звучит. Мне говорили, что меня назвали в честь жены шотландского гольфиста Сэнди Лайла. (Мои родители не только ездили на «Форде Кортине» в 1970-х, но и очень любили – и по-прежнему любят – гольф. Но это запретная тема.) Много позже я поняла, что такого быть не может: когда я родилась, Сэнди Лайлу было пятнадцать. Впоследствии он женился на Джоланде, а затем на Кристине, и обе эти женщины прекрасно вписались бы в компанию на пляже в Порнике. Как бы то ни было, меня зовут Вивьенн, и это имя звучит вполне по-французски, но французам кажется неправильным. Они называют меня Вивиан или Вивианна. Это совсем другие имена. Мне приходилось дружить либо с педантами, которые произносили мое имя подчеркнуто правильно, всем своим видом показывая, что они знают, как надо, или же с людьми, которые и не пытались выучить правильное произношение и называли меня Вивиан, а это казалось мне настолько непривычным, что часто я забывала, как в их устах звучит мое имя, и потому не откликалась на него. Ни один из вариантов меня не прельщал. И все же грех жаловаться – ведь у меня особенное имя, и это на всю жизнь вселило в меня сочувствие к людям с необычными именами, а также чувство тайной, внутренней, немного неверно написанной «французскости». Имена имеют значение. Мои родители не учились в университете и не владеют иностранными языками, но дали мне иностранное имя, возможно, надеясь, что я пойду дальше или хотя бы проживу жизнь, которая будет не такой, как у них. Это было своего рода заявление о намерениях, и оно сработало.
У Пруста имена имеют особенно большое значение, поскольку отражают изменения статуса, происходящие со временем в романе, где ход времени играет самую важную роль. Они также дают ключ к пониманию Пруста просто потому, что их очень много. Должно быть, он придумывал их целую вечность. Сложности добавляла необходимость сильно (или не слишком сильно) маскировать многие из них, так как у его героев есть реальные прототипы. В жизни и работе Пруста имена были критически важны. Имена сообщали об общественном положении и жизненных обстоятельствах людей, которые двигались вверх и вниз по социальной лестнице. Согласно Le Fou de Proust, одному из самых подробных сайтов, посвященных роману, в нем 2511 персонажей, и каждый из них упомянут в алфавитном списке, где можно легко найти любого – от аббата (монастыря Мон-Сен-Мишель) до Юрбелетьевой (княгини). В реальной жизни даже Пруста не называли его настоящим именем: при крещении его нарекли Валентен Луи Жорж Эжен Марсель Пруст. Мама звала его Волчонком. В общении со своим другом Антуаном Бибеско он предпочитал пользоваться именем Лесрам («Марсель» наоборот). Как ни удивительно, учитывая одержимость Пруста именами, имя рассказчика – Марсель – появляется лишь в пятом томе À La Recherche du Temps Perdu, что явно показательно, но даже там лишь делается намек на то, каким могло бы быть его имя, если бы рассказчик был тезкой автора. Возможно, это самый рекурсивный намек на имя персонажа в истории. Молодец, Волчонок!
Добравшись до пятого тома «романа» (а скорее, семи романов), читатель преодолевает более половины пути. И здесь мы сталкиваемся с огромным препятствием, мешающим нам читать Пруста: люди в большинстве бегут от него, потому что им его слишком много. Когда я изучала французскую литературу в университете, Пруста считали главным испытанием из списка для чтения. Помнится, меня очень удивляло, что студентам, учившим немецкий, предлагался целый курс, посвященный одному писателю – Гете. Подозреваю, на кафедре английского точно так же особняком стоял Шекспир. Его просто нельзя было отправить в одну кучу с другими писателями. Но в моем университетском курсе Пруст был лишь одним из десятков авторов «французской литературы XX века», и наши преподаватели словно бы нарочно не обращали внимания на то, что он написал больше слов, чем все остальные писатели, вместе взятые. Плодовитость Пруста сравнима с плодовитостью Бальзака в XIX веке. Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что если пересчитать слова, то Бальзак написал больше всех. Но репутация Пруста и его статус литературного гиганта, пожалуй, позволяют ему легко затмить Бальзака. Если ввести в гугле запрос: «Кто самый известный французский писатель?» – первую строчку займет Пруст. (Верхние позиции в таких списках регулярно занимают Жюль Верн, Руссо, Вольтер, Золя, Расин и маркиз де Сад, ни один из которых не упоминается в этой книге, за что я могу лишь попросить прощения. Ничего против них не имею.)
Когда один писатель из вашего списка литературы написал роман длиной более 3200 страниц (и значительно больше в переводе), это непросто. Это было бы непросто, даже если бы других писателей в вашем списке и вовсе не было. Я сумела прочитать Пруста, только периодически погружаясь в него на протяжении последних 25 лет и перемежая знакомство с романом чтением биографий и эссе. Знаю людей, которые потратили три года, чтобы прочесть весь роман от начала до конца. Подозреваю, что его можно осилить и гораздо быстрее, если действительно задаться такой целью. Писательница Гретхен Рубин подробно рассказывала в своем блоге о том, как выбрала Пруста для чтения на лето. Однако, зная, как я читаю, сомневаюсь, что смогла бы много усвоить, если бы попыталась прочитать роман быстрее.
В некотором роде трудности возникают из-за того, что велико искушение осилить семитомное сочинение Пруста в один присест. На самом деле это все равно что прочесть всего Шекспира от корки до корки. Такое летнее чтение удовольствия не принесет. В полном собрании сочинений Шекспира около 800 тысяч слов. Это меньше, чем в À La Recherche du Temps Perdu. Предлагаю вам поступить следующим образом: разбить роман на части, а затем то погружаться в повествование, то отрываться от него. Уверена, Пруст предпочел бы, чтобы вы предавались собственным воспоминаниям, чем читали всё, что он написал. Позвольте мне сказать прямо: вовсе не обязательно читать все слова, написанные Шекспиром, чтобы получить наслаждение от «Гамлета» и иметь возможность его обсудить. Почему же тогда нам кажется, что именно это необходимо в случае с Прустом? Может быть, достаточно прочитать один-два из семи романов или хотя бы погрузиться в главу о мадленке и изучить биографию писателя?
Решив не читать Пруста полностью, вы окажетесь в хорошей компании. Не знаю, можно ли раскрывать эту тайну теперь, 25 лет спустя, но в университете наш чуткий преподаватель сжалился над нами и сказал, что достаточно прочитать только первый и последний тома À La Recherche du Temps Perdu. Это было сказано
