- Да что вы себе позволяете!? Вы кто вообще?
- Я-то? Я невеста Ивана! А вот ты – одно сплошное недоразумение! Ты испортила нам все выходные! – визжит рыжая, активно жестикулируя длинными руками, словно ветряная мельница.
- Простите… Я не хотела. – очень хочется ответить наглой дамочке в ее же стиле – громко и с едкими эпитетами, но вот тот факт, что я могу испортить отношения Ивана с его невестой, усмиряет гнев и пробуждает совесть. Человек так много для меня сделал. Портить ему жизнь после всего будет верхом неблагодарности.
- Не хотела она… Приболела несчастная! Признавайся, уже затащила его в постель, маленькая шлюшка?
- Знаете, это уже переходит все границы! Я не позволю вам меня оскорблять!
- У тебя пять минут, чтобы исчезнуть из нашей жизни! Ваня слишком хорошо воспитан и слишком наивен, но меня тебе не провести! – ходит из угла в угол взбесившаяся дамочка. Прямо по ковру. Не разуваясь.
Пожалуй, действительно, лучше уйти. Я торопливо шагаю в ванную и закрываюсь внутри. Надо одеться. Слипы уже высохли, а вот боди еще сыроватое, поэтому решаю его не надевать. Через пять минут, полностью собранная выхожу к рыжей горгулье.
Та надменно следует по пятам, пока я запихиваю в сумку телефон, боди, Костикову футболку. А еще сокрушенно и злобно разговаривает с пустотой, делая вид, что меня не замечает, хотя слова девушки безусловно предназначаются мне.
- Нет, это же надо! Я готовлю ему сюрприз. Хочу сообщить важную новость. Обрадовать его! Наконец-то, у нас получилось! Наконец-то у нас будет ребенок! А он? Он притаскивает домой какую-то побитую синюю дворняжку и выхаживает ее, словно гребаный доктор Айболит!
РЕБЕНОК?
У них будет ребенок?
Сердце рухнуло куда-то в пятки. Ни жива, ни мертва, плетусь в коридор, где нахожу свои вычищенные и высушенные пальто и ботинки. Воистину волшебник! Я бы точно просто выбросила и то, и другое, думаю я, вспоминая состояние вещей после пятничного марш-броска по пересеченной местности.
- Надеюсь, ты не станешь, искать с ним встреч? – слышу в спину. – У нас скоро свадьба. Я беременна. Иван счастлив. Не надо лезть в чужую семью!
- Мы просто случайные знакомые – выдыхаю я. – Между нами ничего нет. Передайте, пожалуйста, Ивану мою благодарность. Можете не волноваться, я вас больше не потревожу.
Рыжая удовлетворенно кивает.
- До свидания. – говорю я.
- Прощайте! – слышу в ответ.
И я покидаю необычное жилище такого необыкновенного человека. Это естественно, что Иван не свободен. Такой мужчина, несомненно, пользуется популярностью среди женщин. Зачем только в баре ко мне подсел? Пожалел? Скорее всего, так и есть. Просто он очень добрый. А я и впрямь напоминала побитую дворнягу.
Я выбегаю на мороз и мчусь к автомобилю. Завожу, прогреваю, счищаю снег и пытаюсь сориентироваться, куда надо ехать. Читаю на доме название улицы, открываю в телефоне карту.
Спустя полчаса меня встречает пустота родной квартиры…
Глава 9.
ИВАН
Я с трудом читаю лекции и провожу коллоквиум у студентов. Ругаю себя, что не догадался взять Асин номер и теперь не могу позвонить. Ругаю, что также не догадался в записке написать свой номер. Волнуюсь, все ли в порядке. Мысли вновь и вновь возвращаются к событиям двух прошлых дней.
Вот утро субботы. Я подхожу к постели, где полностью раскрывшись звездой спит моя очаровательная гостья. Вижу, что что-то не так. Голубые пряди прилипли к мокрому лбу, над губой выступили капельки пота, ресницы судорожно подрагивают. Девушка неразборчиво бормочет во сне. Она вся горит!
Пытаюсь разбудить, но у меня ничего не выходит. Разум охватывает паника. Бегу к соседу.
В квартире напротив живет старый друг бабушки – Антон Павлович Розенгольц. Наш семейный врач и просто хороший человек.
Увидев Асю, добродушный старичок удивляется, потому как знаком с ней. Внучка Розенгольца – Лариса работает вместе с Шелест в строительной фирме и, накануне, Антон Павлович по просьбе любимой родственницы уже проводил осмотр этой пациентки. Однако, обязанностями своими не пренебрегает. Тщательно изучает больную, делая необходимые измерения, даже берет кровь из вены на развернутый анализ.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Пишет заключение, рецепт. Подробно объясняет методы лечения. Напоминает капать в глаз. Обещает перезвонить часа через два, когда будет готов анализ крови и сообщить, нужны ли антибиотики. Заодно настоятельно рекомендует выяснить, есть ли у девушки аллергия на какие-либо лекарства.
И вот, чтобы это выяснить, я не нахожу ничего лучшего, чем позвонить СЫНОЧКУ. Немного теряюсь от того, что не знаю имени парня. В сообщения не лезу, как-то это неприлично совсем. Однако, вопрос слишком важен, чтобы им пренебрегать. Звоню.
Оказывается, сыночка зовут Костя. Спустя час парень сидит на моей кухне, и мы мирно беседуем. Высокий, крепкий, красивый. Ему и не дашь тринадцать лет. Кадет. Может, в этом все дело. Выправка, дисциплина и физические нагрузки накладывают свой отпечаток.
Парень прилетел, как только услышал, что мать больна. Испуганный и ошарашенный он возник на пороге квартиры колючий, как мексиканский кактус.
Я честно рассказал парню, что познакомился с его матерью в баре, что она попала в аварию, промокла под дождем и случайно уснула в моей машине. Про коньяк решил не упоминать. Мы побеседовали за чаем. Костя рассказал, что у матери аллергия на пенициллин. Мы дождались звонка от Антона Павловича, сообщили необходимую информацию и получили новые инструкции. Костя сидел рядом с матерью, пока я ходил в аптеку, чистил ее пальто и обувь, гладил высушенную одежду и варил куриный суп.
Поздно вечером парень уехал, а воскресение с утра вернулся обратно. Мы абсолютно комфортно находились на одной территории. Вместе давали Асе лекарства, укрывали одеялом, вытирали мокрый лоб. Костя немного рассказывал о кадетах, о целях в жизни, о мечтах. Очень тепло отзывался о матери. Мы даже по-доброму посмеялись над цветом ее волос.
Оказалось, что Ася родила Костю в семнадцать лет. Отца он никогда не знал. Бабушка и дедушка живут далеко, на море. Сколько себя помнит, всегда хотел стать военным. Полтора года уговаривал мать, отдать его в кадетский корпус.
А еще Ася директор строительной фирмы, которую сама создала с нуля. Костик рассказывал, как она жестко строит своих прорабов на понятном им матерном языке, а я никак не мог представить эту хрупкую, нежную девочку в роли суровой бизнесвумен.
Заходил Антон Павлович, проведать больную. Звонил Зайцев. Хвастался, что сидит в кафе с Еленой. Долго смеялся, что я все-таки добился своего и в одночасье завел жену, ребенка и проблемы. Идиот. Что с него взять.
Так пролетали дни. А ночи тянулись мучительно долго. Ася металась по кровати в горячке, все время сбрасывала одеяло и мгновенно замерзала, сворачиваясь калачиком и отстукивая зубами неровный ритм.
Сначала я просто сидел рядом, без конца укрывая одеялом ее хрупкое измученное тело. Смотрел в тонкие аккуратные черты лица и не мог отвести взгляд. Ася манила. Притягивала. Я же сам себя не узнавал.
Прилег рядом. Взял в руки тонкую полупрозрачную ладошку с голубыми тонкими дорожками вен. А потом осторожно обнял хрупкие плечи. В этот момент мне казалось, что я держу в руках счастье. Прижимая острые лопатки к своей груди, я переплел ее прохладные пальцы со своими, все крепче сжимая в объятиях крошечную нежную Асю. Мое сердце пустилось вскачь, как выпущенный табун племенных жеребцов на ипподроме. Девушка же, наоборот, притихла и расслабилась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Так и продержал ее в объятиях всю ночь, шепча в маленькое розовое ушко успокаивающее «все будет хорошо».
А в следующую ночь все повторилось…
Поэтому сейчас, не спав толком двое суток, я походил на восставшего зомби, о чем мне поспешили поведать студенты третьего курса, пишущие коллоквиум. Что ж, примерно также я себя и чувствую.
Скорее бы пары закончились.
Так хочется домой.
