Однако в действительности все оказалось еще сложнее.
19. Амэрыця
Но любая дилемма разрешаема. Черт возьми, а что если радистку Кэт повязало СД, криптоблокнот подчистили мыши, а в длинноволновом приемнике речистостей «замечательного грузина» Иосифа от близких разрывов «пятисотфуток» союзников лопнули пентоды с тетродами? В такой мозговой блокаде может напредставляться чего угодно, вплоть до маршировки танкистов фельдмаршала — или до кого он там дослужится в связи с перевыполнением задач — Гота по Сенатской площади и закладки больших, толстющих фугасов под Кремль. И что же теперь, автоматическим образом перестать служить удалившейся с политической арены стране? Извините, но в разведке так не принято. Там принято верить и ждать, продолжать носить маску и тянуть лямку нелегкой эсэсовской службы до удивительной поры, когда на явочном подоконнике снова зацветут горшки с условными астрами, а вернувшаяся с декретного отпуска Кэт приволокет в колясочке с двойняшками новую, с иголочки, рацию заморского производства, на полупроводниках.
Вот генерал-майор Редька и ждал. А покуда не терял времени даром, ибо врага требуется знать в лицо, ведать его повадки и выявлять слабобронированные пяточные точки бифуркации. Потому он въедливо читал спущенные с верхотуры стольного града директивы на темы внедрения «единомовности», пропаганды среди личного состава «необхідності»[29] атлантической хартии, крепления блоковой спайки с евроатлантами, неуклонной веры в ПДЧ, прославления славнейшей из битв — Конотопской, любви к помазанникам Божьим — Петлюре и Бульбе-Боровцу, а также сказочным сочинилкам о прекраснейшем из времен когда истинные полицаи-патриоты смело на равных сотрудничали с теми самыми абверовцами, с коими вели тайное сражение легендарный Исаев и застигнутый недругами в подъезде профессор Плейшнер.
Впрочем, насчет близкого знакомства с вражеским вооружением до сей поры получалось не очень. Прижимистые дружки из НАТО покуда не раскошеливались на «подарунки», чаще сами были не прочь чего-нибудь умыкнуть. Например, ракеты и саму ФАР комплекса С-300П. А еще просили, по-доброму и за здорово живешь, довооружить каких-нибудь приблудных убогих, типа кавказцев. Что тут же и делалось завсегда и с удовольствием. Генерал Редька однажды даже самолично участвовал в такой «продаже». Отгружали кое-что по его специализации — комплексы «Бук». Выбрали получше и поновей. Так же, как когда-то в Полтаве сортировали русские Ту-160 на заклание. В первую очередь резали пришлым америкосовским тягачом-рубильником машины с самым малым количеством часов налета. Торопились, ибо трусили еще покуда — зайки серенькие, — вдруг колос закордонный не слишком-то в спячку впал, а так, притворяется; а то очнется — во рассвирепеет-то! Вначале газовые трубы резанет, а там, глядишь, пустит какую-нибудь газохимию по ветру прямо без труб. Будет тут вам река Ипр прямехонько по Днепру и Азовскому морю. Но пронесло, заспался монстрик, нацепили на него «гайдарчики» ошейничек что надо. Вот уж дедушка Гайдар порадовался за внучика, перевернулся в своей безгробной солдатской могиле.
Правда, однажды Редька все же угодил на какие-то курсы укрепления нового братства по оружию. Съездил в заграницы. Дали там М-16 пощупать, в столовку солдатскую сводили. Половине генерал-стажеров дальше уж и следовать не хотелось. А вот Редька даже улучшенный «Хок» полапал да в кабине управления на дисплеи поглядел. Включить не дали — ресурс, говорят. У капиталистов с этим строго. Конгресс — деньги только на ПРО. Так что со столовой интересней и питательней получилось. Даже продолжение следует. Как-то он встретил двух генералов из той группы. Причем встретил не случайно, оные прибыли из Киев-града прямо в его полк, с проверкой боевых порядков и «прочее прилагается».
— Здоровеньки були, пан Редька! Подиж ти, друже, вже[30] генерал! — высказались киевляне.
— Так я ж, їм і був[31], — удивился генерал Редька. — Чи забули[32]?
— Ой, забули, ой, забули, пан Редька! — сказали проверяющие. — Чого ж тоді не зустрічаєшь[33], як справжній[34] гетьман? Чого така не гарна[35] тарантайка зустріла[36] з літака?
— Так ото ж, — ответствовал провинившийся Редька. — Ото ж, отакі в нас тарантайки — «Уазы», ніяк ні «Хаммеры».
— А згадуєшь, як воно було в Америці? — расплылись в улыбке проверяющий генерал номер «один». Ото так! А яка кухарня! А яка їдальня! Тридцять п`ять перших блюд!
А як ти, друже, схопив лишку «Кока-колы», сгадуєшь? — подмигнул Редька.
Ото ж, тай не хочу й сгадувати. Ото ж ніби низя генералу узяти попити цю колу? Може, я…
— Дуже зацікавився тамошнім віски, — дополнил Редька.
— А то ти не цікавився, Микола? — обиделся генерал «один».
— Тай и я ж цікавився, а як же, — признав командир полка. — Атож, мені ж не треба бігти з ранкуна зарядку, так?
О, — вспомнил генерал «два». — Ай справді, як вони усій базой з самого ранку бігуть! Ото да!
— То да, — «пожурився» генерал «один» разом с Редькой. — І солдати (то як треба), і сержанти (то згоден), і младші звання офіцерів (то хай'), та ще і старші офіцери, так ще й генерал! Жорстоко, дюже жорстоко.
— Ото да! — «засумував» генерал «два». — Та й пригодай, Микола, ще й жінкі бігуть!
— Ще й дітини, — «подрахував» Редька.
— Ото ж так у той Америці.
— Зате тридцять п'ять перших справ[37]! І це в солдатскої їдальні, ні в офіцерскої!
— Так у офіцерскої, мабудь, за гроши[38], панове, — «підкреслів»[39] Редька.
Ото ж так, за гроші, — «зовсім[40] засумував» генерал «один».
— Ато ж вони і отримують забагато[41], — «доповів» генерал «два».
— Ото ж, забагато.
— А нас, товстих, та лєнячих узяти б в Америці у генерали? — «запитав» Редька.
— Які там генерали, Микола! Нас і в капітани не узяли б.
— А то і в рядові, — добавил генерал «два».
— Добре[42], не сумуйте, — подбодрил генерал Редька. — Зараз[43] вас у корчму поведу. Ви ж гостювати, так що за мій рахунок.
— Ото гарно[44], — сказали генералы.
— І до купи[45], а капітанах, — добавил генерал «один». — У тебе якийсь дюже «прыткый» капітан — призвище… е-е…
— Так Корепанов вжеж, — подсказал генерал «два».
— Ото ж, Корепанів. Надобно нам його дівізіон перевірити. Отак.
— Так і перевірите, дуже вдячний[46] буду, — согласился Редька. — Я ж його вам і хотів показати. Наiкращiй мій дивізіон. Справді кращій, не брешу.
— Ото ж і перевіримо.
— Стрельби бойові з першої ракети завсігда, — похвалился генерал Редька.
— Ото ж так, — снова заулыбались проверяющие генералы. — Не Амєриця в нас, немає тридцять п'ять сніданків, а все ж у ціль — першою ракетою. Так? Треба за це й горілочки.
— Ото ж так, треба, — согласился генерал Редька и повел панов проверяющих «снідати» за собственные «кошти»[47].
Тут не Амэрыця.
20. Встречи, расставания и обмен реактивными любезностями
— Бог мой, — сказал танкист Мордвинцев летчику Добровольскому, — у вас всего-то Дюжина боевых самолетов, а вы вышли воевать против турок, амеров, да еще и против наших местных сволочей. Как вы решились, Олег Дмитриевич?
— Сами-то лучше, что ли, Николай Владимирович? — подморгнул авиатор. — Ваши-то танки влезли в кучу-малу еще пораньше меня. Или тебе честно ответить, Николай? Тут дело такое. Краем мозга я, конечно же, питаю надежду, что нас все же поддержит кто-то еще. Но главное не в этом?
— Я сделал выбор за всех своих парней. Можно так выразиться, не демократически навязал. Они поставлены на баррикаду войны с этими уродами захапавшими весь мир. Не про турок речь, понятно. Эти-то шавки как раз на стороне силы. Знаешь, типа как в какой-то старой песенке… Вот не помню ни хрена автора, да и текст не очень. В общем: «тара-та… С какими вы были? Не с теми, кто бился, а с теми кто бил…» — ну и что-то там еще.
— Мысль ясна, Олег, — кивнул танковый полковник.
Ныне все «не демократически» втянутые в войну летчики-истребители ушли в небо на своих так же «не демократически» облапошенных машинах.
Реальность оказалась еще сложнее, чем предусмотренные загодя вариации. Только восемь «МиГов» сумели уйти с аэродрома тут же по обнаружении противника радарами. Четыре застопорились, из-за того, что держать все самолеты неизвестно какое время в максимальной готовности не получалось. Пока их довели до ума, передовые уже ввязались в бой. Из-за потерянного момента и неясности дальнейшего было принято решение покуда оставить последнее звено в резерве, то есть в полной готовности к взлету и с летчиками в креслах, но не взлетать. На командном пункте 40-й бригады в это время наблюдали за индикаторами и пытались исходя из движения меток и знания плана операции своих сил, воспроизвести на планшете упрощенную модель происходящего в действительности.
