Хэмиш повернулся посмотреть на глен:
— Ты видел когда-нибудь боуги?
— Никогда не ходил к нему.
— Дядька моего деда пошел раз охотиться в Глен-Орки, да так и не вернулся.
— Он мог просто утонуть в болоте.
— Если в Страт-Филлане есть хоб, в Глен-Орки может быть боуги.
Верно, но боуги из Глен-Орки совершенно не интересовал Тоби. Мешок казался теперь куда тяжелее, чем при выходе из замка. Он понуро брел вперед. Ноги у него болели. Завтра все тело будет ломить так, словно его как следует избили, но это окупится — мускулы станут еще сильнее! Он гордился собой и одновременно стыдился этой гордости. Он сдюжил. До деревни и сторожевого поста у моста оставалось всего ничего.
— Кто бы это мог быть? — поперхнулся Хэмиш.
Тоби поднял глаза. К ним рысью приближалась цепочка всадников. Он насчитал шестерых. В самом деле, кто бы?
«Когда на глен надвигается зло, оно всегда приходит по этой дороге».
По коже побежали мурашки. Он убеждал себя не быть суеверным идиотом.
Вскоре он уже мог разглядеть, что это не солдаты, но что их лошади породисты, не то что косматые пони жителей гленов. Значит, это почти наверняка англичане. Первой ехала женщина, сидевшая боком в седле на потрясающем черном жеребце. За ней — другая женщина, а следом ехали четверо… четверо» в черных балахонах… лиц под капюшонами не видно. Судя по мечам, это мужчины — или сассенахи, или мятежники.
Тоби понятия не имел, кто эти незнакомцы. Он обозвал себя трусливым болваном, но предсказание хоба все не шло из головы, и он испытывал дурацкое желание убежать и спрятаться. Вместо этого он сошел с дороги, опустил свою ношу на землю и, задыхаясь, замер.
— Чернокнижники! — прохрипел Хэмиш. — Эти, которые в балахонах? Чародеи!
Ну да, он же учительский сынок. Книжки читает. Правда, это не значит, что он при случае не может ляпнуть какое-нибудь словцо, от которого уши вянут.
— И леди тоже?
Хэмиш тряхнул головой, широко раскрыв глаза:
— Леди!
Конечно, это же ясно как день. Только знатные дворяне могут позволить себе такого коня или такое седло, украшенное блестящим металлом, возможно, даже драгоценными камнями. На леди был лиловый плащ и высокая шапка того же цвета с черным пером. Воротник и опушка плаща — из черного меха. Она подъехала ближе, и Тоби обратил внимание на аристократическую бледность ее лица, темные глаза и черные дуги бровей. Она была высока и изящно держалась в седле — надменная красавица, настоящая леди.
Когда она поравнялась с ним, он снял шапку и почтительно склонил голову.
Незнакомка не проехала мимо. Она повернула коня и подъехала к нему ее спутники остановились и ждали на дороге. Натянув поводья, она смотрела сверху вниз на него и Хэмиша. Нет, она смотрела только на него. Он поклонился — сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди — и замер, глядя на украшенные драгоценными камнями пряжки ее маленьких башмаков, соболиную опушку богатого плаща. Ему никогда еще не доводилось видеть настоящую леди.
— Посмотри на меня.
Он поднял голову. Глаза ее были черными, жуткими и сияющими. Ее лицо — благородное, прекрасное, убийственное — обрамляли ленты шляпы и мех воротника, в который она прятала подбородок, так что он мог лишь предположить, что волосы ее тоже, должно быть, черные и прекрасные. Улыбка касалась только алых губ, никак не проявляясь в безжалостных глазах. Она разглядывала его, как разглядывают мясо на рынке. На него еще никто так не смотрел. «Зло надвигается на глен». Вот оно и пришло. Он не сомневался, что это и есть обещанное зло, и старался только не выглядеть дураком.
— Ты говоришь по-английски?
— Немного, миледи. — На самом деле он говорил по-английски лучше всех в глене, поскольку общался с солдатами, хоть они и смеялись над его произношением.
— Твое имя?
— Тобиас Стрейнджерсон, миледи.
Губы ее снова улыбнулись, но они улыбались над ним, не ему. Улыбка означала лишь удовлетворение.
— Тут у вас много таких, как ты?
— М-миледи? — не понял он.
— Твоего роста? Говорят, хайлендеры ужасно здоровы.
— Я выше многих, миледи.
От ее усмешки по спине пробежал зловещий холодок.
— Ну что ж, ты подходишь. — Она повернула коня и вернулась на дорогу. Она сказала что-то одному из своих спутников в черном балахоне — тот оглянулся на Тоби. Под капюшоном зияла чернота, словно там не было лица…
«Болван! Как может у человека не быть лица?»
Леди тронула коня и поехала дальше. Ее спутники потянулись следом — невзрачная женщина, должно быть, служанка, и четверо мужчин в бесформенных балахонах. Они рысью поднялись по дороге и скрылись за седловиной.
8
Стрелки на посту в Бридж-Ов-Орки оказались озадачены не меньше Тоби — они тоже не знали, что это за дама. Они высыпали встречать ее с оружием наперевес, а она проехала мимо, даже не глянув в их сторону. Ясное дело, они не посмели задерживать ее — она была самое меньшее дворянского, а то и королевского рода. Это неожиданное вторжение чего-то необычного в их монотонную службу не помешало им заметить, что Тоби всю дорогу нес мешок овса на спине. Теперь это казалось ему пустой бравадой.
— Просто двое наших поспорили со мной, что я не смогу этого, — объяснил он. — Они и Хэмиша послали со мной как свидетеля. Верно ведь, Хэмиш?
Хэмиш заморгал, но согласился, хотя его хитрый взгляд говорил, что об этой истории еще станет известно.
Возвращаясь домой и пройдя уже с милю, Тоби заметил, что его спутник непривычно тих.
— Что, устал?
— Нет.
Что-то явно не в порядке, если Хэмиш Кэмпбелл держит рот на замке больше пяти минут. Бубонная чума?
— Что это ты там говорил про колдунов и чародеев?
— Ничего, — пробормотал Хэмиш. — Мы ездим в Думбартонский монастырь каждое лето, а в прошлом году па брал меня и в Глазго. Тамошние служители носят сутаны. Это мне и напомнило, только и всего.
Что-то не очень похоже, чтобы это было все.
— Я видел раз картинку в книге, — добавил он через минуту, — так на ней чародей вызывает демона, и он был одет в такой вот балахон.
Тоби усмехнулся:
— Это еще ничего не доказывает! Тебя послушать, так мне достаточно надеть балахон подлиннее и с капюшоном, и ты поверишь, что я могу вызывать демонов.
Хэмиш еще раз обозвал его циником и снова замолчал.
Стало темнее — солнце скрылось за тучей. Вряд ли они успеют домой до темноты. Бедняга Босси, должно быть, уже мычит, чтобы ее подоили. Потом надо будет натаскать воды, наколоть дров. Сегодня Тоби будет спать крепко-крепко. Пожалуй, сегодня уже слишком поздно возвращаться в замок для неприятного разговора со стюардом. Если бабка Нен в своем уме, он спросит у нее совета — хотя наверняка она скажет, чтобы он вел себя честно. Всю жизнь она учила его вести себя честно. Легко ей советовать — может ли женщина, которой достаточно полбулки в день, понять желание растущего парня получать надежный заработок?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
