облазил все пространство между могучих корней, прошелся под их тенистыми кронами, просмотрел под опавшими ветками, заглянул в разломы гниющих пней, и, в конце концов, нашел то, что искал — меленький неприметный цветочек, растущий почти от земли. Стебелек у него не больше ноготка: не будешь искать — не заметишь. Но не стебель, и не цветок, а уж тем более не его крохотные листья заинтересовали меня. Меня интересовал его корень — крупный, красный, размером с человеческое сердце. Такое вот корневище — очень сильное средство от сильного изнеможения и главный ингредиент для многих целебных зелий.
— А вот и ты, — улыбнулся я, увидев свою добычу. — Ты хитер, а я хитрее. Ты упрямый, а я упрямее. Поэтому, сколько не прячься, от меня не уйдешь, — объявил я ему.
"Кровавый корень" сидел глубоко в земле и не желал просто так появляться на белый свет, а потому мне пришлось приложить много сил, чтобы вынуть его наружу. Главное при этом — вытащить корень целым и невредимым, ведь каждая маленькая царапина, каждая маленькая трещинка в нем — это потеря драгоценного сока. Поэтому я действовал как при выжимке масла — медленно и аккуратно. Вообще медленность и аккуратность — это девиз зельеваров, ведь любая спешка может привести нас к ошибке. А этого нам не надо.
Я снова копнул слева и немного справа. Потянул на себя — ничего. Снова копнул: еще, еще, еще. Есть — после последнего подкопа при легком нажатии упругий корень сам выпрыгнул вверх, и улегся в мою ладонь. Все — дело сделано — можно и передохнуть.
Отыскав возле места раскопок подходящий пень, я сел на него и, развалившись, принялся радостно созерцать округу. А поводы для радости у меня имелись, и, причем весомые. Во-первых, в этих краях росло много целебных растений, о которых я уже прекрасно знал. Во-вторых, в этом просторном лесу их легко искать. Ну а в-третьих — за целый день поисков я не встретил ни одного сколько-нибудь опасного хищника, чтобы мог испортить мне сбор. Ну, разве это не здорово? Разве не в этом счастье трудяги зельевара?
Пребывая в приятных мечтаниях, я продолжал рассеяно глядеть по сторонам, пока мой взгляд случайно не остановился на чем-то весьма необычном. Передо мной расстилалось маленькое поле из одуванчиков, а среди него — небольшую прогалину. Но не просто прогалину, а пространство из рыхлой, свежевскопанной земли. А еще меня смущали размеры этой площадки.
Размер шесть локтей на два.
Как раз… Как раз в рост человека.
Изумленный внезапной находкой я быстро вскочил на ноги и отошел на два шага. Могила. Я набрел на могилу. Кто-то тут недавно закопал человека. Спрятал следы преступления. Только вот кто и кого? Вначале я подумал о трупе какого-нибудь бедняги, на которого напали местные разбойники. Ну а что? Может быть? Вроде может. Но, немного подумав, я покачал головой — вряд ли бы бандиты стали заботиться о захоронении тела. Кто же это тогда? Тот, кто-то хотел спрятать следы своего преступления. Кто-то, кого по этим следам можно было б найти. Кто-то, кто был привязан к этой самой местности. А привязанным к ней могли быть только…
Я поднял голову и взглянул в ту сторону, где, по моим расчетам, находился мой новый дом.
Междулесье.
И так — есть подозрение, что у моих ног может покоиться кто-нибудь из местных. Или… Или убийца — кто-то из этой деревни. И то и то — очень даже возможно. И, зная все это, как мне теперь поступить?
Мысли в моей голове заметались, словно рой перепуганных пчел. Что делать? Что делать? И нужно ли что-то делать вообще? Нужно, наверняка нужно. Я натолкнулся на преступление, преступник или жертва которого житель Междулесья. Но если ли мне дело до этого? С одной стороны вроде нет — я почти никого не знаю из жителей этой деревни, а потому и убийство не сильно меня волнует. С другой же стороны… С другой стороны, если кто-то из жителей Междулесья совершил убийство, значит в этой дерене я живу рядом с убийцей. А быть рядом с таким соседом мне не очень хочется — ведь, кто знает, может он когда-то придет ко мне за зельем, и, кто знает, чем кончатся наши торги. Страшно? Очень страшно. Да и потом — я, как-никак, зельевар, и должен заботиться о здоровье жителей этой деревни. Даже в таком деле, как это.
Все, решено — значит, мне нужно действовать. Только что именно я должен предпринять?
Я глубоко призадумался над такой задачей. Но сколько я не думал, сколько ни гадал, идея у меня была только одна — мне нужно вернуться в деревню и сообщить все старосте. А он-то пусть и решает, что ему с этим делать — брать это во внимание или нет, расследовать или не расследовать, а если расследовать, то — как.
Решив, что так поступить будет лучше всего, я засобирался обратно — подальше от страшного места.
<p>
*</p>
Вернувшись в деревню, я быстро занес все собранные трофеи домой, а затем побежал на главную площадь — туда, где стоял дом старосты.
Дверь мне открыл молодой темноволосый мужчина лет двадцати пяти в черном пиджаке и таких же черных брюках.
— Хорошего дня, — вежливо поздоровался незнаккомец со мной.
— Хорошего дня, — ответил я ему тем же.
— Ты, как я понимаю, Аларик, наш новый зельевар? — спросил он у меня. Спросил спокойно, без страха или пренебрежение, что было для этой деревни почитай что редкостью.
— Да, — ответил я. — А ты кто такой будешь?
— Меня зовут Иен. Я — сын старейшины Маркуса.
Верю, охотно верю. Голоса у них очень даже похожи — тон ровный и очень спокойный. И взгляд такой, ну, уверенный.
— С чем ты к нам пришел? — полюбопытствовал он.
Я долго мялся, не зная, стоит ли терять время, объясняя все сначала ему, а потом его отцу, и решил, что не стоит.
— Слушай, Иен.
— Да?
— Лучше проводи меня к своему отцу. У меня есть важное дело, не терпящее промедления, — попросил я его.
На моё приятное удивление сын старосты не стал ко мне придираться и не стал заваливать разными вопросами, самому решая, стоит ли меня пропускать. Раз сказали, что к старосте, значит, надо к старосте.
— Хорошо, — согласился мужчина и, сделав шаг в сторону, пропустил меня вовнутрь.
— Спасибо, — искренне поблагодарил его я. На самом деле искренне.
Седоволосый староста сидел в углу кухни за большим столом, и что-то писал на
