Взгляд его задержался на подвешенной руке Ивана Кузьмича, приметил розовые пятна крови, просачивающейся сквозь марлю.
— В котельную огонь не прорвался, — сообщил он, успокаивая раненого капитана. — В машинном пламя сбили.
— Сбили! — ворчливо повторил Иван Кузьмич. — А дым? Хоть лопатой отгребай.
— Маскировка! — с невольно прорвавшейся гордостью ответил Анциферов. — Дымовые шашки у меня всегда были наготове. Для имитации пожара. Как ударила бомба, вахтенный механик сразу запалил их. Чтоб остальные два, — он кивнул вслед удалявшимся самолетам, — нам не добавили.
Лишь сейчас Иван Кузьмич заметил, что дым действительно какой-то не очень едкий.
— На помпе! — закричал Анциферов. — Качай, качай! Рано загорать! — и так же неожиданно скатился по трапу, пропал в дыму.
С протяжным гулом рухнула в воду дымовая труба. Лицо Ивана Кузьмича исказилось. Все летит к чертям! Машина разбита. Замерли грузовые стрелы, руль, лебедка, брашпиль. Стынут трубы паропровода. Омертвела “Ялта”.
— Рука саднит. — Корней Савельич заметил, как изменилось лицо капитана. — Это от холода. Надо бы поглядеть, что в салоне?
— Ступай погляди, — буркнул Иван Кузьмич, разгадавший нехитрую уловку Корнея Савельича. — Мое место здесь…
Перебил его истошный выкрик снизу:
— Вахрушева ранило… В голову!
Корней Савельич подхватил санитарную сумку и неловкой рысцой затрусил на голос.
Иван Кузьмич остался на переходе один. В распоряжения Анциферова вмешиваться не следовало. Командовать двоим нельзя. Это приведет лишь к бестолковщине, к сумятице. И уйти нельзя. Лучше, когда команда видит капитана, пускай даже раненого, но уверенного и спокойного, на месте.
— Иван Кузьмич! — подошла Зоя. — Перед самым налетом я приняла сообщение, что в нашем квадрате укрылся поврежденный торпедными катерами вражеский рейдер.
— Запроси точнее… — Иван Кузьмич беспокойно всмотрелся в лицо радистки. — Ты что?..
— Рация разбита, — тихо ответила Зоя и с трудом добавила: — Аварийная тоже.
Из машинного отделения волоком вытащили кого-то и принялись срывать с него тлеющую одежду.
— Корнея Савельича! — закричали на палубе. — Корнея Савельича к машинному!
Иван Кузьмич почувствовал, что боль в руке усилилась. Придерживая раненую кисть здоровой рукой, он спустился в салон.
— Что делать-то будем! — встретила его бледная Глаша. — Машина разбита. Пара-то не будет. Света-то не будет. Померзнем все. Ни сготовить людям, ни чайку согреть…
— Запричитала! — с досадой перебил ее Иван Кузьмич. — А еще поморка!
— Да я — то…
— Вызови боцмана.
Матвеичев вбежал в салон с закопченным лицом, в опаленной брезентовой куртке. Брови и усы его закурчавились от жара, порыжели.
— Наладь-ка в салоне камелек, — приказал капитан. — Да по-быстрому. Покамест народ работает. Трубу выведи в иллюминатор. Выход обложи асбестом. Чтобы новый пожар не устроить.
Иван Кузьмич проводил боцмана до дверей и обернулся к горестно слушавшей поварихе.
— На камельке ты и рыбки поджаришь и чайку вскипятишь. Да и люди согреются тут после вахты.
— Какая уж теперь вахта! — протянула Глаша.
— Покамест в порт не придем, каждый будет нести вахту, — недовольно остановил ее капитан. — Поняла?
Ответить повариха не успела. Дверь широко распахнулась. Вошел Корней Савельич. За ним боком протиснулся в дверь матрос с тюфяками. Осторожно внесли двух раненых и обожженного кочегара. Последним вошел в салон третий штурман. Он бережно, как ребенка, нес неестественно толстую, забинтованную руку.
— Из перебитого паропровода, — виновато улыбаясь, сказал он капитану. — Сам не заметил, как набежал.
— Стели два тюфяка на полу, — распоряжался Корней Савельич. — Клади людей.
— А если на скамьях? — спросил помогавший ему матрос.
— Узки скамьи, — ответил Корней Савельич. — На полу спокойнее будет.
И придержал дверь, пропуская еще двух матросов с тюфяками.
— Куда их столько? — Иван Кузьмич кивком показал на груду тюфяков.
— В каютах, под полубаком, уже иней на иллюминаторах, — ответил Корней Савельич. — Придется людям располагаться здесь. По очереди, что ли. Да и… — он понизил голос, чтобы слышал его один капитан, — не весело сейчас забиваться по каютам. На людях легче.
— Пожалуй, — согласился Иван Кузьмич.
Освещенный двумя свечами салон казался тесным, и работающие в нем люди — неповоротливыми. Они все время что-то теряли, искали, мешали друг другу.
— Зажги еще свечу, — сказал Корней Савельич Глаше.
— Третью?
— Да.
— Ой, беда, беда! — Повариха растерянно оглянулась. — Не знаю, куда свечи-то сунула. Вот дура-то я беспамятная!
— Найди и зажги, — строго повторил Корней Савельич.
Глаша скрылась в темном камбузе, отделенном от салона легкой дощатой перегородкой. Загремела посуда. Послышались вздохи, жалобное причитание.
Третьей свечи Глаша так и не зажгла. В приметы она, конечно, не верила. Но на всякий случай… Зачем испытывать судьбу? В такое время!
ПОСЛЕ ВЗРЫВА
Темень укрыла подбитую “Ялту”. Прижатая тяжелой свинцово-сизой тучей, светлая полоска над горизонтом тускнела. О работах на палубе нечего было и думать. Только ручные помпы однообразно чавкали, откачивая воду из машинного отделения. Нарушали мертвую тишину шаги вахтенных да мерный всплеск волн у бортов.
Шумно было лишь в машинном отделении. Огромное помещение освещала горящая на стальных переходах промасленная пакля. Багровые отсветы метались по потолку, вспыхивали на истертых ногами до блеска металлических трапах, отражались в прибывающей воде. Едкий запах горелого масла и щелочи от разряженных огнетушителей щипал глаза и горло, мешал дышать.
Матросы, стоя по колено в ледяной воде, загоняли деревянные пробки в мелкие пробоины. Второй механик с Пашей и Оськой силились ввести заостренный конец кола в большую пробоину. Тугая струя била из нее с огромной силой, отбрасывала кол в сторону.
— Дай-ка я вперед стану.
Оська поменялся местами с механиком, встал первым и, жмурясь от бьющих в лицо брызг, подвел острие кола по борту к краю пробоины.
— Товсь! — Он набрал полную грудь воздуха и хрипло крикнул: — Р-разом!
Три сильных тела навалились на кол. Острый конец его врезался в край тугой струи, сплющил ее, раздавил на десятки плоских, плотных струек.
— Еще, еще! — Оська напрягся так, что в пояснице хрустнуло. — Чуто-ок!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
