Сначала Алеша отмахивался от этого невидимки, как от назойливой мухи: писать не хотелось, и не о чем было писать, не придумывались ни идеи, ни сюжет. А самое главное – отсутствовало желание. То рвущее на части желание, которое жило в нем тогда, в пору вступления во взрослую жизнь.
Но однажды Алексей проснулся, как от резкого звонка. Дернулся на кровати, привстал. Прислушался. Тихо. Жена спала рядом, сын в соседней комнате спокойно сопел в две дырочки. Алеша успокоился, лег, слегка поправив подушку. И тут понял вдруг, что его разбудило. Это сон! Снова сон!
Он постарался восстановить в памяти свое ночное видение – уж очень оно было необычным, ярким. Когда все фрагменты соединились, точно детальки пазла, он улыбнулся: какой сюжет для книги, какой сюжет! Захотелось немедленно встать и записать увиденное, чтобы оно не пропало, не развеялось вместе с утренним светом. Так он и поступил.
Многим творческим личностям хорошо знакома ситуация, когда увиденное или придуманное в ночных грезах кажется чем-то потрясающим, чуть ли не гениальным – а утром оборачивается нелепостью на уровне бреда. Но в тот раз с Алексеем Ранцовым ничего подобного не случилось. Перечитав свои записи перед завтраком, он ахнул: оказывается, ночью он не просто записал сюжет сна, но создал практически завершенный текст, чуть ли не целую главу. Самому верилось в это с трудом, но Вероника, потрепав его по голове, сказала:
– А чего ты удивляешься? Ты талантливый человек. А у талантливых людей, я где-то читала, мозг настроен на творчество постоянно. Ты можешь работать, играть с Павлушкой или даже спать – а твое подсознание продолжает творить.
– Наверное, ты права, – вынужден был согласиться Алеша. – Я был под таким впечатлением от сна, что, наверное, впал в творческое оцепенение и сам не заметил, как написал такой большой кусок текста. Но все равно это как-то странно…
Теперь почти каждый вечер Алексей обязательно садился за письменный стол, и яркий сон, так властно разбудивший молодого писателя, обретал плоть в словах и поступках героев его быстро рождающегося романа. Ранцов удивлялся сам себе: откуда что бралось. Персонажи оживали на глазах, обретали внешний облик, характеры и судьбы.
Он часто вставал ночью и записывал осенившие его вдруг идеи, удачные фразы и новые повороты сюжета. А утром вновь удивлялся ночным придумкам, яркой стилистической манере, изыскам языка.
Так за какие-то три месяца у Алексея Ранцова почти сама собой создалась новая книга, совсем не похожая на две предыдущие. В романе – объемном, философском и тонко, почти поэтически написанном – главным героем была… душа. Это оказалось странно и очень неожиданно для самого автора. Всю свою сознательную жизнь Алексей Ранцов был атеистом и материалистом – и вдруг… Впрочем, тогда, в начале девяностых, подобные вещи воспринимались на «ура». Все непонятное и непознанное – от мистических учений Блаватской и практических пособий по диагностике кармы до жизнеописания Алистера Кроули и инструкций к гаданиям по «Книге перемен» – пользовалось огромным спросом и, соответственно, печаталось в почувствовавших вседозволенность гласности издательствах.
Новая книга, которую Алеша отнес уже прямо в редакцию, минуя молодежный журнал, сначала вышла небольшим, в пять тысяч экземпляров, тиражом, но быстро разошлась – пришлось допечатывать. Следом за третьей книгой, на одном дыхании, родилась и четвертая. Об Алексее Ранцове вновь заговорили, начали писать о нем в журналах и газетах, приглашать на телевидение. Апофеозом нового всплеска славы стало вступление в Союз писателей. Однако порадоваться знаменательному событию не довелось, так как именно тогда в жизни Алексея началась черная полоса. Сначала скончался от инфаркта отец, затем, меньше чем через два месяца, нелепо погибла мать Вероники, сбитая машиной. Алеша еще не успел прийти в себя от таких жестоких ударов судьбы, как случилась новая беда – тяжело заболел Павлуша. Любимый сын, маленький теплый родной комочек. Нужна была срочная операция, которую умели делать только в благополучной европейской стране за немыслимую для жителя неблагополучного государства сумму. Счет шел на недели, жизнь малыша, как песок в часах, медленно и жестоко уходила на глазах несчастных родителей. Иногда, в минуты отчаяния, в голову приходила страшная мысль, что болезнь сына – это кара за смерть Жени. Не спас чужого ребенка – теперь придется заплатить за это жизнью собственного…
В поисках денег они с Никой обегали всех родственников, знакомых и коллег. Мать Алеши настояла на продаже машины и дачи в Зареченске – месте, с которым было связано столько воспоминаний его детства и юности, но машине было уже много лет, а дача находилась далеко от Москвы, была плохо оборудована по современным меркам, и выручить за них, да еще в спешке, удалось немного. Собранной суммы все равно не хватало на операцию.
И тут, словно подарок Небес, в скорбящем доме раздался звонок от школьного друга. Борис, тот самый Борька Звягинцев, с которым они так внезапно и так глупо расстались, появился в жизни Алексея в тот самый момент, когда он не знал, к кому еще можно обратиться, если не за деньгами, то хоть за поддержкой.
– А не здесь ли проживает будущий Рокфеллер бывшего Советского Союза? – прозвучал знакомый, но повзрослевший голос в трубке.
– О чем ты? – поморщился Алеша.
– О том, что хочу сделать тебе предложение. Как ты смотришь на то, чтобы стать моим помощником по бизнесу?
– Ничего не понимаю, какой бизнес?
– Да автомобили, иномарки. Знаешь, насколько это сейчас выгодно? Покупать за бугром, перегонять сюда и тут реализовывать. Я уже продал несколько штук, но в одиночку это делать трудно. Нужен надежный партнер, человек, который и в машинах толк понимает и на которого можно положиться. Ты как раз подходишь. Только сразу предупреждаю – на турпоездку это мало похоже, дело опасное. У меня всегда с собой пара стволов под сиденьем… Зато прибыль – в десятки раз. Подумай как следует.
– Борька, даже думать не о чем! Ты себе даже не представляешь, как мне сейчас нужны деньги. – Алексей как мог кратко поведал другу детства о своих несчастьях.
– Придурок, что ж ты сразу ко мне не обратился? – рассердился Борис. – Сколько тебе надо? Всего-то? Ну, тут вообще говорить не о чем. Приезжай и бери. Хоть прямо сейчас встретимся.
– Я же не знал, что у тебя так хорошо сейчас с деньгами… Никогда бы не подумал, что ты заделаешься бизнесменом, – оправдывался Алексей, со стыдом понимая, что никогда бы первый не позвонил школьному другу. Он просто вычеркнул его из жизни несколько лет назад. И, как только сейчас понял, совершенно зря.
Вскоре Вероника, полная надежды, улетела с Павлушей в благополучную европейскую страну, а спустя месяц Алексей уже снова обнимал их в заснеженном аэропорту родного города. Стоит ли говорить, как Алексей был счастлив от того, что малыша миновала смертельная опасность, что глаза жены снова сияют, как прежде, и что он, мужчина и глава семьи, сумел одолеть беду. Да, главным в решении проблемы были деньги. Да, если бы не Борис, неизвестно, чем бы все закончилось. И все же, и все же…
Глава 5
Ангел. История вторая
Очень интересное это было время – когда из-под пера моего Писателя вышли первые книги. Я помогал ему, как мог, не позволяя лениться, подсказывая иногда слова или, например, навевая подходящие сны, как, например, было с этой самой Галей… И получилось очень даже неплохо.
Мой подопечный вскакивал посреди ночи и, будучи под впечатлением от навеянного мной сна, исписывал страницу за страницей. Как он торопился! Как боялся забыть, потерять, не успеть, не подозревая, что за его плечом стою я, готовый повторить и пересказать его красочные грезы до последней, самой мелкой детали. Уж я бы не позволил упустить ему ни одного слова! И нам все удалось. Заметьте, я говорю «нам», потому что тогда, на старте его писательской карьеры, у меня еще не было ощущения, что я насильно заставляю своего подопечного сочинять. Это потом, к концу его жизни, весь писательский труд почти целиком лег на мои плечи. А в начале жизненного пути моего Алексея я ни минуты не сомневался в его предназначении и помогал шаг за шагом двигаться к главной цели, например, правильно выбрать вуз и успешно поступить в него…
Однако вернемся к первым книгам.
Придуманный моим подопечным сюжет повести о его любви к девочке Гале был незамысловат, чтобы не сказать – банален, в каждом диалоге (и еще больше в монологах, которых, на мой взгляд, было непростительно много) сквозила трогательная неопытность, а в каждой строчке проглядывала обезоруживающая наивность. По большому счету, в тексте было лишь одно достоинство – естественность, искренность и свежесть молодости. Для признания этого явно было недостаточно. Моего пылкого творца никто бы не воспринял всерьез. Помню, прочитав первую рукопись, я немало удивился – в написанном никак не проглядывался почерк будущего знаменитого писателя. И если бы я не знал наверняка, что ему предстоит стать таковым, то был бы сильно удивлен.
