свой взгляд и тут же снова уставилась на панель, весело спросив:
— Ну, что смотришь, влюбился что ли?
— Да, просто… Хотел сказать — спасибо, что помогаешь мне.
— Ой, а как иначе-то? Ты бы сделал то же самое, если бы я попала в такую ситуацию. Да, и если вспомнить, ты уже делал. Помнишь, когда я в системе Бетельгейзе навернулась в скалах?
Точно, я уже совсем забыл, как много лет назад мы, изучая тех самых одноклеточных на далеком спутнике, взбирались по горам. Эти существа обитали только на определенной высоте в узких скалистых пещерах, куда не проникнуть на посадочном модуле, поэтому нам приходилось подниматься пешком. И как-то раз в один из таких подъемов Оля случайно оступилась, под её ногами осыпались камни, и она полетела вниз. Помню, как дернулось тогда моё сердце, на миг я решил, что она погибла. Но уже через секунду ветер донес до моих ушей слабый женский стон. Ей повезло — в нескольких метрах под нами был выступ, на который она и приземлилась.
— Да, да, помню, — сказал я. — Ты тогда вроде сломала правую ногу в двух местах.
— Ага, — подтвердила жена, не отводя взгляд от экрана. — Только у нас в те времена ещё не было такой продвинутой капсулы регенерации, и пришлось лечиться по старинке — ты своими руками накладывал мне гипс. Ухаживал за мной, 3 раза в день готовил еду, помогал во всём, и при этом ещё самостоятельно проводил исследования тех одноклеточных. Каждый день поднимался в горы на несколько часов. По сути, большая часть нашего исследования — это твоя заслуга. А я почти месяц валялась в нашей каюте, только обременяла тебя, отвлекала от науки…
— Ого, я прям такой хороший, сейчас заплачу от умиления! — пошутил я и тут же добавил, — Ничего ты не обременяла меня, ты сделала тоже очень многое, анализировала все данные, пока я околачивался в горах. Кто ж виноват, что я не мог притащить образцы существ в сам модуль, чтобы мы их вместе разглядывали в микроскопы? Они ж подыхали, стоило отнести их на пару метров ниже их пещеры. Но ты скомпоновала всю информацию в надлежащий вид, собрала всё воедино, чтобы наша работа реально выглядела как настоящий научный доклад, а не хаотичный набор какой-то химико-биологической белиберды.
— Да, у тебя никогда не хватало на это терпения.
Я согласно кивнул. Затем, немного помолчав, задумчиво протянул:
— Знаешь, я последнее время всё чаще думаю, а не вернуться ли нам на Землю…
— Опять ты про свой огород?
— Почему мой-то? Наш!
Оля хмыкнула.
— Просто я так устал уже мотаться по этому космосу, уверен ты тоже, — продолжил я. — Ну правда, тебя не достало вот так тыркаться от планеты к планете, все время натыкаясь на проклятое ничто? А стоит раз в сто лет отыскать хоть что-то интересное, обязательно произойдет какая-то беда, то ногу сломаешь, то вот я так упаду… Давно уже не могу выкинуть из головы эту мысль: домик на зеленой лужайке, где-нибудь недалеко от города, сбоку посадим растения, дерево яблочное, ты же любишь яблоки! А рядышком озерцо, или хотя бы пруд. Не сомневаюсь, денег с продажи корабля нам хватит на достойный участок в хорошем месте.
— С продажи корабля?! — Ольгины брови стремительно поползли на лоб.
— Ну, а как… Зачем он ещё нужен?
— Тебе не кажется, что это какие-то крайности? Человек, который посвятил большую часть жизни тому, чтобы узнать, что твориться там в небесах, вдруг захотел копаться в земле у себя под ногами, яблочки растить.
— Да, пресытился я этим! Хочу уже обрести свой собственный дом, — сотрясался я. — Настоящий дом, сделанный из дерева и камня, а не металла. Дом недвижимый, который будет твердо стоять на месте, а не летать туда-сюда по холодному вакууму.
Оля отвлеклась от своего экрана, взглянула мне прямо в глаза и вдруг серьезно спросила:
— Может, останемся здесь?
Этот вопрос подействовал на меня как ведро холодной воды, вылитое на спящего, и в моем мозгу словно внезапно открылась дверь, до этого даже не видимая мной. До меня вдруг дошло, что всё время нахождения в капсуле, я как будто не до конца осознавал ситуацию. Я понимал, что разбился в очень загадочных обстоятельствах, что нас протаранил собственный зонд, каким-то чудом очутившийся на этой планете. Понимал, что мы прилетели сюда, потому что обнаружили признаки инопланетной жизни. Но все раздумья на этот счёт не витали в моей голове, а оставались в подсознании, как на мгновение забытое слово, которое вертится на языке, но ты всё никак не можешь его вспомнить.
И сейчас моя жена задала такой странный вопрос, его можно было бы принять за шутку, если бы не тон, которым он был произнесем. Тяжело сглотнув, я попросил пояснить, что она имеет в виду.
— Ну, построим дом, заведем огород, всё как ты хочешь, — продолжая смотреть на меня, ответила Оля так же серьезно.
— Почему ты это говоришь? Ты смеешься надо мной?
— Всё хорошо. Я просто хочу, чтобы ты остался со мной здесь.
Мне стало не по себе. Как-то нелепо это всё. Опять действие обезболивающих разжижает мне мозги? Но я наоборот чувствовал, будто моё сознание совсем ничем не затуманено. Мысли, быстро проносящиеся в моей голове, казались мне ясными и четкими. Набрав воздуха, отчеканивая каждое слово, я, наконец, спросил её то, что нужно было спросить с самого начала моего пробуждения здесь:
— Оля, что случилось с модулем, почему он целый? Мы же разбили его.
Моя жена ничего не ответила. Лишь молча перевела свой взор на панель управления, и снова начала что-то старательно нажимать там.
— Оля! — я повысил тон. — Что с этими оранжевыми стручками, ты изучала их?
Но она молчала.
— ОЛЯ! А-У-У!
Я приподнял свою вялую бледную руку и стал размахивать ей перед лицом своей жены. Но она всё никак не реагировала, словно совсем потеряв ко мне интерес. С большим усилием, превозмогая боль, я смог чуть-чуть приподняться, чтобы дотянуться до неё и взяться за её запястье. Прикосновение ощутилось мной как удар током — такой нежной и теплой была её кожа. Мне показалось, что эта теплота через мою руку перешла и в моё тело, плавно перетекая по остальным конечностям. В затылке защипали приятные мурашки.
Оля снова повернулась ко мне и её ласковые глаза словно пронзили меня насквозь. В голове сама собой появилась мысль, что мне не о чем беспокоиться, и всё, что меня тревожит, это неважно. Важно то, что мы вместе, в безопасности, и
