Вероника, выплюнув колючие жеваные щепки и кусочек грифеля, решительно двинулась к той самой ванной.
Сегодня холл представлял собой жалкое зрелище. Испорченный ковер убрали, но и паркет пострадал – кое-где вздулся, кое-где покрылся белесыми пятнами (наверное, это в самом деле были следы пены). У двери кладовки, где произошел взрыв, чернело настоящее кострище. Дубовые планки паркета утратили здесь всякое благородство и лоск. Они выглядели просто чурками, изглоданными огнем.
За кладовкой была дверь в ванную.
– Скажите, Матвеева, – обратилась Вероника к горничной, – когда этой ванной пользовались в последний раз? Я имею в виду, до пожара?
Такой простой вопрос поставил Надежду в тупик.
– Ой, даже не знаю, – наконец сказала она. – Здесь у нас комнаты для гостей, эта ванная при них. Хозяева тут не моются – они живут на втором этаже. А мы в цоколе.
«Вернее, в полуподвале, – мысленно поправила ее Вероника. – Прислуге, как и положено, достались подвалы и чердаки».
– Когда последние гости здесь жили? – спросила она.
– Месяц назад к хозяйке, Екатерине Дмитриевне, брат приезжал из Новой Зеландии. Потом назад уехал. Больше никого не было…
«Месяц назад не годится, – подумала Вероника. – Хотя брат из Новой Зеландии вполне мог испортить кран, и никто бы этого не заметил. Итак, совпадение? Или все-таки кран сломали нарочно, чтобы усилить панику и отвлечь прислугу от второго этажа? Гувернантка, правда, была наверху, но она занималась девочкой, а детская далеко от галереи. Внизу огонь, вода – светопреставление. Все, кто был тогда в доме, толкались именно здесь, на глазах друг у друга. Никто не отлучался. Расчет верный: кто сунется в галерею, которая в самом дальнем углу и которой ничто не угрожает?»
Прежде чем снова взяться за свой карандаш, Вероника сделала звонок:
– Лаборатория? Следователь Юршева. Я сейчас у Галашина. Да, на Казенной, восемь, где был пожар. Пусть Чикин срочно выезжает сюда посмотреть сантехнику, водопроводный кран. Он выведен из строя. Возможно, намеренно. Спасибо. Жду.
Она вернулась к свидетелям, которые до сих пор томились на кухне.
– Еще вопрос ко всем, – сказала она. – Кто из посторонних побывал в доме в последние дня три?
– Да вроде никого не было, – пожал плечами охранник Савельев. – Сергей Аркадьевич на всю неделю в Питер улетал, Екатерина Дмитриевна три дня как за границей. Кому быть?
– А день варенья? – вдруг вспомнила горничная Надежда.
– Точно! – спохватились и охранники.
Елена Владимировна, бонна, возмутилась:
– При чем тут это? Не впутывайте хотя бы ребенка!
– А мы Анджелину и не впутываем, – возразила Надежда. – Тут кроме детей полно было народу, причем именно постороннего.
Вероника открыла блокнот:
– Поподробнее! Как я поняла, у Анджелины был день рождения?
– Не совсем чтобы рождения… – загадочно начала Лазуткина.
Оказалось, Анджелина родилась в июне, что вся семья и отпраздновала во время отдыха в Черногории. Однако месяц назад девочка побывала на дне рождения у одноклассницы, и торжество так ей понравилось, что она захотела такое же. Она ныла и канючила, пока родители не сдались. Раз день рождения уже прошел, мероприятие назвали днем варенья. Оно состоялось три дня назад.
– И кто на нем присутствовал? – спросила Вероника.
– Родители Анджелины в отъезде, так что гостей встречала я, – сказала бонна Лазуткина, поджав губы. – Пригласили семь девочек, с ними приехали родители или няни. Дети из самых благополучных семей, учатся в элитной гимназии. Какие подозрения могут возникнуть? Абсурд!
– Подготовьте мне список всех гостей, – отрезала Вероника. – Если не знаете чьих-то имен, укажите, кого из детей они сопровождали.
– Да сюда кроме гостей целый дурдом притащился! – сказала горничная Надежда. – Танцоры, клоуны. Один чудак Карлсона изображал, другой на саксофоне играл. Даже две обезьяны были!
Вероника удивилась:
– Обезьяны? Откуда?
– Праздник организовала фирма «Мечты сбываются», – пояснила гувернантка. – Они обслуживают подобные мероприятия по самому высшему разряду. Очень дорого. В очень обеспеченных семьях. Точно такой же праздник был у Сони Трощук, и после него Анджелина просто покой потеряла. Очень просила! Надо сказать, у нас все прошло замечательно, без накладок. Дети были в восторге.
– Не сомневаюсь, – хмыкнула Вероника. – Как, вы сказали, называется фирма?
2
Евгений Парвицкий занимал в гостинице «Нетск» президентские апартаменты, а Виктор Дмитриевич Козлов – обыкновенный люкс. Сейчас скрипач был на репетиции, а Козлов прилег отдохнуть. Вообще-то он не привык расслабляться до обеда, но тут стало невмоготу – переел.
– Чертовы провинциалы, вечно душат своим гостеприимством, – ворчал он.
Справедливости ради надо сказать, что никто в ресторане не принуждал Виктора Дмитриевича есть и пить – он сам перестарался. Однако, взбивая подушку на кровати, такой широкой, что на ней могла бы резвиться целая шведская семья, Козлов недобрым словом помянул и бедного обворованного банкира, и друга Женьку, у которого такие беспардонные знакомые.
Когда Виктор Дмитриевич улегся на кровати среди подушек и поднял глаза к потолку, стало еще хуже: подступила тошнота. Это было совсем некстати, потому что мешало думать. А подумать было о чем! Идея, мелькнувшая в голове эксперта, была на редкость изящна, но требовала быстрого воплощения.
Козлов поворочался в подушках, приоткрыл окно, снял штаны, чтобы было не так душно, и в эту минуту зазвонил телефон. Портье доложил, что какой-то Климентов просится в гости.
– Пошлите его к черту, – распорядился Козлов.
Последовала заминка, после чего в трубке зазвучал незнакомый сладкий голос:
– Позвольте напомнить вам, Виктор Дмитриевич, нашу приятную встречу в Перми. Нас познакомил Марат.
– Какой еще к черту Марат?
– Гельман.
– Ну и что?
Виктор Дмитриевич не собирался ни с кем вспоминать былые встречи и тем более надевать штаны.
– Я тогда курировал выставку тканей Любови Поповой, – пел голос в трубке. – Сейчас я работаю здесь, в Нетске. Заведую отделом декоративно-прикладного искусства в местном музее.
– В музее? И у вас директрисой этакая импозантная женщина? Шатенка, с хорошим бюстом? – спросил Козлов.
– Можно сказать и так, – уклончиво ответили в телефоне. – Если речь идет об Ольге Иннокентьевне Тюменцевой…
– О ней самой! Ладно, поднимайтесь сюда, – снизошел Козлов.
Он прикрылся покрывалом по грудь и взял бутылку с минеральной водой, чтобы смягчать муки неспокойного желудка. Скоро в дверь деликатно постучали.
– Войдите! – радушно крикнул Козлов. – Сюда, сюда ступайте, через гостиную в спальню! Я не вполне здоров, вот и принимаю в постели.
На пороге спальни показался некто средних лет в желтых очках и терракотово-красном сюртуке. Он попросил звать его просто Никитой. Козлов указал гостю на пуф рядом со своей кроватью. Гость сел и сочувственно вздохнул.
– Ланч в «Адмирале» удался на славу, но что-то там было не то, – пожаловался Козлов. – Я грешу на семгу, с которой мы начали.
Насчет семги Козлов догадался, потому что его замутило от лососевого цвета рубашки визитера. Никита начал хвалить Пермь и Марата, рассказал, как много лет мечтал познакомиться с Виктором Дмитриевичем, как счастлив беседовать с ним теперь.
В ответ Козлов мерно кивал, как это делают королевские особы, и прикладывался к минералке. Наконец он решил, что достаточно наслушался ерунды. Пора было браться за продвижение блестящей идеи, что овладела недавно его беспокойным умом.
– Вы теперь в местном музее? – переспросил он. – Насколько мне известно, коллекция тут неплохая.
– Согласен. У нас есть хороший авангард, случайно завалявшийся в запасниках со времен борьбы с формализмом. Археологический отдел тоже интересный.
– И директриса ваша женщина очень эффектная.
Никита вежливо улыбнулся, но поддакивать не стал даже из почтения к сединам Виктора Дмитриевича: Ольгина красота, судя по всему, его не трогала. Может, как и любая другая женская красота.
– Если обворожительная женщина вдобавок умна, это взрывоопасно, – продолжал Козлов. – Не удивляюсь, что именно такой особе господин Галашин поручил опекать коллекцию. От нее можно потерять голову.
– Не думаю, что дело в прелестях Ольги Иннокентьевны, – возразил Климентов. – Уж не знаю, чем она взяла и как к Галашину пристроилась. Бедняга банкир ничего не смыслит в живописи. А вот жена его – третья вице-мисс Россия 2003 года. Так что с Тюменцевой ничего личного, только бизнес.
Козлов недоверчиво покачал головой:
– Кто знает, кто знает! Я видел сегодня коллекцию Галашина, любопытную, но очень неровную. Возник ряд вопросов. Наши олигархи любят скрытничать, потому вы, думаю, не в курсе, каким образом формировалась эта коллекция?
Никита Климентов даже подпрыгнул на своем пуфе:
