На самом деле, Гарри как–то пропустил момент, когда перестал радоваться счастливому воссоединению своих лучших друзей. Возможно, все дело в том, что произошло вчера во время вечеринки. Когда Гермиона, всегда такая правильная до мозга костей и никогда не выпускавшая ситуацию из под контроля, поцеловала его. Это было неожиданно. Странно и …неожиданно. Но теперь вернуть все на свои места казалось ему невозможным. Гарри, наконец, начал замечать то, на что раньше никогда не обращал внимания. Например, неяркую, как у Джинни, но довольно заметную красоту девушки.
Мерлин, как же он ненавидел себя за это.
Он не имел права. Не должен был чувствовать всего этого по отношению к ней. Но несмотря на все свои, такие до тошноты правильные мысли, продолжал думать о Гермионе так.
Раньше все было гораздо проще. Они по–настоящему дружили, попадали во всевозможные переделки, вместе преодолевали трудности и поддерживали друг друга. Гарри всегда хорошо относился к Гермионе, она была для него кем–то, вроде боевой подруги, но о возможности других отношений с ней он даже не задумывался. К тому же, не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы заметить, какие взгляды бросает на их лучшую подругу Рон.
— Эй, Поттер! – стоящий рядом с ним Дин Томас ощутимо толкнул его локтем в бок. - Этого ингредиента нет в составе зелья.
Гарри раздраженно кивнул, со злостью отбрасывая корень имбиря в сторону.
Во всем виновата она! Гарри совершенно не понимал, зачем Гермиона поцеловала его, зачем сделала это с ним. Он весь день старался не думать и не вспоминать их злосчастный поцелуй, но одновременно с этим чувствовал, что не способен забыть этот неповторимый вкус ее губ, забыть, как она сама потянулась к нему, забыть осторожное движение языка по его нижней губе. Мысли об этом невероятно возбуждали, заставляя тем самым ненавидеть себя еще больше.
Когда Гарри вспоминал о Роне или Джинни, к горлу подкатывала невыносимая горечь, а сердце болезненно сжималось. Это чувство было очень знакомо ему. Чувство вины, которое в последнее время ощущалось слишком остро и слишком часто. Он чувствовал себя виноватым перед Джинни за то, что не мог сказать ей всей правды, за то, что ответил на поцелуй Гермионы, не заботясь о ее чувствах и даже не вспомнив о них. Да, пусть у них с Джинни не все было гладко и они часто выясняли отношения, но ведь они любили друг друга. Во всяком случае, до вчерашнего вечера Гарри в этом не сомневался.
Также, парень знал, что виноват перед Роном. Для него ведь не было секретом, как его непутевый друг относится к ней, тем не менее, он позволил произойти всему тому, что произошло. Конечно, если бы Гермиона первой не потянулась к нему, Гарри никогда бы не решился на подобное. Никогда бы не поступил так с лучшим другом. Но она потянулась.
Прими уже это, как данность, Поттер.
И сейчас, он опять чувствовал ее. Боль. Может, она просто и не девалась никуда, поджидая удобного случая, чтобы снова заявить о себе. А теперь ощущалась особенно сильно, причиняя почти физические страдания.
Урок подходил к концу. Гарри налил сваренное зелье в колбу и направился к преподавательскому столу. Он не сомневался, что получит за свое сегодняшнее творение как максимум отвратительно. Слишком много лишних мыслей в голове, мешающих сосредоточиться. Впрочем, он ведь никогда и не отличался особой успеваемостью по этому предмету. Но сейчас это было последним, что волновало его. Хотелось только побыстрее сбежать из сырого кабинета, с головой окунувшись в тренировку. Это было единственным, что помогало ему отвлечься от тяжелых мыслей. Квиддич.
***
После тренировки Гарри не чувствовал ничего, кроме приятной усталости во всем теле, которая, тем не менее отвлекала от мыслей о Гермионе. Конечно, вся команда теперь злилась на него за то, что он вот уже который раз заставляет их тренироваться под проливным дождем, совершенно не заботясь о здоровье и самочувствии игроков гриффиндорской сборной. Но пережить это парень был вполне способен. К тому же, к огромному удивлению Гарри, в этот раз Джинни приняла его сторону, и даже посоветовала не обращать внимания на всеобщее недовольство. Впервые парень был не рад благосклонности Джинни. Потому что теперь винил себя за вчерашнее проявление слабости еще больше.
Все игроки уже покинули раздевалку и сейчас он мог в полной мере наслаждаться одиночеством. Почему–то спешить в гостиную совсем не хотелось.
Но внезапно дверь распахнулась, впуская в раздевалку Гермиону.
— Прости, если помешала тебе. Но я просто…Нам надо поговорить.
— Я уж думал, что ты теперь будешь бегать от меня вечность.
Неуверенно улыбнувшись, Гермиона неуверенно подошла ближе. Наверное, раньше ей не приходилось бывать в их раздевалке. Но Гарри понимал, почему она решила поговорить именно здесь. Очевидно, лишние свидетели их разговора были ни к чему.
То, что Гермиона не решалась начать и молчала, несколько напрягало. Она ведь всегда знала, что сказать, в любой ситуации находила правильные слова. Но не сейчас, когда ее взгляд лишь беспокойно метался по сторонам, словно бы в поисках хоть какой–то поддержки.
— Я о том, что произошло вчера, Гарри… - наконец начала она, – я не хочу, чтобы ты понял это неправильно.
— Ладно, тогда как, по–твоему, я должен это понимать? - Гарри чувствовал, как с каждым произнесенным словом он начинает раздражаться. - Я думаю об этом весь долбанный день и до сих пор не могу понять, что с нами случилось.
Гермиона отвела взгляд в сторону, заправляя за ухо выбившуюся прядь волос.
— Я тоже не знаю, Гарри. Но, пожалуйста, не надо думать, что только тебе одному тяжело. Я не знаю, зачем сделала это. Может, мы просто перебрали со сливочным пивом и немного некстати оказались в коридоре одни.
Она выглядела такой несчастной и растерянной, что у Гарри сразу же пропало желание и дальше говорить об этом. Наоборот, захотелось сейчас же взять всю вину на себя, чтобы только стереть с ее лица это отчаянное выражение.
— Ты прекрасно знаешь, что мы оба постарались. Не надо брать на себя всю ответственность и винить до конца жизни. Давай просто забудем об этом, как будто бы ничего и не было.
Как будто бы ничего и не было.
Эти слова неприятно укололи внутри, но Гарри предпочел проигнорировать это странное ощущение.
Он делал это ради Гермионы. Говорил все это только затем, чтобы она снова начала улыбаться, но не вымученно, а искренне. Как раньше, как всегда. Но вместо этого девушка лишь смотрела в его лицо, словно вспарывая кожу своим внимательным взглядом, в надежде добраться до его истинных мыслей.
И, наконец:
— Да, Гарри. Наверное, лучше всего действительно будет забыть.
Она снова молчала. И Гарри не знал, что еще ему следует сделать. Он был уверен, что сказал все в точности так, как хотела того Гермиона. Но почему же в таком случае то напряжение, образовавшейся между ними, все еще никуда не делось?
Гарри судорожно пытался сообразить, как продлить разговор и, желательно, перевести его на другую тему, но Гермиона не дала ему этого сделать. Как будто вспомнив о чем–то, она заметно оживилась, и произнесла уже более уверенным, отстраненным тоном:
— Вот еще что, Гарри. Профессор МакГонагалл просила меня сообщить тебе, что с сегодняшнего дня у тебя будут дополнительные занятия с профессором Коулом. Поверь, для профессии мракоборца они тебе просто необходимы, - сказав это, Гермиона скрылась за дверью прежде, чем Гарри успел что–либо возразить.
***
Первое занятие с профессором Коулом прошло даже лучше, чем Гарри мог себе это представить. Почти два часа они отрабатывали заклинания, которые уже были ему более менее известны, так как, по словам Коула, прежде чем приступать к новому материалу, надо как следует повторить пройденный. В принципе, Гарри был не против, главное, чтобы это как–то помогло ему с получением нормальной профессии в Министерстве.
Правда, существовала одно «но». После сегодняшнего занятия парень чувствовал себя просто ужасно. Не морально, но физически. Голова раскалывалась на сотни мелких кусочков, а перед глазами образовалась странная темнота. На минуту ему показалось, что он потеряет сознание прямо здесь, посреди коридора, так и не добравшись до гостиной.
Вдруг он слышал чей–то голос, судя по всему, звавшей его по имени. Гарри попытался сфокусировать взгляд, чтобы рассмотреть того, кто был перед ним.
Где–то внутри слабо заворочалась надежда на то, что рядом с ним сейчас Гермиона. Но уже через секунду в нос ударил знакомый приторно–сладкий аромат духов, исходивший от рыжих волос Джинни.
Еще минута, и он почти пришел в себя.
— Что с тобой? – спросила Джинни. В ее голосе сквозило скорее не беспокойство, а лишь безграничное удивление. - Ты в порядке?
