– Довольно! – крикнул он.
Бхатт вспоминал, что Хидли иногда странно реагировал на самые обычные вещи. Он сказал друзьям, что хочет показать им афгано-пакистанскую границу. Бхатт отрицательно покачал головой и улыбнулся.
– Я боюсь, – сказал он. – Меня убьют, как Дэниела Перла.
Хидли рассмеялся в ответ.
– Никто вас не тронет, если я буду рядом. Вам нужно изменить имена. – Он посмотрел на Бхатта. – Возможно, тебе стоит стать Мухаммедом Аттой. – Это было имя известного террориста, атаковавшего «башни-близнецы» 11 сентября 2001 года. – Иногда очевидные вещи могут спасти жизнь, – вновь рассмеялся он.
Когда Дэвид не был с друзьями, он часто ходил в «Тадж-Махал». Он уже представлял отель как цель номер один. Попивая виски с местным дельцом Сунилом Пателем, он смог получить приглашение на болливудскую вечеринку в одном из залов отеля. Потом он купил ручку в магазине гостиницы. Ему нравился отель и его стиль. Как минимум два раза он присоединялся к пятничной экскурсии по отелю, которую записывал на видео. Во время экскурсии показывали все уголки гостиницы и рассказывали ее историю. Хидли почитал об основателе отеля, чья семья переехала сюда из Гуджарата, а его послала в Лондон в 1858 году.
Дэвида интересовало все. Хидли записал историю о том, как отпрыск семьи Тата вернулся из Европы, планируя открыть текстильные фабрики и построить промышленную империю, основанную на личной преданности. Тата также купил кусок земли на берегу, представляя, как возведет там отель, соединяющий восточную эстетику с колониальным стилем.
В буклете по истории отеля Хидли подчеркнул строки, где описывался его дизайн. Промышленник Тата нанял большую команду европейцев и индийцев во главе с известным викторианским архитектором Бомбея Фредериком Стивенсом, который спроектировал Королевский дом моряков (позже ставший полицейским участком), вокзал «Виктория» (переименованный в вокзал Чатрапати Шиваджи) и станцию Черчгейт.
В буклете описывалось, как Стивенс создал подковообразную конструкцию из твердого базальта, с просторными галереями, протянувшимися через все здание вдоль каждого крыла на каждом уровне, со второго этажа по последний. Хидли шел с группой туристов по одной такой галерее, записывая все на видеокамеру, параллельно набрасывая маршрут экскурсии. В это время туристам рассказывали о том, как Стивенс планировал украсить эти галереи каркасами для вьющихся растений и балюстрадами в стиле эпохи короля Эдуарда VII[10].
Изучая внутреннюю обстановку и планировку отеля, Хидли также занимался историей реконструкции здания. Он отметил маркером те места в буклете, где описывалось, как положение отеля позволяет большему количеству гостей любоваться видом на море. Как и у вокзала «Виктория», у отеля были купола на каждом углу, а также большой центральный купол, под которым находилась главная лестница. В подвалах размещались холодильники, на первом и втором этажах расположились магазины и рестораны, а номера занимали с третьего по шестой этажи. На крыше был разбит сад. Когда Стивенс неожиданно умер в 1900 году, его преемник Уильям Чемберс добавил в композицию отеля немного флорентийского ренессанса. Семья Тата выложила двадцать шесть миллионов рупий, что на сегодня эквивалентно двумстам миллионам фунтов стерлингов, за тридцать частных квартирных комплексов и триста пятьдесят двухместных и одноместных номеров с электрическим освещением, вентиляторами, звонками и часами, а также четырьмя механическими лифтами, импортированными из Германии. У отеля были своя электростанция, аптека и турецкие бани. Чтобы добавить ему городского колорита, в стенах отеля открыли почтовое отделение. Для престижа воздух в отеле охлаждался с помощью системы, работавшей на углекислом газе. Эта же система позволяла изготавливать лед для первого бара, открывшегося в Бомбее по лицензии. Получив английского управляющего и французского шеф-повара, отель был почти готов к 1902 году, когда Джамшеджи Тата отправился в большое турне по Европе и США, отсылая в Бомбей хрустальные канделябры и витые стальные колонны от создателей Эйфелевой башни.
К 14 декабря 2006 года Хидли собрал массу информации, набив чемодан туристическими картами и буклетами, посвященными отелю и городу. Он сказал новым друзьям, что возвращается в Филадельфию, чтобы провести Рождество с матерью, но вместо этого полетел в Лахор. Он пошел прямо к майору Икбалу и передал ему видеопленку. Несколько дней спустя он снова поехал в тренировочный лагерь в пакистанский Кашмир, где показал пленку Саиду Миру. Но в «Лашкаре-Тайба» Хидли нужно было произвести впечатление не только на Мира. Ему устроили личный разговор с дядей Заки, которого он не видел с тех пор, как провалился на курсах моджахедов. Заки в знак уважения предложил Хидли молоко и шафран, но держался настороженно. Мир позже сказал Дэвиду, что Заки нужно было время, чтобы все обдумать.
– Эту идею сложно продвинуть, но мы стараемся, – сказал Мир. – Главное, что ты у них на виду.
С тех пор в «Лашкаре-Тайба» стали всерьез рассматривать атаку на все цели, которые изучил Хидли, включая полицейское управление, кафе «Леопольд» и отель «Тадж-Махал».
Вернувшись в Лахор, Хидли просиживал дни напролет дома вместе с Шазией, которая была на восьмом месяце, вынашивая их третьего ребенка. Ему тяжело давалось ожидание, поэтому, когда ему позвонил Чанд Бхаи, старый знакомый и партнер по контрабанде наркотиков, он тут же отправился на встречу с ним.
У Чанда был магазинчик, где продавались разные безделушки, а также игровой притон. Он рассказал Хидли, что у него есть кое-кто на примете, кто может понравиться Дэвиду. Молодая студентка-медик из Марокко с западным образованием и широкими взглядами на жизнь, Фаиза Уталха приехала в Пакистан, чтобы проходить обучение на доктора, но спустя год она поняла, что с нее хватит. Прекрасно образованная и бегло говорившая на английском, арабском и французском языках, Фаиза сменила хорошее окружение, игру на фортепиано и занятия спортом на то, что она называла «адом Третьего мира». У нее диагностировали гипертонию. Врачи прописали девушке курс лекарств, от которых она ощущала постоянную слабость и неуверенность. Она опасалась, что лекарства могли быть отравлены. Фаиза хотела вернуться домой и проводила время, покуривая травку в квартире Чанда, полной пауков и пыли. Когда вошел Хидли, она играла в карты в глубине магазинчика.
Посмотрев на него, такого широкоплечего, стильного и улыбчивого, она сразу осознала, что ее судьба изменится.
«Взглянув на него, я поняла, что выйду за него замуж», – написала она у себя в дневнике.
После напряженных месяцев, которые он провел, угождая пакистанской разведке и заигрывая с «Лашкаре-Тайба», не говоря уже о поездке в Мумбаи, которая тоже заставила его не раз напрячься, красивая, живая и милая Фаиза стала настоящим благословением. Через неделю они уже были «женаты», и Хидли поселил ее в съемной квартире, ни словом не упомянув о том, что у него есть семья. Новая пара ужинала при свечах, наслаждаясь видом на мечеть Бадшахи. Фаиза крепко прижималась к Хидли, когда они ехали на его мотоцикле. Он попросил ее носить хиджаб, и она согласилась.
«Мой Дэйв был таким классным мужчиной, с одной бровью, одним голубым глазом, такой милый, умный, веселый, – писала Фаиза. – Иногда он казался наивным, как младенец. Он говорил мне, что будет со мной в этом мире и в раю».
Медовый месяц внезапно закончился, когда Хидли объявил, что ему надо съездить за границу. Он получил по электронной почте напоминание от майора Икбала, что от него ждут завершения разведки для «Операции Бомбей», несмотря на опасения дяди Заки.
«Привет, как дела? Не пишешь. Какие новости по проектам? Напиши мне».
Он вылетел из Пакистана 21 февраля 2007 года, расстроив Фаизу и заставив ее подозревать неладное. Она просмотрела его счета за телефонные разговоры и принялась звонить всем подряд, пока не узнала о существовании беременной Шазии и двух ее детей. Обе женщины позвонили Хидли в Мумбаи. Обеспокоенный тем, что его сложная личная жизнь может сорвать операцию, он тут же вылетел в Лахор. Ему потребовалось пять дней, чтобы успокоить Шазию. На свою новую жену Фаизу, которая назвала свою соперницу «замотанным в тряпки существом», намекая на ее традиционные исламские одежды, он потратил больше времени.
Хидли вернулся в Мумбаи 20 марта 2007 года. Фаиза настояла на том, что поедет вместе с ним. Она описала эту поездку как «наш медовый месяц». Хидли смотрел на это иначе.
«Я не хотел везти ее в Индию. Но она настояла».
Хидли был недоволен, но все же впервые заказал номер в «Тадж-Махале». Наконец он сможет заснять на пленку все самые потаенные уголки отеля, которые были открыты лишь гостям заведения. Такие, как коридоры на шестом и седьмом этажах Дворца. Но когда он вошел в холл, то тут же понял свою ошибку. Когда-то Фаиза была иконой свободной жизни, однако теперь она отказалась снимать хиджаб.
