- Добрый вечер.
- Какое дело привело тебя сюда, парень?
- Мне нужна работа.
- Ступай, парень. Мне никто не нужен.
- Я сильный и мог бы быстро помочь вам разгрузить повозку.
Угольщик наконец-то удостоил Пауля взглядом и осмотрел с головы до ног. Тот по-прежнему был в черных брюках, белой рубашке и жилете и выглядел как официант. По сравнению с дородным и располневшим человеком, стоящим напротив, Пауль чувствовал себя слабаком.
- Сколько тебе лет, парень?
- Семнадцать, - соврал Пауль.
- Даже моя тетушка Берта, которая совсем не умела определять возраст, бедняжка, не дала бы тебе больше пятнадцати. К тому же ты вон какой хилый. Ступай!
- 22 мая мне исполнится шестнадцать, - обиженно ответил Пауль.
- В любом случае, ты мне не подходишь.
- Я прекрасно могу носить корзины с углем.
С этими словами он проворно взобрался на повозку, схватил лопату и наполнил доверху одну из корзин. Затем, стараясь не показать, каких усилий ему это стоит, погрузил свою ношу на плечо. Пятидесятикилограммовый груз нестерпимо давил ему на плечи, казалось, почки вот-вот не выдержат, однако он нашел в себе силы улыбнуться.
- Видите? - сказал он, собрав всю силу волю, чтобы ноги не подогнулись.
- Мальчик, для того, чтобы поднять эту корзину, большого ума не надо, - сказал угольщик, невозмутимо вытягивая из кармана пачку табака и набивая им свою трубку. - Моя старая тетушка Лотта такую корзину поднимала запросто, причем не устраивая вокруг этого такой суеты. Она несла ее по мокрым скользким ступеням с изяществом танцовщицы кабаре. В подвалах, куда мы спускаемся, почти не бывает света, поскольку домовладельцам плевать, если кто-то из нас свернет шею. Быть может, ты сможешь донести одну корзину, ну, две... Но на третий раз...
В конце концов, колени и плечи Пауля не выдержали такой тяжести, и молодой человек ничком рухнул на кучу угля.
- ...она тебя раздавит, как ты только что убедился. А если это произойдет на одной из этих узких лестниц, то разобьется не только твоя голова.
Пауль с трудом поднялся.
- Но...
- Никаких "но", парень, уходи. Спускайся с моей повозки.
- Я... мог бы сказать, как улучшить ваше дело.
- Только этого мне и не хватало. И что же это? - поинтересовался угольщик с ироническим смешком.
- Вы теряете много времени после того, как закончится одна поставка и начнется другая, потому что вам приходится ездить на склад за новым углем. Если вы купите вторую повозку...
- Это и есть твоя блестящая идея? Хорошая повозка со стальными осями, чтобы выдерживали вес угля, стоит по меньшей мере семь тысяч марок, не говоря уже о сбруе и лошадях. Не завалялись ли у тебя в этих мятых брюках семь тысяч марок, парень? Мне кажется, что нет.
- Но вы...
- Мне хватает и того, что приходится платить за уголь и содержать семью. Думаешь, я не мечтал купить еще одну повозку? Прости, парень, - сказал он, немного смягчив тон при виде замешательства мальчика, - но я не могу тебе помочь.
Пауль понурил голову, признав поражение. Ему придется поискать работу где-нибудь еще, и побыстрее, потому что хозяйка пансиона больше терпеть не будет. Он спускался с повозки, когда с ней поравнялась группа людей.
- О, Клаус! Это что, новое пополнение?
Помощник Клауса вернулся с привратником, но с ними шел также пожилой лысый мужчина низкого роста, в круглых очках и с кожаным саквояжем, именно он и обратился к угольщику шутливым тоном.
- Нет, герр Финкен. Это всего лишь парень, который ищет работу, но он уже уходит.
- А на лице у него следы этого ремесла.
- Он решил себя попробовать в деле. Что вы хотели предложить?
- Видите ли, Клаус, у меня есть другие дела, и я подумал, что заплачу за уголь за целый месяц. Это весь груз?
- Да, я загрузил две тонны, до последней унции.
- Я вам полностью доверяю, Клаус.
Услышав эти слова, Пауль развернулся. Он только что понял, в чем заключается главный капитал угольщика.
Доверие. И черт возьми, он сможет превратить его в деньги.
"По крайней мере, если меня выслушают", - подумал он, снова приблизившись к мужчинам.
- Хорошо, значит, если вам это не доставит неудобств... - проговорил Клаус.
- Минуточку!
- Можно узнать, что ты здесь делаешь, парень? Я же сказал, что ты мне не нужен.
- Я вам понадоблюсь, если у вас будет вторая повозка.
- Ты что, дурак? Нет у меня другой повозки! Простите, герр Финкен, этот помешанный прицепился ко мне на улице.
Помощник угольщика, уже некоторое время недоверчиво рассматривающий Пауля, шагнул к нему, но Клаус жестом его остановил. Он не хотел устраивать сцену на глазах у клиента.
- А если я раздобуду средства, чтобы купить вторую повозку? - спросил Пауль, отпрянув от помощника и в то же время стараясь сохранять достоинство. - Тогда вы меня наймете?
Клаус почесал затылок.
- Ну, наверное, да, - с неохотой согласился он.
- Хорошо. Не могли бы вы сказать мне, какую прибыль вы получаете?
- Как и все, парень. Честные восемь процентов.
Пауль сделал быстрые подсчеты.
- Герр Финкен, вы согласились бы заплатить герру Графу прямо сейчас тысячу марок вперед взамен на снижение цены угля на четыре процента в течение года?
- Это приличная сумма, парень, - сказал Финкен.
- Да что ты такое говоришь, мальчик? Я не беру с клиентов деньги вперед.
- Вообще-то это очень соблазнительное предложение, Клаус. Для дома это будет неплохой экономией, - ответил старый администратор.
- Видите? - триумфально воскликнул Пауль. Нужно просто сделать такое же предложение еще шести клиентам. И все они согласятся. Я заметил, что люди верят вам на слово.
- Это точно, Клаус.
Угольщик на миг расправил грудь, как павлин, хотя тут же вернулся к своему ворчанию.
- Но если прибыль уменьшится, то на что я буду жить? - спросил он, ни на минуту не прекращая трезво оценивать это дело.
- С двумя повозками ваша работа пойдет вдвое быстрее. Вы заработаете больше денег. И две повозки с вашим именем будут разъезжать по всему Мюнхену.
- Две повозки с моим именем...
- Конечно, поначалу будет немного тяжело. К тому же вам ведь придется платить еще одно жалование.
Угольщик посмотрел на администратора, и тот улыбнулся.
- Ради бога, Клаус, если вы не возьмете этого парня, то его возьму я. У него прямо золотая голова, предпринимательская жилка.
- Ладно, парень. Считай, что я тебя взял. Но имей в виду, если идея не пойдет, я порежу твою шкуру на ремешки.
Клаус возил с собой Пауля до конца рабочего дня и предоставил ему разговаривать с администраторами домов. Из десяти первых семеро согласились на предложение, и только четверо потребовали письменную гарантию.
- Мне кажется, у вас будет повозка, герр Граф.
- Во всяком случае, теперь у нас чертова уйма работы. А тебе придется искать новых клиентов.
- А я думал, что вы...
- Да ничего подобного, дружок. Я вижу, что ты хорошо ладишь с людьми, хоть и немного застенчивый, совсем как моя славная тетя Ирмушка. Думаю, у тебя всё получится.
Пауль некоторое время молчал, размышляя над событиями этого дня, а потом снова обратился к угольщику.
- Мне бы хотелось задать вам один вопрос.
- И какого дьявола ты хочешь знать? - нетерпеливо спросил Клаус.
- У вас в самом деле столько тетушек, герр Граф?
Угольщик закатился громовым хохотом.
- У моей матери было четырнадцать сестер, парень. Хочешь, верь, хочешь - нет.
11
Когда Пауль занялся поставками угля и поиском новых клиентов, дело начало процветать. Молодой человек вез нагруженную повозку от угольных складов у берега Изара до того дома, где Клаус и Хульберт - так звали немого помощника - занимались разгрузкой. Сначала он чистил лошадей и давал им воду в ведре, потом менял животных и запрягал свежую пару в только что прибывшую повозку.
Затем он помогал остальным побыстрее разгрузить повозку. Сначала ему было трудно, но потом он привык, его плечи стали шире, и он смог грузить огромные корзины. Закончив в этом доме, Пуаль снова гнал лошадей на склад, весело напевая, а угольщик с помощником тем временем направлялись к другому дому.
Илзе, в свою очередь, помогала хозяйке пансиона, где они жили, а в обмен та сделала небольшую скидку в оплате, что было весьма кстати, потому что жалования помощника угольщика едва хватало на двоих.
- Я бы с радостью снизила оплату больше, герр Райнер, но мне особо и помощь-то не нужна, - сказала ему хозяйка.
Пауль кивнул, понимая, о чем та говорит - его мать не сильно ей помогала. Другие жильцы пансиона перешептывались, что Илзе иногда застывает посреди коридора во время уборки или на кухне с наполовину очищенной картошкой, сжимая в руке швабру или нож и глядя в пространство.
Обеспокоенный Пауль поговорил с матерью, но она всё отрицала. Когда Пауль стал настаивать, Илзе частично призналась.
