— Вы отказываетесь?
— Нет. Но, кого я ТАМ должен агитировать? Беренмайера? Начальника полиции? Или полицаев?
— Они увидят, что даже в их рядах есть патриоты Родины.
— И быстро их вычислят.
— Значит — вы трусите?
— Я не хочу ГЛУПО рисковать головой. Своей, ибо вы своей головой, в данном случае, не рискуете.
— Это задание советской власти. Вы отказываетесь его выполнять?
— Я полагаю, что это ваша ЛИЧНАЯ идея. Или кого-то повыше. Акция, что и говорить — резонансная. Только бессмысленная. И пользы от нее — ноль.
— Ну, что ж… мы доложим о нашем разговоре. До свидания.
— Бумаги возьмете?
— Какие?
Я вытащил из-за шкафа папку и передал ее главному. Он открыл и минут пять листал страницы.
— Откуда это у вас?
— Немцы 'потеряли'. А я — нашел.
— Где же?
— А вам не все равно? Второй такой там нет.
— Хорошо. Мы и это учтем.
Парочка визитеров вышла за дверь, и я услышал, как они затопали вниз по лестнице. Третий постоял еще минут 15 и тихонечко спустился за ними следом.
Радиограмма.
Представителями подполья осуществлен вербовочный подход к Манзыреву Александру Михайловичу, 1890 года рождения. Ранее неоднократно судим. В настоящее время работает у немцев. Занимается продовольственными поставками. По нашим сведениям, он разочарован политикой оккупационных войск немцев и ищет контактов с подпольем. В предварительной беседе Манзырев дал согласие на сотрудничество.
Начальнику…. отдела капитану тов. Маркову А.Т.
Сегодня в 05.30 от группы ст. лейтенанта Грабова получена следующая радиограмма (текст прилагается).
Начальник смены лейтенант Коробицын В.В.
Начальнику….. отдела……. подполковнику тов. Шергину В.А.
От группы ст. лейтенанта Грабова получено следующее сообщение.
Текст прилагается.
Старший группы капитан Нефедов В.А.
Старшему группы капитану Нефедову В.А.
Немедленно прекратить все контакты с Манзыревым А.М. Наблюдение снять.
Начальник….. отдела……. подполковник Шергин В.А.
Радиограмма.
Под вашу личную ответственность, с получением сего, немедленно прервать все контакты с Манзыревым А.М. Наблюдение снять. Об исполнении доложить.
Радиограмма.
Направляем вам полученные оперативным путем документы отдела связи штаба… армии.
Они больше не придут.
Сейчас я это понял окончательно. Во время последнего визита в гараж, я выяснил, что интересующий меня парень там больше не работает. Надо полагать, что дома его тоже уже нет. Снова пустота. И снова я один. Хасан… по большому счету, тоже не сахар. Да, он исполняет свое дело, но лишь пока считает это нужным. Выгодным для него. Наверное, было ошибкой передать им папку с бумагами. Но, хоть так они попадут к нашим. Попадут ли? Стоило ли ваньку валять, рисковать башкой, добывая ее? Не знаю… Теперь, я уже ничего не знаю. На автомате тащу свои служебные обязанности, на автомате…
В-в-з-з-ж!
— Твою мать! Хасан! Заснул?!
— Зачем так сказал? Сам смотри…
Поперек дороги раскорячилась машина. 'Мерседес', надо же… Солдат с автоматом, указующе машет рукой, указывая на обочину. Остановимся, мы законопослушные.
— Хальт! Стоять!
— Стоим уже, стоим!
Невысокий лейтенант, припадая на ногу подошел к нашей машине. Грамотно подошел, сектор обстрела автоматчику не закрывает, однако.
— Папир! Документы!
— Битте — я протягиваю ему наши с Хасаном бумаги.
Немец внимательно их листает и удовлетворенно поцокав языком, возвращает назад.
— Надо помощь! Туда! — и он показывает рукой на 'Мерседес'.
Надо, так надо. Вылезаем из машины и идем к легковушке. Краем глаза замечаю еще одного автоматчика, этот стоит сзади полуторки. Во как? Их двое? Подходим к машине и видим поодаль, в кювете, лежащий на боку мотоцикл. У 'Мерседеса' спущены оба передних колеса.
— Ремонт! — показывает лейтенант.
Так значит, колеса чинить? А, что у них тут произошло, интересно. Ага, в коляске пулевые пробоины, вон покойничек лежит. Интересно, партизаны постарались, выходит? Я протянул руку к двери 'мерса'.
— Цюрюк!
— Машина тяжелая, господин офицер! Не поднять, а так колесо не снять. Надо, чтобы пассажиры вышли.
Лейтенант подошел к двери, приоткрыл и что-то сказал. Потом повернулся и махнул рукой автоматчикам. Один из них подтянулся ближе и не сводит с нас внимательных глаз. Второй закинул автомат за спину и наклонился к машине. Вот там у них кто! Из машины, припадая на ногу и опираясь на лейтенанта и автоматчика, выбрался еще один немец. Высокий, седой, в шинели с красными отворотами. Генерал! Из-за руля выбрался еще один, ага, ефрейтор. Водила, стало быть. Тоже кривится, видать досталось и ему. Однако багажник открыл и инструментами поделился. Хасан присел ниже и заработал домкратом.
Так, сколько их тут? Генерал, лейтеха, два солдата и водитель. Все? Вон в канаве еще один, этот уже отбегался. Еще есть кто-нибудь? Судя по всему — нет. Что они тут делали в такую рань? Штаб корпуса? Километров 30 отсюда. Туда ехали? Возможно, даже очень возможно. Мало охраны? Отчего ж, хотя…
— Шнель, шнель!
Вот, блин, черт нетерпеливый! Хасан уже снял колесо и занялся его разбортовкой. Автоматчик переместился вбок, не нравиться ему монтировка в Хасановых руках. Так, а где генерал? Вон он, у нас в кабине сидит. Лейтенант рядом стоит, говорит что-то. А остальные где? Черт… не вижу, ждем, ждем.
Через полчаса мы закончили возню с колесами, и вся процедура повторилась в обратном порядке. Генерал оперся об солдата и лейтеху, а водила полез в багажник — укладывать отобранный назад инструмент. Остался незанятым только недоверчивый автоматчик, уж больно Хасан ему не понравился. Я кашлянул. Звякнула об асфальт уроненная Хасаном монтировка и взгляды всех присутствующих на долю секунды отвернулись к ней.
Ках!
Отброшенный пулей, автоматчик выронил из рук оружие.
Ках!
Сунулся головой вперед водила.
Ках! Ках!
Рухнули на землю лейтеха и второй солдат.
С неожиданной резвостью генерал сунул руку в карман шинели. Ках! Все, отбегался…
— Зачем так? — Хасан недовольно посмотрел на покойников. — Большой офицер был, искать скоро будут.
— Большой офицер — и деньги большие, так?
— Так. Но, все равно зря это. Скоро их искать уже будут, что делать станем?
— Вон в кювете один уже лежит, это ведь не наш?
— Нет.
— И эти тоже.
— Хм…
— В лесу точно следы есть, гильзы найдут. Пусть их и ищут, а нас тут не было. Давай делом займись, только быстро.
Хасан в темпе полез шмонать немцев, а я, переложив наган в правую руку, стал выбивать пустые гильзы из барабана. Перезарядившись, я проверил машину. Так, барахло. Это что? Хасану, он до золота падок. Ага, а вот эти бумажки мне, очень даже кстати будут. И эти тоже. И эту папочку сюда же.
Через пять минут, оставив за спиной горящий автомобиль, мы в темпе двигались к городу.
Да, вот уже достаточно времени мы с Хасаном потихонечку отлавливаем одиноких (и не очень) немцев. Хасан свято уверовал в мое уголовное прошлое. Сам он, оказывается, тоже успел отсидеть пятерик за разбой. И поэтому, практически сразу поверил в то, что я это делаю исключительно из-за денег. Поскольку, почти все деньги, взятые у немцев, я отдаю ему, он счастлив. И будет молчать как рыба. Во всяком случае, пока. С его точки зрения все равно кого грабить. Разницы между русскими и немцами он не видит, для него все они — одинаково неверные. Я, кстати тоже. Но, я ему пока нужен. Вопрос только в том — надолго ли? Это еще хорошо, что он не знает всего остального…
Убитый генерал оказался неслабой фигурой — заместитель командира корпуса. Хай, тут же поднялся изрядный, немцы две недели утюжили леса всеми доступными способами. Даже авиация чего-то там бомбила. В городе резко затянули гайки, увеличили количество патрулей и, если бы не ночной пропуск, мне бы стало совсем кисло. Крест похудел и осунулся, ему стало не до пьянок. С утра и до поздней ночи бегает по городу, проверяет посты. Даже Беренмайер прочел нам лекцию о бдительности. Подполье тоже притихло, видимо понимая всю серьезность момента. Листовок больше не появлялось, стрелять тоже перестали. За все это время мне только и удалось, что задавить на станции какого-то гауптмана. Пользуясь тем, что большая ее часть до сих пор лежит в развалинах, я заныкал его в руинах печально знакомого мне пакгауза. Сразу его там не отыщут, а когда найдут…
Вечерами я сижу и разбираю 'наследство'. Его тоже накопилось преизрядно, так что, солдатские зольдатенбухи пришлось, отложить в отдельный пакет. Генеральские бумаги тоже занимают немало места, жаль, что моего знания немецкого не хватает для их тщательного изучения. Начал вести нечто вроде боевого журнала, где пытаюсь систематизировать свои 'подвиги'. Получается плохо, некоторые вещи подзабылись, да и писать я не силен.
