нем думаю. В красках и эпитетах.
С протяжным стоном и болью в крестце я сажусь. Потом перекидываю ноги с помощью рук, так как те совершенно не хотят гнуться. Встаю на коврик. Он приятно холодит ступни. Оглядываю себя и только сейчас понимаю, что я все также в одних трусиках. Мое сердце в панике подпрыгивает в груди и с разбегу ударяется о ребра…
Шмяк!
Это что же значит? Дикарь мог меня и облапать, и рассмотреть, пока я валялась в отключке? Безвольная кукла – идеальная жертва… Нет, нельзя думать об этом. Буду верить в порядочность людей. Особенно когда в их руках беспомощная девушка без сознания. В огромных таких, волосатых, но горячих руках!
Тряхнув головой, отгоняю жуткие картинки. Поднимаюсь на ноги, все так же кряхтя и постанывая. Открываю чемодан. Нужно одеться во что-то более удобное по местным меркам. Если это возможно с таким набором вещей.
Достаю шорты. Отметаю. Очень короткие. Топы – тоже не то, что нужно. Юбкам тут не место. Тем более моим – в пол. А вот сарафан… Беленький, воздушный, красивый, любимый. И длина прекрасная, чуть выше колен. Да. На нем и останавливаю свой выбор. А вот с обувью все совсем печально. Приходиться достать балетки. Если стоптать пятку – пойдут.
Захлопываю крышку чемодана и быстро одеваюсь. Волосы заплетаю в косу. Жаль, что вчера я так и не успела помыть голову, но пока я больше не готова залезать в этот злосчастный душ. Хватило мне позора.
Из сарая выхожу уже в половине седьмого. Открыв скрипучую дверь, потягиваюсь, ощущая каждую мышцу в своем теле. Улыбаюсь солнышку. Вдыхаю полной грудью. А воздух тут все-таки хороший. Чистый!
– Гав, – вздрагиваю.
Распахиваю глаза. Передо мной стоит пес и виляет хвостом.
– Ну, привет, мохнатый.
“Бетховен” подходит ко мне, подставляя морду под ладонь. Глажу. Шерсть такая мягкая, приятная. А ушки какие! Так и хочется его потрепать…
Чуть приласкав слюнявого добряка, я прохожу к душу. Нужно умыться и забрать свои вещи. Открываю теплую воду и ополаскиваю лицо. Нахожу какой-то давно забытый тюбик старой зубной пасты. Выдавливаю полоску на палец. Лучше, чем ничего. Наскоро умывшись, забираю влажную юбку, блузку и лифчик. Складываю все в сарае на крышку чемодана. Желудок жалобно урчит, намекая, что кушать один раз в день для него катастрофически мало.
Я выхожу снова на улицу и направляюсь к дому. За мной собака. По пятам. А когда выруливаю из-за угла, взгляд цепляется за широкую мужскую фигуру, стремительно приближающуюся к калитке. Куда это он?
– Эй! – окликаю дикаря. – Миша!
Он даже не обернулся.
Деревенский мужлан все в тех же штанах и футболке военной раскраски. Верхняя часть одежды уж очень облепляет его мощную фигуру, подчеркивая развитые мышцы не только спины, но и рук. А штаны так и вовсе… Глазами цепляюсь за мужскую задницу.
Господи, Милена! Это дикость этих мест на тебя так действует? Или свежий воздух отравляет мозг?
Тряхнув головой, я заторопилась за мужчиной следом.
– Подождите! – кричу и хлопаю калиткой.
Дикарь и не думает останавливаться.
Я догоняю его и равняюсь, пытаясь подстроиться под шаг. Начинаю разговор с дружелюбного:
– Доброе утро.
– И тебе того же, – отвечает этот мужлан коротко, даже не глянув в мою сторону.
– Как спалось?
– Как всегда.
– М-м, – тяну. – А вы куда?
– На ферму.
– И чем вы там обычно занимаетесь? – глупо звучит. Согласна. Но за что-то же надо зацепиться. А дикарь все прибавляет шаг, как будто силясь от меня просто-напросто сбежать. Снова отрезает своим резким:
– Работаю.
– Ясно. Миша, а сколько вам лет?
– Для тебя – много.
– Да я вообще-то не поэтому… – тараторю, краснея, – а впрочем, неважно. Можно вопрос?
– Нет.
– И все-таки я спрошу. Давно вы на Михаила Руслановича работаете?
– Давно.
– Какой он человек?
– С тараканами.
– Злой?
– Временами.
– Строгий?
– Ага.
– Вы не сильно разговорчивый, смотрю, – бурчу.
– Зато из тебя так и прет. Помолчи, а? Ты много болтаешь, Милка. Шум создаешь лишний. А я не люблю, когда у меня в ушах жужжит, – зыркает на меня.
Я, насупившись, затыкаюсь.
Вот что за человек? Я к нему всей душой, а он? Мужлан деревенский!
– Ладно, – бубню. – Молчу.
Мне бы следовало развернуться и пойти обратно, охранять свою раскладушку в сарае. Но я упертая. Не сдаюсь и продолжаю следовать за ним, чуть ли не бегом. Один шаг Мишани – два моих. Запыхавшись, прошу:
– Миша, а возьмите меня с собой?
– Не положено.
– Почему?
– Ты в зеркало давно смотрелась? Чистенькая, холеная, городская. Куда тебе к скотине?
– Я быстро учусь.
Дикарь хмыкает, но ничего не отвечает.
Мы добираемся до фермы. Мужчины, попадающиеся нам навстречу, здороваются и жмут Мишане руку. Он с людьми достаточно приветлив, но строг. Хмурится часто. Что-то объясняет, и его слушают. Его фигура здесь явно в почете.
Женщины же…
А вот это забавней. Мише они строят глазки и посылают плотоядные улыбочки – наш парень явно первый на деревне! А в мою сторону совершенно неприветливо и насмешливо зыркают. Да уж, подружку найти мне тут точно не светит.
Я следую за мужчиной тенью: молча, тихо, стараясь не отсвечивать. Но когда дикарь огибает коровник, не выдерживаю и спрашиваю:
– И куда мы сейчас?
Мишаня, словно забыв про мое существование, бросает удивленный взгляд через плечо:
– Ты еще здесь?
– Мхм.
– Куда ты, я не знаю, а мне вот сюда.
Мы заходим в очередное здание с белыми стенами. К тому, что здесь везде стоит убойный запах, я уже начинаю привыкать. Но в этом здании слышится еще и визг с хрюканьем.
– Это что? – уставляюсь на живность, выглядывая за забор.
– Свиньи, – звучит очевидное.
– А я думала, что они розовые и лысые! – иду по пятам за дикарем. – А они вон какие… большие и волосатые. В мультиках они другие.
В ответ Миша лишь усмехается. А вот живность действительно заставляет оторопеть. Огромные животные! Я никогда вживую не видела столько свинюшек! Все ходят по своим загончикам вразвалочку. Грязные, толстые, смешные и хрюкающие.
– Какие у них пятаки! – улыбаюсь. – Миша, а маленькие есть?
– Вон там, – показывает на отдельный загон.
Я бросаю взгляд, там топчется несколько
