Гавейн и Гарет делались все больше похожи друг на друга. А вон Гарет обнял стройного мужчину, в темных вьющихся волосах которого появились седые пряди. Гвенвифар прикусила губу. За все эти годы Ланселет не изменился ни капли - разве что сделался еще красивее.
А вот Уриенс не был наделен этой волшебной способностью - оставаться неподвластным ходу времени. Теперь он действительно выглядел как старик, хотя и оставался по-прежнему крепок. Волосы его сделались белоснежными; Гвенвифар слышала, как Уриенс объясняет Артуру, что лишь недавно оправился после воспаления легких, а весной похоронил старшего сына, убитого дикой свиньей.
- Так значит, теперь ты станешь в свой черед королем Северного Уэльса, сэр Акколон? - сказал Артур. - Ну что ж, значит, так суждено. Бог дал, Бог и взял - так говорится в Священном Писании.
Уриенс хотел было поцеловать Гвенвифар руку, но вместо этого королева сама поцеловала старика в щеку.
- Наша королева все молодеет, - сказал Уриенс, широко улыбнувшись. Можно подумать, родственница, будто ты жила в волшебной стране.
Гвенвифар рассмеялась.
- Тогда, наверное, мне нужно будет нарисовать на лице морщины, а то епископ и священники могут подумать, будто я знаю заклинания, недостойные христианки; но нам не следовало бы так шутить в канун святого праздника. О, Моргейна, - на этот раз Гвенвифар хватило сил встретить свою золовку шуткой, - ты выглядишь младше меня, а я ведь точно знаю, что ты старше. Это все твое волшебство?
- Никакого волшебства, - отозвалась Моргейна грудным, певучим голосом. - Просто в нашем захолустье особо нечем занять свой ум, и мне кажется, что время стоит на месте. Может, потому я и не старею.
Теперь, когда у нее появилась возможность взглянуть на Моргейну вблизи, Гвенвифар все же заметила у нее на лице следы, оставленные временем; кожа Моргейны оставалась все такой же гладкой, но под глазами пролегли тоненькие морщины, и веки слегка набрякли. Моргейна протянула Гвенвифар руку; рука была худой, почти костлявой, и кольца казались великоватыми. "Моргейна, по крайней мере, на пять лет старше меня", подумала Гвенвифар. И внезапно ей почудилось, будто они с Моргейной - не женщины средних лет, а две юные девушки, встретившиеся на Авалоне.
Ланселет сперва подошел поприветствовать Моргейну. Гвенвифар и не думала, что до сих пор способна так ревновать... "Элейна скончалась... А муж Моргейны так стар, что может не дотянуть и до Рождества..." Ланселет произнес какой-то комплимент, и Моргейна рассмеялась, негромко и мелодично.
"Но она не смотрит на Ланселета как на возлюбленного... ее взгляд прикован к принцу Акколону - он тоже хорош собой... что ж, муж старше ее вдвое, если не больше..." И Гвенвифар, внезапно исполнившись ощущения собственной правоты, почувствовала резкое неодобрение.
Подозвав кивком головы Кэя, королева сказала:
- Пора садиться за стол. В полночь Галахаду нужно будет идти в церковь, на бдение. И возможно, он захочет перед этим немного отдохнуть, чтобы потом не так клонило в сон...
- Меня не будет клонить в сон, леди, - произнес Галахад, и Гвенвифар вновь пронзила боль. Как она была бы счастлива, будь этот юноша ее сыном! Галахад сделался высоким и широкоплечим - куда крупнее отца. Лицо его сияло чистотой и спокойным счастьем. - Здесь все так ново для меня! Камелот так прекрасен, что я с трудом верю своим глазам! И я приехал сюда в обществе отца, - а моя мать всю жизнь говорила о нем, словно о короле или святом, в общем, как о человеке, возвышающемся над простыми смертными.
- О, Ланселет не слишком отличается от простого смертного, Галахад, сказала Моргейна, - и когда ты узнаешь его получше, ты сам это поймешь.
Галахад учтиво поклонился Моргейне и произнес:
- Я помню тебя. Ты приезжала к нам и увезла Нимуэ, и моя мать долго плакала... Как поживает моя сестра, леди?
- Я не видела ее несколько лет, - отозвалась Моргейна, - но если бы с ней что-нибудь случилось, я бы об этом услышала.
- Я помню только, что очень сердился на тебя: что бы я тебе ни говорил, ты отвечала, что это на самом деле не так - ты казалась такой уверенной в себе, и моя мать...
- Несомненно, твоя мать сказала, что я - злая колдунья, - улыбнулась Моргейна. "Улыбка у нее самодовольная, словно у кошки", - подумала Гвенвифар. Галахад залился румянцем. - Что ж, Галахад, ты не первый, кто так считает.
На этот раз Моргейна улыбнулась Акколону, и тот улыбнулся в ответ столь откровенно, что Гвенвифар была неприятно поражена.
- Так ты и в самом деле колдунья, леди? - напрямик спросил Галахад.
- Что ж, - сказала Моргейна со своей кошачьей улыбкой, - несомненно, у твоей матери были основания так считать. Раз уж она покинула нас, теперь я могу поведать обо всем. Ланселет, Элейна никогда не рассказывала тебе, как умоляла меня дать ей какой-нибудь талисман, который внушил бы тебе любовь к ней?
Ланселет повернулся к Моргейне, и Гвенвифар показалось, что его лицо окаменело от боли.
- Зачем шутить над давно минувшими днями, родственница?
- О, но я вовсе не шучу, - отозвалась Моргейна. Она на миг подняла глаза и встретилась взглядом с Гвенвифар. - Я подумала, что хватит тебе разбивать сердца всех женщин Британии и Галлии. Потому я и устроила этот брак, и ни капли о том не жалею: ведь благодаря этому у тебя есть замечательный сын, наследник моего брата. А если бы я не вмешалась, ты так и остался бы холостяком и продолжал бы мучить женщин, - ведь он и сейчас на это способен, верно, Гвен? - дерзко добавила она.
"Я знала это. Но не думала, что Моргейна осмелится так открыто во всем сознаться..."
Гвенвифар воспользовалась привилегией королевы и сменила тему разговора.
- Как там поживает моя тезка, маленькая Гвенвифар?
- Она обручена с сыном Лионеля, - сказал Ланселет, - и в один прекрасный день станет королевой Малой Британии. Священник заявил, что родство слишком близкое, но разрешение на брак все-таки можно выдать. Мы с Лионелем пожертвовали церкви богатые дары, чтоб священник закрыл глаза на это родство. Впрочем, девочке всего девять, и свадьба состоится не раньше, чем через шесть лет.
- А как там твоя старшая дочь? - поинтересовался Артур.
- Сир, она стала монахиней, - ответил Ланселет.
- Так тебе сказала Элейна? - поинтересовалась Моргейна, и глаза ее вновь вспыхнули недобрым огнем. - Она заняла место твоей матери на Авалоне, Ланселет. Ты этого не знал?
- Это одно и то же, - спокойно отозвался Ланселет. - Жрицы из Дома дев очень похожи на монахинь в святых обителях. Они живут в воздержании и молитвах и служат Богу, как умеют.
Он быстро повернулся к королеве Моргаузе, которая как раз подошла к нему.
- Не могу сказать, тетя, что ты совсем не изменилась, но, по-моему, годы обошлись с тобой воистину доброжелательно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
