Может быть, м-р Кац приехал всего на несколько часов, может быть, на несколько дней, кто знает. Спенсер поглядел на окна: интересно, слышала ли Шейла, что приехал муж, пошла ли ему навстречу?
Как странно: они соседи, а имя ее он узнал из газет!
Теперь, когда ему известно, как ее зовут, она кажется ему еще экзотичнее; ему нравится воображать, что она родом из какой-нибудь древней еврейской семьи, обосновавшейся на берегу Босфора, в Пере. Он ушел в дремоту, не пытаясь стряхнуть с себя оцепенение. Едва, словно утихомирившиеся огромные псы, погасли фары лимузина, как на холм въехала другая, более шумная машина; это был пикап, на боку у него красовались фамилия и адрес нью-йоркского слесаря. Из пикапа вышли трое мужчин; низенький, круглый в своей шубе Кац с порога замахал руками, объясняя, чего он от них хочет. Наверняка он узнал в Нью-Йорке об убийстве Беллы и поспешил привезти специалистов, чтобы поставить дома усовершенствованные замки, а может быть, провести сигнализацию.
— Я не опаздываю? — спросила Кристина, продолжая возиться в спальне.
Не успел он ответить, как в дверь забарабанили так, что она заходила ходуном. Спенсер бросился отворять и удивился, оказавшись нос к носу с незнакомой женщиной, которая ростом и телосложением не уступала ему; лицо ее показалось ему мужеподобным; на ней был твидовый костюм цвета ржавчины, а сверху шуба из дикой кошки.
Спенсер не рассмотрел ее во всех подробностях, потому что все произошло слишком быстро, но его поразили ее возбуждение, властность и исходивший от нее запах виски.
— Надеюсь, Кристина дома?
И, только затворяя дверь, он заметил за пикапом слесаря желтый кузов нью-йоркского такси, которое в заснеженной аллее выглядело как-то нелепо.
— Будьте любезны, заплатите таксисту! Мы уговорились о цене, когда выезжали из аэропорта. Пускай не вздумает запрашивать больше. Двадцать долларов.
— Лорейн! — закричала из спальни Кристина, узнав голос.
У Лорейн был с собой только маленький чемоданчик; расплатившись с шофером, Спенсер внес его в дом.
— Она правду рассказывает о своей дочери? — спросил таксист.
— Да, ее дочь убили.
— В этом доме?
Он пригнулся, чтобы разглядеть как следует — так смотрят люди в музее, зная, что потом придется рассказывать об увиденном. Обе женщины заговорили очень громко, глядя друг на друга с таким видом, словно сейчас разрыдаются; на самом деле ни та, ни другая не плакали, а только шмыгали носами.
— Это здесь? — спросила Лорейн, точь-в-точь как шофер.
Спенсер был обязан ее жалеть, но все же не мог отделаться от чувства разочарования. Выглядела она старше Кристины. Волосы с проседью, плохо расчесанные, щеки покрыты бесцветным пухом, который у подбородка становится жестким. Трудно представить себе, что когда-то она была молоденькой девушкой. Еще невероятнее, что она — мать Беллы.
— Ты, наверно, хочешь умыться с дороги?
— Нет. Первым делом мне надо выпить.
Голос у нее был хриплый. Наверное, это ее обычный тембр. Раз-другой она скользнула взглядом по Спенсеру, но обратила на него не больше внимания, чем на стены в комнате. А ведь она знала, кто он такой.
— Куда ее увезли? Это далеко?
— В пяти минутах отсюда.
— Мне надо поскорее поехать и обо всем договориться.
— Что ты собираешься делать? Увезешь ее в Вирджинию?
— А ты что ж думаешь, я позволю похоронить мою девочку здесь, одну-одинешеньку? Благодарю, воды не надо. Я хочу покрепче.
Она выпила неразбавленное виски, и ее выпученные глаза увлажнились — не то от горя, не то от выпитого за весь день. Спенсер начинал испытывать к ней недоброе чувство: ему бы хотелось, чтобы мать Беллы оказалась иной. Она выложила на стол сумочку, рядом бросила газеты, купленные, вероятно, по дороге, в том числе и газету Дэнбери, городка, через который она проезжала час назад. Там писали о Белле. Спенсер понял это из заголовков, набранных крупным шрифтом, но не посмел взять газету.
— Прими ванну, это тебя взбодрит. Как ты перенесла перелет?
— Кажется, хорошо. Не знаю.
На боку чемодана еще держалась наклейка авиакомпании и видны были пометки мелом, сделанные на таможне.
Кристина пыталась увести подругу. Та упиралась, прикидывалась глухой, и в конце концов Спенсер понял, что дело в бутылке, от которой Лорейн не хотелось уходить. Едва Эшби налил ей новый стакан, она без труда позволила себя увести, а виски прихватила с собой в спальню, где обе женщины и закрылись.
Неужели Лорейн нарочно не сказала ему ни слова — только попросила расплатиться с таксистом, словно слугу, которого и по имени звать-то не обязательно? Теперь из ванной доносились шум льющейся из кранов воды и голоса: мужеподобный — Лорейн и более чистый, более приглушенный — Кристины.
В доме напротив, перед широким панорамным окном, расхаживал взад и вперед, заложив руки за спину, м-р Кац; казалось, он держит речь перед невидимым слушателем — очевидно, рассуждает о работе, которой заняты слесари. Из-за того, что Белла погибла, они теперь окружают Шейлу, словно великую драгоценность, целой таинственной сетью защитных проводов; в глубине души Эшби чувствовал, что это производит на него впечатление.
Кристина, приложив палец к губам, вышла из спальни и направилась к телефону; она набрала номер; из ванной неслись звуки, похожие на рыдания; кажется, гостью рвало. Кристина взглядом дала понять мужу, что ничего не может ему сейчас сказать и ничем другим заняться ей нельзя. Спенсер был уверен, что она тоже неприятно поражена и, пожалуй, разочарована.
— Алло! Кабинет коронера? Можно попросить мистера Райена? — Потом она поспешно шепнула мужу:
— Это она попросила меня позвонить… Алло! Мисс Меллер, это Кристина Эшби. Можно мне на несколько слов мистера Райена?.. Да, подожду… — И снова шепотом:
— Она хочет сразу поехать.
— Куда?
Ответить Кристина не успела.
— Мистер Райен? Простите за беспокойство… Я полагала, что моя подруга Лорейн приедет сегодня днем, поездом, как я вам говорила. А она неожиданно прикатила вот сейчас прямо на такси из международного аэропорта… Да. Она здесь… Нет, мы еще не успели этого коснуться… Что?.. Не знаю. Разумеется, дом к ее услугам, и если вы пожелаете побеседовать с ней прямо здесь…
Как?.. Секунду. Я у нее спрошу. Во всяком случае, мы доберемся туда не раньше чем через час с лишним, а вернее, часа через полтора…
Она с извиняющимся видом улыбнулась Спенсеру, который по-прежнему короткими затяжками курил трубку, не двигаясь с места. Потом пошла в спальню, поговорила с Лорейн и вернулась.
— Алло! Договорились. Она предпочитает съездить к вам в Личфилд. Я ее отвезу. До скорого свидания.
В коридоре показалась Лорейн в юбке от костюма, но без блузки, в розовой комбинации, обтягивающей ее борцовский торс; еле ворочая языком, она спросила:
— А куда делась моя сумочка?
— Какая сумочка?
— Та, где у меня все туалетные принадлежности!
Эшби подумал о Белле: девушка стала ему одновременно и ближе, и дальше. Ни внешне, ни характером она не напоминала мать. Но теперь он хоть знает ту женщину, рядом с которой Белла жила, и поэтому она представляется Спенсеру более живой. Он различает в ней черты маленькой девочки. Может быть, от этого он и страдал так в глубине души с той самой минуты, как ее нашли мертвой? Когда обсуждали все, что с ней произошло, и все, что обнаружилось после, о ней говорили, словно о взрослой женщине. А на самом деле она была девчонка. Потому-то он раньше и не обращал на нее внимания. В сексуальном смысле она была для него пустое место. Ему в голову не приходило, что у нее, к примеру, грудь как у взрослой. А потом он вдруг увидел ее на полу…
— Придется нам покинуть тебя, Спенсер.
— Понимаю. До скорого.
— Надеюсь, это ненадолго. Лорейн держится молодцом, но я уверена, что она на пределе.
Лорейн выпученными мутными глазами смотрела на бутылку, и Кристина, не колеблясь, приняла решение. Если не дать подруге выпить сейчас, она заставит Кристину остановиться возле сияющего неоном бара, который не преминет заметить у дороги, не доезжая немного до Личфилда. Так не лучше ли ублаготворить ее заранее, несмотря на риск, что Райен заподозрит неладное? Люди поспешат приписать ее состояние пережитому горю.
— Ну, один стаканчик — и поедем.
— Ты тоже выпьешь?
— Благодарю, не сейчас.
— Мне не нравится, как смотрит на меня твой муж.
Вообще терпеть не могу мужчин.
— Пойдем, Лорейн.
Кристина помогла ей надеть шубу и увлекла к машине.
Эшби сперва сидел неподвижно, потом, докурив трубку, выбил ее в камин и, раз уж все равно встал, пошел и взял заодно привезенные Лорейн газеты. Они были немного измяты, местами испещрены чернильными пометками. Сведения были почерпнуты из тех же источников, что и сообщения в утренней прессе; некоторые моменты излагались подробнее, некоторые, наоборот, вскользь; было и несколько новых деталей, всплывших, по-видимому, только что. Его поразило, что, рассказывая о тех двоих, которые были допрошены накануне и попали в число подозреваемых в первую очередь из-за своего прошлого, газеты хоть и не указывали полностью их фамилий, но назвали их по имени и инициалу, так что нетрудно было догадаться, о ком речь.
