…
Угроза нависла над моим здоровьем. Ужас овладел мной. Я погружался в сон, который длился по нескольку дней, и когда я просыпался, то снова видел печальные сны. Я созрел для кончины; по опасной дороге меня вела моя слабость к пределам мира и Киммерии, родине мрака и вихрей.
Рембо покончил с литературой в двадцать лет, обратился к науке и торговле, путешествовал по Африке, торговал кофе и оружием. Верлен старался популяризировать его творчество и превозносил его в своем исследовании «Les Poetes Maudits» («Проклятые поэты»). Ко времени смерти Рембо почти забыли. Он практически исчез, и многие думали, что он умер намного раньше. На смертном одре он видел необыкновенные видения: «аметистовые колонны, мраморных и деревянных ангелов, неописуемо прекрасные страны» — и описывал все это «с особым, пронзительным очарованием». Несмотря на то что он всегда ненавидел все церковное, он пережил странное и позднее обращение в католичество [31]. Рембо оказал огромное влияние на сюрреалистов, и Бретон хвалил его в «Манифесте сюрреализма» как «сюрреалиста в самой жизни и во многом ином».
Глава 5. Невознагражденный гений
Шарль Кро, поэт и изобретатель, по всей видимости, был гением в самом общепринятом смысле этого слова. В своей биографии Верлена Джоанна Ричардсон пишет, что в одиннадцать лет Кро уже был одаренным филологом и учил двух профессоров «Коллеж де Франс» ивриту и санскриту. Кро дождался своего двадцатипятилетия, прежде чем показать миру изобретенный им автоматический телеграф на Парижской Международной выставке 1867 года. Кроме того, он представил на рассмотрение Французской Академии наук основные принципы техники цветной фотографии, а также изобрел фонограф на восемь месяцев раньше Эдисона. В 1869 году он опубликовал эссе об общении с другими планетами. К этому времени он напечатал несколько стихотворений и встретил Нину де Кальяс, отношения с которой стали решающими в его жизни. Нина ушла от мужа, журналиста Эктора де Кальяса, пристрастившегося к абсенту, и возглавляла свой собственный интеллектуальный и богемный салон, где Верлен не только читал стихи, но даже пел и играл в любительских комедиях. Именно здесь Кро в 1867 году познакомился с Верленом, и они стали друзьями.
Кро и Нина расстались в 1878 году. Он женился на другой, но его зависимость от абсента становилась все сильнее. Он стал завсегдатаем кафе «Черный кот», которое в 1881 году открыл неудачливый художник Теодор Сали. Тот хотел завести что-то вроде салона — он не только одел своих официантов в костюмы членов Французской Академии, но лично оскорблял каждого входившего клиента. Кро иногда выпивал в «Черном коте» до двадцати стаканов абсента в день. Там он и умер однажды ночью 1888 года, дописывая стихотворение. Нина опередила его, она сошла с ума и умерла в 1884 году.
Андре Бретон включил Кро в свою «Антологию черного юмора», а в биографической статье о нем напоминает нам, что он, кроме всего прочего, первым синтезировал рубины. У Кро не было ни денег, ни упорства для коммерческого развития своих изобретений, ему не удалось ничего на них заработать. Он жил и умер в бедности.
Однако у Кро было и несколько неожиданных поклонников. Американский иллюстратор Эдвард Гори любил его стихи и перевел некоторые из них на английский. Он проиллюстрировал стихотворение для детей «Сушеная селедка», в котором под нарочито бессмысленной поверхностью скрывается невыразимая мрачность. Это стихи ни о чем, история пустой белой стены, к которой человек прислоняет лестницу, вбивает в стену гвоздь, прикрепляет к гвоздю веревку, привязывает к веревке селедку, и та после этого вечно болтается на ветру. Это таинственно унылое произведение, как и некоторые работы самого Гори, Бретон считал подвигом — как-никак, поэт «пустил вхолостую мельницу стихотворного ритма».
Более циничная и язвительная сторона личности завоевала Кро место в романе «Наоборот» Жориса-Карла Гю-исманса, то была первая из «Желтых книг» (Лорд Генри Уоттон дает Дориану Грею книгу в желтом переплете, и Дориану она кажется «самой странной книгой, какую он когда-либо читал»). Герой Гюисманса, крайний декадент дез Эссент, хранит книгу Кро в своей необычной библиотеке и восхищается его сатирической новеллой «Наука любви», которая «еще могла удивить своим деланным безумием, чопорностью юмора, прохладно-шутливыми замечаниями». Появляется Кро и в романе Марии Корелли «Полынь», где она превозносит его как недооцененного гения и отмечает, что его ранняя смерть «окружена самыми грустными обстоятельствами страдания, бедности и одиночества». Она целиком приводит его стихотворение «L’Archet» [32] и высказывается о его сборнике «Le Coffret de Santal» [33]. Более того, стихотворение «Lendemain» [34], автора которого она не называет, вдохновившее Гастона Бове «сыграть роль в нескольких драмах» с абсентом и женщинами, на самом деле принадлежит Кро.
С цветком и женщиной,С абсентом и огнемМы поиграем,Мысля об ином.АбсентЗеленым светом озарит,А розаАроматом одарит.Но месяцы сметут всю прелесть грез,И мы с тобой расстанемся без слез.Рассыпятся и письма, и цветы,Останутся услады немоты,Абсента, небосвода вдалекеИ судорог в немеющей руке.Ну что же, значит — скоро умирать,Нельзя с цветком и с женщиною спать.
Самое удивительное в научных открытиях Кро — то, что они, по всей видимости, реальны, не в пример многим другим открытиям ученых, искавших вдохновения в абсенте. Шведский драматург Август Стриндберг, проживший в Париже много лет, занимался алхимией, все больше впадая в паранойю, запечатлевшуюся в «Аде» («Inferno») и «Оккультном дневнике».
«А не пойти ли нам всем и не стать ли богемными?.. — предложил он другу в 1904 году. — Я скучаю по Монпарнасу, мадам Шарлотте, Иде Молар, абсенту, жареному мерлану, белому вину, „Figaro“ и „Closerie des Lilas“ [35]. И все-таки…» Вообще же абсент ему скорей вредил. На несколько лет раньше он записал в дневнике: «Что до абсента, несколько раз этой осенью я пил его со Сьёстедтом, но результаты неутешительны». Он снова и снова описывает эти результаты, балансируя между паранойей и чутьем: «кафе наполнилось ужасными типами», на улице появились какие-то оборванные люди, «все в грязи, как будто они вылезли из канализации», и уставились на него. «Я никогда не видел таких субъектов в Париже и недоумевал, „реальны“ они или это „проекции“». Однако «таких субъектов» он видел в Лондоне — отвратительные, грязные люди кишели «у входа на Лондонский Мост, где толпа поистине таинственна и зловеща».
Кроме алхимии Стриндберг занимался цветной фотографией, телескопией, «воздушным электричеством как движущей силой», «никелированием без никеля (превращение металлов)», «производством шелка из жидкости без участия шелкопряда» и многим другим. Позднее Делиус вспоминал время, когда он верил в научный гений Стриндберга, хотя плохо понимал его прозрения. Однажды Стриндберг показал Делиусу фотографию Верлена:
Поль Верлен тогда только что умер, и у Стриндберга была его довольно большая фотография на смертном одре. Однажды он показал мне ее и спросил, что я на ней вижу. Я вполне откровенно описал ее: Верлен лежит на спине, под стеганым одеялом, над которым видны только голова и борода, а сплющенная подушка валяется на полу. Стриндберг спросил, вижу ли я огромное животное на животе у Верлена, и черта, пригнувшегося к полу?
Делиус не был уверен, искренен ли Стриндберг или просто старается напустить таинственность. «Однако, — добавляет он, — могу сказать, что в то время я безоговорочно верил в его научные открытия…»
Например, только что открыли рентгеновские лучи, и он однажды сказал мне по секрету за стаканом абсента в «Closerie des Lilas», что он сам открыл их на десять лет раньше.
Биограф Стриндберга, Майкл Мейер, приводит множество авторитетных мнений, доказывая, что психическое расстройство Стриндберга обострила или даже вызвала хроническая зависимость от абсента.
Бросая характерно-брезгливый взгляд на «идолов нынешней молодежи», Эдмон Гонкур быстро расправляется с тремя главными из них при помощи короткой злобной ремарки: «Бодлер, Вилье де Лиль-Адан, Верлен. Все считают их талантливыми, но это садист из богемы, алкоголик и жестокий мужеложец». Намного прежде, чем стать чьим-либо идолом, Вилье де Лиль-Адан уже оставил яркое впечатление, появившись в редакции журнала, который издавали братья Гонкур. Появился он там сентябрьским вечером 1864 года:
Он был типичным представителем литературной богемы, неизвестным поэтом. Волосы, разделенные на прямой пробор, падали тонкими прядями ему на глаза, и он откидывал их жестом маньяка или провидца. У него был лихорадочный взгляд человека, страдающего галлюцинациями, лицо опиомана или онаниста и безумный, механический смех, то и дело появлявшийся и исчезавший. В общем, нечто нездоровое, вроде призрака… Так и кажется, что он произошел от тамплиеров через какого-то медиума.
