– Elektrische Sandalon. [05]
– Was? – переспросил крайне удивленный таможенник.
Я с трудом удержалась, чтобы не ляпнуть «капуста да квас» – ведь детские присказки остаются в человеческой памяти надолго, и повторила:
– Elektrische Sandalon fur meine Tante [06]
Таможенник с минуту смотрел на меня в остолбенении, после чего его скрутил пароксизм хохота. Он позвал четырех коллег. Все показывали на меня пальцем и заливались смехом.
– Elektrische Sandalon fur seine Tante [07], хи-хи-хи да ха-ха-ха! – Они держались за животы и отирали слезы на глазах.
Что вызвало такую веселость – сандалон или моя тетка, я так и не поняла. Марек пытался что-то сказать, но они прервали его, замахав руками.
– Weiter fahren, Weiter fahren!.. [08]
Ну я и поехала дальше. А что было делать, вступать с ними в великосветскую беседу? Приехали мы в Прагу, где мое божество окончательно скомпрометировало себя.
В Чехословакии я специализировалась на покупке перчаток. Покупки делала в разных лавчонках. На этот раз я припарковала машину за две улицы от Вацлавской площади, и вроде бы мы отправились к Староместской площади. Прагу я уже немного знала, хотя названий улиц не помнила.
Сперва в угловом магазине мы купили стеклянный колокольчик для тети Яди, обожавшей всякие такие пустяки, затем отправились дальше и обнаружили маленький магазинчик с перчатками, закрытый на обеденный перерыв. Решили вернуться сюда позже и пошли куда-то еще (возможно, за покупками). Бродили мы долго и уже ближе к вечеру вернулись к машине. Впрочем, кажется, ездили куда-то еще, а на стоянку вернулись во второй раз. И тут я снова вспомнила о перчатках.
После множества впечатлений у меня в памяти осталось, что магазинчик где-то направо поблизости и надо идти через арку. Марек придерживался иного мнения. Он согласился пройти чуть-чуть вправо, потом вернулся и убедил меня идти налево. Гордясь своим беспримерным умением ориентироваться, он заявил, что уж магазинчик-то легко найдет. Однако там его не оказалось, мы обегали окрестные улицы туда-сюда. Примерно через час я уже ног под собой не чуяла, чуть Богу душу не отдала и наконец взбунтовалась: отказалась еще раз обследовать левый фланг. Марек злился, я боялась слово сказать. Впрочем, он и не давал мне говорить, при первой же попытке начинал скандалить. Я заткнулась: хочет, пусть хоть все Градчаны обежит и выкупается во Влтаве! С меня хватит, подожду в машине!
Он помчался, магазина, похоже, не нашел. Пока ждала, я малость охолонула, возобладал рассудок – и после возвращения Марека я мягко предложила:
– Может, я и дура и плохо ориентируюсь, но мы пять раз прошли в избранном тобой направлении. Согласись со мной, и пройдемся разок вправо, что бы доказать мою ошибку.
Марек согласился: охотно докажет, потому как я несу околесицу. Пошли мы аркой. Марек еще упирался и пытался вернуть меня с полпути, ведь нет здесь магазина! Я настояла, и через несколько шагов мы увидели угловой магазин с изделиями из богемского стекла.
– Здесь мы купили колокольчик, – деликатно напомнила я.
Марек промолчал. На следующей улице мы нашли магазин перчаток
Я не упрекала, щадя его чувства. С энтузиазмом занялась покупками, ожидая похвалы. На обратном пути объяснила:
– Ты же учишь меня думать. Вот я и думала. Помню – мы начали от арки, и первым нам попался магазин стекла. А перчатки были дальше, шли мы в том же направлении, в сторону свернули значительно позже и вообще оказались в другом районе. Все это я запомнила, потому и стремилась сюда.
Однако Марек разобиделся – почему я сразу не сказала? Я обратила его внимание на то, что он мне слова не давал вымолвить. Ничего подобного, разумное слово он всегда готов выслушать, просто глупости мои ему надоели, следовало сказать прямо, а не мутить воду. Короче, я его ввела в заблуждение и вообще поступила по-свински, скрыв то, что хорошо помнила! Вероломно! К тому же гнусно!
Не стоило вникать и разбираться, пришлось примириться с открытием: Марек не мог быть виноват, не мог ошибаться, а если и ошибся, напортачил, все равно виноват кто-то другой. В его характере супермена никакой изъян не имел права на существование!
Исключительно по глупости я поначалу верила в его болтовню насчет того, как он жаждет критики от близких людей. Ждет указания на свои ошибки и недостатки с благороднейшей целью избавиться от них. Душа, более гибкая, нежели разум, удержала меня от исполнения его желаний. Марек не переносил и тени критики, и знай он мое истинное мнение о нем, исчез бы с глаз моих долой. А я ведь жаждала иметь этого блондина и упрямо выставляла напоказ его преимущества, а недостатки распихивала по углам. Множество людей считали меня безнадежной дурой.
Тогда мы съездили еще в Братиславу и близлежащие городки, после чего вернулись в Польшу. На обратном пути события постепенно переосмысливались, и на подступах к Варшаве выяснилось, что именно я все напутала с магазинчиком перчаток, когда мы не сумели его найти.
Приблизительно в это время я сменила машину. Старенького «горбунка» продала и купила «фольксваген 1500-лимузин». Не новый, но в очень хорошем состоянии. И вскоре убедилась – машина моя наименее удачный тип «фольксвагена». В машине имелось два багажника – спереди и сзади, – мотор погружен куда-то вглубь, чтобы заменить свечи, приходилось запускать руку по локоть и к тому же иметь сильные пальцы; разворот требовал площади для военных парадов, и вообще машина какая-то неуклюжая. Но главное – ездить можно.
Теперь я уже отчетливо вижу, что совершенно перепутала всю хронологию.
* * *
Самое время начать рассказ про «Проселочные дороги», которыми я недопустимо пренебрегла. Все путешествие с Тересой мы совершили еще на «горбунке». Приехав во второй раз из Канады, она пожелала увидеть уголки страны, где до сих пор не бывала, и все произошло почти так, как изложено в книге. Только вот написала я книгу несколько позже, и опять же из-за Люцины.
– Всем знакомым находится место в твоих книгах, а про нас совсем забыла, – бросила она с обидой.
Ну я и принялась за родственников. Остросюжетное действие заставило меня опустить незначительные события, например, краткое пребывание в Закопане. Над горным озером моей матери пришлось поверить на слово, что внизу вода, – густой туман затянул все; не упоминаю ужасные сцены в разных кафе и ресторанах. Во Вроцлаве всех нас хватил такой приступ смеха, что мы заразили весельем персонал и посетителей. Где-то в другом месте, – разумеется, не помню где, – я впала в предгрозовую ярость и почти перевоспитала официантку. А в принципе я проявляла с моим семейством ангельское терпение, что с удивлением отметила даже Тереса.
Именно во время этого путешествия произошел эпизод, убедивший меня: ездить следует не по правилам движения, а как подсказывает внутренний голос. Со времен аварии под Пасленком я начала прислушиваться к внутреннему голосу, и результат не замедлил сказаться. На сей раз ехала себе спокойно. Вокруг никого, солнышко светит, погода великолепная, видимость идеальная, шоссе почти пустое. Впереди полукругом плавный поворот вправо. Середину поворота заслоняли какие-то строения и довольно высокий кустарник, а за ними далее тянулось шоссе, тоже пустое. Слушая болтовню моих баб, даже не отдавая себе отчета в том, что делаю, перед поворотом я машинально сбросила скорость.
– Чего это ты останавливаешься? – полюбопытствовала Люцина.
Я рта не успела открыть, как из-за кустарника вылетел грузовик с прицепом, срезая поворот почти по левой обочине. Окажись я на три метра впереди, нас бы буквально размазало по шоссе. Нет такого правила, чтобы перед широким плавным поворотом останавливаться. Даже сбавлять скорость никто не требует. Тут все за меня решил мой внутренний голос.
– Теперь тебе ясно, – ответила я Люцине и покатила дальше.
Еще несколько случаев расскажу сразу. Правда, это опять отступление и путаница в хронологии, но тема одна.
Мартина настигла армия. Взяли парня, кажется, на год, но его часть находилась в Варшаве. Никто не рвался сделать из него боевика коммандос. Отпуск он получал часто, и служба проходила на льготных условиях. Мы играли в бридж у Баськи до последней минуты, я пообещала его отвезти (к восьми вечера успеет) и обещание выполнила. Ехали мы по Домбровского к Волоской. Время зимнее, повсюду сугробы, а на Домбровского машинами проложена колея. Я ехала не спеша, мы разговаривали, я почти не глазела по сторонам. Впрочем, город опустел, только по левому тротуару шли трое типов. Почти поравнявшись с ними, по-прежнему занятая болтовней, ни с того ни с сего я вдруг начала пробиваться вправо через мощный сугроб, оставив удобную колею.
– Зачем это ты сворачиваешь? – полюбопытствовал Мартин.
– Не знаю, – успела я ответить, и в этот момент прохожие продемонстрировали зачем.
