, мы можем удрать из леса. Мы должны успеть до рассвета, иначе захватит она нас, не выберемся уже. Где твой скафандр?
Ничего не ответив, я направился к стеллажу, в котором по идее должны были храниться наши скафандры.
— Включите фонарик кто-нибудь, — попросил я, выдвигая стеллаж из стены, мысленно обращая внимание на его непривычно маленькие размеры.
Сзади меня прозвучал щелчок — у Хайбулова в руках загорелся фонарь, и он направил узкий луч света на стеллаж, вырывая из темноты его содержимое. На крючках висели скафандры — мой и тот, который по идее должен принадлежать Ольге. Можно сказать, что с моим было всё в порядке, если не считать, что он пострадал после падения и сильно истрепался — в некоторых местах разорвались ткани, и прозрачное забрало покрылось паутиной трещин. Но вот Ольгин костюм, к моему изумлению, претерпел довольно сильные изменения: под стать всему окружению он также сжался, уменьшился, и походил сейчас больше на скафандр для детей. Было плохо видно, но я смог разглядеть, что его обычный серый цвет тоже поменялся, став отдавать оранжевым оттенком. Все его детали казались миниатюрными, и даже пистолет, торчащий из маленькой кобуры, сейчас по размеру больше походил не на оружие, а на сувенирный брелок. Пистолет же в моём скафандре выглядел как обычно. В движущемся круге света устрашающе мелькнуло его дуло. В голову сама собой закралась жуткая мысль, что это, казалось бы, небольшое отверстие хранит в себе мощную силу, способную за долю секунды лишить жизни не только инопланетных гуманоидов, но и человека.
Я обернулся, и хоть увидел лишь ослепляюще яркую точку белого света фонаря в кромешной тьме, я знал, что за ней стоит моя жена и на ней уже есть её скафандр.
— Что это? — спросил я, указывая на сморщенное подобие космического костюма, висевшего на крючке.
— Это копия скафандра твоей жены, — ответил Хайбулов. — А вот твой, судя по всему, настоящий. Его правда подлатать бы…
Пока я наблюдал, как они, разложив мой скафандр на полу, опрыскивают его в поврежденных местах специальным герметичным спреем, скрепляющим дыры за несколько секунд, в моей голове крутилось множество вопросов, которые я непременно должен был озвучить, но не знал, с какого именно начать. И лишь когда Хайбулов вручил мне костюм и шлем, покрытые в некоторых участках застывшим спреем, немного серебрившимся в ночном свете, я смог выдавить:
— А куда пойдем-то?
— Пойдем в мой посадочный модуль, а потом улетим с этой планеты к чертовой матери! — не скрывая радости, ответил он.
Глава шестая
Снаружи стояла тихая ночь. Такая тихая, что даже ветра не было слышно, и только звуки наших шагов нарушали тишину. У MP 1003 не имелось своих лун, поэтому пространство освещалось лишь слабым сиянием звезд — фонарик Хайбулов больше не включал в целях экономии энергии в скафандре. Как он говорил, путь нам предстоял неблизкий.
Выйдя из нашего “модуля”, я увидел, что он окружен плотно растущими оранжевыми стручками, тянущимися вверх в ночное небо на несколько метров. Да, это действительно выглядело как лес. Обернувшись, я смог рассмотреть место своего пребывания последних дней, и от этого зрелища я ощутил, как в моих жилах застывает кровь. То, что я считал посадочным модулем, было правда очень на него похоже, но при первом же взгляде становилось понятно, что это не настоящий летательный аппарат, а лишь его имитация. Сейчас этот объект представлял собой уменьшенное подобие модуля, словно моделька, игрушка для какого-нибудь гигантского ребенка. И насколько я мог судить в тусклом ночном свете, по цвету он заметно отличался от оригинала. Верхняя его часть была белой как и у настоящего модуля, но в нижней части, плавно перетекая градиентом, его корпус становился оранжевым. И больше всего меня поразил его низ — “модуль” стоял не на металлических ножках, как должен был, а как бы вырастал из множества плотно переплетенных между собой оранжевых стручков, уходящих в землю, словно корни какого-то широченного дерева.
— Яша, ты идти-то сможешь? — прозвучал в моем шлеме взволнованный голос Ольги, увидевшей, как я прихрамываю, выходя наружу.
Не успел я ответить, как услышал в наушнике бодрый бас Хайбулова:
— Сможет, сможет, куда денется?
