Вторично за последние несколько часов мне нужно было доказывать, что я не паровоз и снова мне никто не собирался верить.
Я прекрасно понимал Игоря, знал, что значит для него потерять машину, однако, сочувствовать его проблемам, когда «дамоклов меч» завис над собственной головой было как-то нелогично.
Я ожидал, что Игорь снова набросится на меня с кулаками, и на этот раз готовился защищаться. Мне надоело быть мальчиком для битья. Тем более, я не надеялся попасть в ранг святых, в который, как известно, церковь возводит невинно убиенных. А о том, что Игорь в припадке гнева вполне может не рассчитать собственных сил, не хотелось и думать.
Конечно, дойди дело до драки, мне уповать было не на что. Слишком разные весовые категории. Однако…
Но, как ни странно, Игорь сумел сдержаться.
Некоторое время поразминав пальцы, нервно сжимая и разжимая кулаки, он посмотрел на меня очень неласковым взглядом, и молвил голосом, от одного звука которого будь у меня слабее нервы, я бы в момент окочурился:
- Славик, я не знаю, твоя это работа, или нет. И, поверь, даже знать не хочу. Ты уже и так настолько запутался, что мне кажется, тебе лучше уйти. Возможно, я не прав и ты не виноват, в таком случае, прости. Только, пока я в этом не убежден, для тебя же будет безопасней, если я не буду тебя видеть…
- Ты что? – закричала Светлана. – Что ты такое городишь? Нам сейчас, как никогда раньше, нужно держаться всем вместе!
- А ты, дура, вообще, заткнись! – внезапно вызверилась на нее Лена. Впервые я видел жену Игоря настолько разъяренной, да и подобных слов от нее я раньше тоже никогда не слышал. Наверное, мы все, действительно, начали сходить с ума. – Ты что хочешь завтра, как Валя с отрезанной головой проснуться. Да ты посмотри на него! Это же псих! Маньяк! Убийца!
Света пробовала ее успокоить, но Лена не унималась. Оставив меня в покое, теперь она со всей яростью набросилась на собственную подругу.
- А, может, вы – сообщники? Вместе замочили Валю, вместе разбили автомобиль… Не зря же так долго вдвоем бродили, черт знает где…
Дальше слушать я не стал. Мне было тошно. Затянувшийся театр абсурда опостыл до печенок.
Я повернулся к свихнувшимся друзьям спиной и отправился, сам не знаю куда. В общем, куда глаза глядели.
Когда я выбрался из котловины, меня догнала Светлана. Я ни о чем ее не спросил, а она ничего мне не сказала. Просто, дальше мы пошли вместе.
24
Очень скоро мы потеряли всякие ориентиры и безнадежно заблудились. Местность вокруг была однообразная, холмистая, заросшая пожелтевшей, выгоревшей на солнце травой, среди которой иногда островками возвышались заросли чертополоха и прочих сорняков, названия которых я не знал. День, к счастью, выдался более прохладный, чем во время предыдущего путешествия. Дул несильный ветерок, который обнадеживающе попахивал влагой.
И, тем не менее, на душе было очень неспокойно. Без воды и еды мы долго не протянем. А сил с каждым шагом оставалось все меньше. К тому же, очень угнетала неопределенность. Нам до сих пор так и не удалось заметить никаких признаков существования человека. Словно все население планеты вымерло в одночасье. Причем, похоже, очень давно, что вообще не укладывалось в голове.
Разговаривали мало. Не о чем было. Вспоминать плохое не хотелось, а хорошего, практически, ничего не было. Лишь изредка мы обменивались короткими, ничего не значащими фразами, в основном, об увиденном, или о направлении, которое следовало избрать.
А солнце, между тем, опускалось все ниже. Ветер усиливался и становился все холоднее. Нужно было подумать о ночлеге, но ничего подходящего на нашем пути пока не встречалось.
Кушать хотелось, нет слов, чтобы рассказать, как. В желудке урчало, словно в испорченном радиоприемнике. Еще хуже доводилось без воды. Небо пересохло, язык распух и стал жестким, словно наждачная бумага. Мы уже и рады были вернуться к друзьям, авось они опомнились. Да вот только дорогу назад отыскать было невозможно. По той же причине мы не могли отыскать деревню, или на крайний случай полуразвалившуюся избу с басиной. Сейчас и гнилая вода из нее медом показалась бы. Оставалось уповать только на погоду. Даже грядущее похолодание не пугало, лишь бы дождь пошел.
Ближе к вечеру, в глубоком овраге мы наткнулись на болотистую местность, заросшую камышом, среди которого попадались и редкие зеленые поросли. Земля казалась вязкой, пружинила под ногами. Однако воды не было. Даже посредине русла, где, по всей видимости, когда-то протекал ручей.
Я пробовал докопаться до воды руками. Только ничего из этой затеи не вышло, лишь зря ногти пообламывал. В земле, которую таковой было трудно назвать из-за обилия переплетенных корней растений, угадывалось недавнее присутствие влаги, но и только. Ее ведь жрать не будешь…
Пробовали жевать листья камыша, которые помоложе, бесполезно. Жесткие, невкусные.
Пришло время, когда Светлана села на траву и сказала. Что дальше не пойдет. Я и так удивлялся ее выносливости. Меня самого ноги давно еле держали. Но я крепился, так как чувствовал ответственность не только за себя, а за нас двоих. Мне нужно было хотя бы казаться сильнее, чем я был на самом деле.
А, между тем, приближалась ночь, и она обещала быть холодной и ненастной. Я ничего не мог придумать, чтобы улучшить наше положение. Голова была пуста, словно барабан, и не могла родить ни единой дельной идеи. Хоть садись рядом с девушкой и волком вой.
Естественно, такого я себе позволить не мог, хотя, если по правде, и очень хотелось. Сам бы я, наверное, давно отчаялся, сложил ручки и положился на волю судьбы. Присутствие девушки не позволяло расслабиться.
Я давно уже приметил на одной из возвышенности группу деревьев. Она казалась неимоверно далекой и по мере нашего продвижения, почти не приближалась, но, все же, я целенаправленно держал на нее ориентир. Я поставил себе за цель обязательно добраться к деревьям и хотя особо ни на что не рассчитывал, все же, если вдруг пойдет дождь, лучше найти хоть какое-то укрытие, нежели коротать ночь пот открытым небом.
Я неоднократно говорил Светлане о деревьях. Она согласно кивала головой, но при этом у нее даже не хватало сил, чтобы поднять глаза. И я сомневался, видела ли она цель, к которой я уговаривал ее идти. Возможно, воспринимала мои слова всего лишь, как слабую попытку ее утешить и не придавала им значения? Но, несмотря на это, до последнего времени она продолжала послушно и безропотно следовать за мной.
Теперь же я просто не знал, как заставить ее двигаться дальше. Светлана сникла окончательно, и самое страшное было то, что я готов был поддаться слабости и последовать ее примеру. Потому, что больше не видел смысла в дальнейшем продвижении. И только тупое упрямство еще как-то удерживало меня, однако, и его уже почти не осталось.
Оставшиеся несколько сот метров к заветным деревьям мне пришлось буквально тащить Светлану на себе.
Она вроде бы и пыталась передвигать ногами, только усердия и осмысленности в ее движениях было не больше, чем у куклы, которая способна лишь имитировать ходьбу, когда ее тянут за руку. От меня же требовалось не только вести девушку, но и удерживать ее, чтобы она не свалилась на землю. Для этого приходилось прилагать воистину титанические усилия, ибо у меня у самого сил почти не осталось. Хорошо еще, что природа наделила Светлану хрупким телосложением, иначе я бы никогда не справился с непосильной задачей.
25
Всякий труд должен быть вознагражден.
Мне не пришлось разочароваться в мудрости народной поговорки. Пресловутая группа деревьев на самом деле оказалась ухоженным садиком с аккуратными, посыпанными крупным гравием дорожками.
Такие признаки цивилизации, поначалу и удивили, и шокировали меня. Ведь подспудно я уже почти поверил, что в местности, куда нас столь неожиданно забросило волей стихии, отыскать следы человеческой деятельности невозможно. По этому поводу, в голове даже успела выстроиться определенная теория, согласно которой, мы непостижимым образом удосужились провалились в некую временную дыру, где внешне все, вроде бы, как и должно быть, только люди отсутствуют. Как в «Лангольерах» у Кинга[2]. Да и мало ли еще в каких фантастических романах про такое написано. Дыма, ведь, без огня не бывает. Мистика, она сплошь и рядом с нами. Только не каждому удается с ней соприкоснуться. В свое время все газеты были заполнены описанием всяческих невозможных историй. И глупо бы было утверждать, что все они – вранье. Просто человек – существо очень рациональное и, ради личного спокойствия и благодушия, без жалости отвергает все, что недоступно его пониманию.
От увиденного Светлана воспряла духом. Она перестала висеть на моей шее и, как прежде, обрела возможность передвигаться самостоятельно.
