Только по некой иронии судьбы я добился своего настоящего положения.
Оленина просто замечательная, да и пирожки отличные. Кто бы ни готовил для кабинета консула, он хорошо знает свое дело. Этот человек делает честь городу. Еда такая вкусная, что я просто потрясен, когда, начав есть сдобу, вдруг обнаруживаю, что ее плохо пропекли. Тесто внутри сыровато, как будто его недостаточно долго держали в печи. Пожимаю плечами и отодвигаю булочку на край тарелки. Даже у самого лучшего повара случаются проколы. А может, за плохое качество несет ответственность его помощник. Впрочем, другие кондитерские изделия вполне соответствуют норме, и я забываю о своем мимолетном разочаровании.
Цицерий и Хансий стоят у тележки с видом людей, опоздавших на праздник жизни. Из еды осталась только пара пирожков. Цицерий старается сохранять чувство собственного достоинства, притворяясь, что ему все это безразлично, но я уверен, он был бы не прочь отведать оленины или копченой рыбы. Она, кстати, превосходна. Говорю вам как человек, который, как правило, не ест много рыбы. Но если ты в чужом доме, довольствуешься тем, что предлагают.
Только я собираюсь спросить кого-нибудь из подавальщиков, есть ли у них пиво, как в комнату входит сам консул, и мне приходится встать, дабы выразить ему свое уважение. Городские префекты – Гальвиний, Дриний, Ризий – сразу же окружают его. Наступает минута неловкости, когда консул поворачивается и видит перед собой сенатора Лодия. После небольшой заминки вежливо здоровается с ним. Принимая во внимание то обстоятельство, что Лодий в сенате неоднократно обвинял консула в разных грехах в течение всего последнего года, далось это ему нелегко. Лодий, возможно, тоже старается не раскачивать лодку в такое грозное время и вежливо отвечает на приветствие консула.
Калий отходит назад, чтобы поговорить с Цицерием, оставляя префектов в компании Лодия. Известно, что Гальвиний и Дриний – оппоненты Лодия, хотя префект Ризий в последнее время, кажется, проявляет симпатии к партии популяров. Вновь наступает некая неловкость. Гальвиний теребит в руках свиток, Риттий почесывает голову, но, в общем, они ведут себя вполне пристойно. Никто не желает быть обвиненным в расколе, даже Лодий с Гальвинием, которые затеяли между собой тяжбу по какому-то запутанному делу о мошенничестве. Пытаясь выглядеть цивилизованным, сенатор Лодий заходит так далеко, что предлагает Гальвинию угощаться из его серебряной тарелки. Префект принимает предложение и берет маленькое печенье. Впечатляющее зрелище – национальное единство становится главной темой дня.
Префект Гальвиний поворачивается к помощнику консула сенатору Беварию, и тут вдруг лицо его наливается краской, префект хватается рукой за горло, как будто ему трудно дышать. В комнате наступает мертвая тишина, все смотрят на префекта. Гальвиний медленно опускается на пол, Дриний бросается к нему.
Я тоже спешу к месту происшествия, причем у меня сильное подозрение, что Гальвиний не просто поперхнулся. Рассмотреть его за спинами префектов и преторов трудно, однако, глядя на то, как лицо его становится зеленым, а глаза вылезают из орбит, можно с большой долей уверенности утверждать, что Гальвиния отравили. Люди взволнованно кричат, зовут лекаря. Я прокладываю дорогу к префекту. Гальвиний уже в агонии. Еще несколько минут он вздрагивает, потом замирает. Доктор не потребуется – префект мертв.
В комнате воцаряется хаос. Кто-то взывает к помощи, в то время как другие проталкиваются к бездыханному распростертому на полу телу, как будто их присутствие может чем-то помочь мертвецу. Я отступаю назад и осматриваюсь по сторонам. Единственный человек, который остался на месте, это Лодий, который и угостил префекта. Я пересекаю комнату, приближаюсь к нему и смотрю сенатору прямо в глаза. Судя по ошарашенному взгляду Лодия, он глубоко потрясен. Может быть, даже испуган.
– Лодий, что вы думаете о случившемся?
Лодий непонимающе смотрит на меня. Я трясу его за плечо, и он, кажется, приходит в себя.
– Лодий, где вы взяли эту чашу?
– Уберите руки! – кричит он.
Прежде чем я могу ответить, между нами появляются два стражника в форме. Комната быстро наполняется представителями Службы общественной охраны, что только увеличивает суматоху. Наконец над многоголосием толпы раздается громкий командный голос. Цицерий, лучший оратор в городе, говорит таким властным тоном, что в зале сразу же наступает тишина.
– Дорогу доктору! – произносит он. – Всем оставаться на своих местах до дальнейших распоряжений консула.
Это вызывает некоторый испуг. Высокопоставленные сенаторы и преторы не приучены, чтобы их подозревали в убийстве. Я-то не раз бывал в подобных переделках. В то время как другие мечутся туда-сюда, я спокойно сажусь на стул и жду дальнейших событий. Будет задано немало вопросов, и всем нам придется пробыть здесь довольно долго.
Глава седьмая
Турай и ранее не раз ввергался в состояние хаоса. Мы страдали от бунтов, эпидемий, нападений колдунов и наводнений, не говоря уже об актах гражданского протеста, которые происходят каждые два года в преддверии выборов. За последние несколько лет преступность во много раз увеличилась из-за роста торговли «дивом» – сильным наркотиком, который захватил весь город и способствует беспорядкам. И все же, сколько живу здесь, такого еще не было.
Префекты умирали на поле битвы или от разных болезней, но никто не помнит, чтобы они становились жертвами отравлений. Будучи префектом самого большого района города, Гальвиний являлся весьма важным чиновником, равняясь по чину чуть ли не претору. В каком-то смысле он был даже влиятельней любого претора, если принять во внимание богатство его избирателей. Убийство Гальвиния потрясло жителей. Правда об обстоятельствах отравления довольно быстро стала достоянием общественности. Вскоре весь город уже знал, что консул вызывал к себе должностных лиц, чтобы обсудить с ними план защиты города от орков. Разразилась паника. Газеты сообщали ужасные подробности. На улицах собирались толпы людей, и все сходились во мнении, что наступает конец света. Что ж, может, оно и так.
Покинуть консульские палаты мне позволили лишь в десять часов. Пришлось ответить на много вопросов. Хорошо хоть на сей раз я не попал в число подозреваемых. Три дня назад я с усердием проверял акведуки, однако, принимая во внимание тот факт, что скоро наступит конец света, лучше всего сидеть в таверне и пить пиво. Я послал короткое сообщение префекту Дринию и направился прямо в «Секиру мщения». День выдался тяжелый, да и погода стала портиться. Подбадривала лишь мысль о бутылочке кли, припрятанной в моей конторе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
