— Больше года.
— Она себя хорошо зарекомендовала?
— О, да. Впрочем, я ведь вам уже говорила о ней.
— Вы говорили, что она знала языки.
— Французский и немецкий. Она воспитывалась в одном семействе в Эльзасе, так что…
— А для чего вы послали её за английской солью?
Она сделала нетерпеливое движение.
— У меня в тот день ужасно болела голова. Маргарита сама вызвалась сходить за солью.
— А мистер Трю не мог сам сходить?
Она вздрогнула. Лицо её исказилось.
— Мистер Трю? Что вы хотите этим сказать?
— Он же в тот вечер был у вас. Вы ужинали вдвоём, как и подобает супружеской чете.
Она, закусив губы, смотрела на него и молчала.
— Собственно, мне непонятно, почему вы так тщательно скрываете ваше замужество, миссис Крин. Мне, например, прекрасно известно, что ещё пять лет тому назад вы были не только супругой мистера Трю, но и поверенной в его делах, то есть, вы помогали ему в его… гм… в его финансовых операциях. Не так ли? Когда вы ездили за границу, эта девушка была с вами?
Она нехотя кивнула.
— С какой целью вы ездили в Будапешт, Бухарест, Вену? Только чтобы развлечься? Или тут соображения делового характера?
Ответа не последовало.
— В таком случае позвольте сказать мне. В каждом из этих городов имеется банк. В каждом банке — несгораемое отделение. В каждом отделении — ваш частный сейф. Не так ли?
Она резко поднялась. Губы её дрожали.
— Кто вам сказал? — спросила она вяло.
В это время раздался мелодичный звон колокольчика.
— Я открою, — решительно сказал Леон и, прежде чем она смогла что-либо возразить, он в несколько прыжков преодолев коридор, уже открывал дверь.
— Войдите, мистер Трю, — мягко проговорил Леон, обращаясь к изумлённому финансисту. — Думаю, что смогу сообщить вам много интересного.
— Вы… вы… — пробормотал Трю, — вы по поводу пропавшей девушки?
— Я полагаю, найти её будет довольно сложно кому бы то ни было, — загадочно произнёс Леон.
Между тем миссис Крин успела овладеть собой.
— Я очень рада, что вы зашли, мистер Трю. Этот господин утверждает невероятные вещи…
— Какие же? — спросил финансист.
— Какой-то абсурд… Будто вы являетесь моим… мужем.
— Вот как? — спокойно произнёс мистер Трю. — Это любопытно. Не пройти ли нам в гостиную?
В гостиной мистер Трю неторопливо опустился в кресло, закурил и лишь тогда продолжил начатый разговор.
— Итак, — сказал он медленно, — вы намекаете…
Леон резко оборвал его.
— Едва ли можно считать намёком находящуюся при мне копию брачного свидетельства. Впрочем, это меня не касается. Пусть на вашей совести остаётся и вопрос о том, как вы поступали с вашими клиентами. Меня сейчас интересует другое: правда ли, что во многих крупных городах Европы имеются ваши личные сейфы?
— У меня есть некоторые сбережения на материке, но мне не совсем понятно…
— Поверьте, это не праздный вопрос, мистер Трю. Вы сейчас всё поймёте. Если будете говорить правду. Ключи от этих сейфов у вас?
— Интересно… Хорошо, я отвечу вам на ваш вопрос. Сейфы, действительно, имеются… Но без ключей…
— Дальше можете не продолжать, — сказал Леон. — Замки зашифрованы. Шифры постоянно находятся при вас. Скорее всего в жилетном кармане.
— Что вам нужно? — резко спросил мистер Трю.
— Мне? Всё, что мне нужно, я уже получил. А шифры мне не нужны. Они уже никому не нужны, даже вам.
— Как вас понимать?
— Маргарита Лейн отправилась за лекарством…
— Да, но…
— Для вас! — указательный палец Гонзалеса был нацелен на финансиста.
Трю секунду помолчал, потом нехотя произнёс:
— Мне стало плохо.
— Мистер Трю лишился чувств, — вметалась миссис Крин. — Я послала Маргариту поискать соль в моей спальне но её там не оказалось. Тогда она предложила сходить в аптеку.
— Так, — сказал Леон, — всё становится на свои места. В котором часу вы пришли к миссис Крин?
— Около семи.
— Обычно, когда вы приходите домой, вы в столовой…
— В гостиной, — поправила миссис Крин.
— Извините, в гостиной выпиваете несколько рюмок ликёру перед обедом. Так?
— Так.
— Выпив в тот день ликёр, вы вдруг потеряли сознание. В ликёр были подмешаны снотворные капли. Миссис Крин в комнате не было. Когда вы упали, Маргарита Лейн беспрепятственно ознакомилась со всеми вашими шифрами, о которых узнала, сопровождая миссис Крин в её поездках по Европе. Так что шифры эти вам уже не потребуются, можете о них не беспокоиться, господин акционер.
Мистер Трю некоторое время отрешённо смотрел на сыщика, потом медленно повернулся и вышел…
Из соседней комнаты послышался выстрел.
— Так вы полагаете, что эта девушка — не простая служанка? — спросил Пойккерт за ужином.
— Убеждён, что это дочь одного из разорённых клиентов мистера Трю. И даже догадываюсь, кого.
— Ну-ну, — подзадорил Леона Манфред.
— Помните генерала Фоола? — спросил Леон. — Так вот, на прошлой неделе я послал ему телеграмму с просьбой ответить, жила ли его дочь всё это время с ним или нет… Он ответил, что недавно она вернулась из-за границы, где продолжала образование. Зовут её Маргаритой… Да, — добавил он, помолчав, — быть прислугой у знатной дамы и в то же время так блистательно обвести вокруг пальца знаменитого афериста — это тоже своего рода высшее образование!
Глава 9.
Человек, певший в церкви
Почти все дела о шантаже поступали к Леону Гонзалесу. Друзья единодушно признали в нём специалиста по раскрытию этой категории преступлений. Леон считал, что люди, виновные в шантаже, заслуживают такого же наказания, как детоубийцы, отравители и т.д.
Так и в деле мисс Броун и человека, певшего в церкви, он отнёсся к суровому приговору весьма одобрительно.
Мисс Броун, как она называла себя, хотя её звали совсем иначе, избрала для своего визита тот предвечерний полумрак, тот послеобеденный «час курительной комнаты», когда мужчины склонны мечтать или подрёмывать в уютных креслах.
— Для почты слишком рано, — заметил Джордж Манфред, когда в передней раздался звонок. — Погляди, кто там, Раймонд. Но прежде, чем ты пойдёшь, я хочу заявить, что в дверь звонит молодая женщина в чёрном платье, довольно грациозная, очень нервная и чем-то весьма озабоченная.
Раймонд Пойккерт, пожав плечами, вышел из комнаты.
— С твоего места, Джордж, видна улица. Так что хвалиться особенно нечем, — заметил, отрываясь от газеты, Леон Гонзалес.
Джордж пустил в потолок кольцо дыма.
— Я и не хвалюсь, — проговорил он лениво. — Раймонд также мог видеть её, и ты, если бы не читал газеты… Она прошла мимо окон три раза и при этом поглядывала на нашу дверь…
— Она хочет видеть кого-нибудь из нас, — сказал Раймонд Пойккерт, входя. — Её зовут мисс Броун, но я сильно сомневаюсь в этом.
— Лучше пойди ты, — подмигнул Манфред Леону.
Войдя в небольшую гостиную, Гонзалес застал там девушку, стоящую спиной к окну.
— Мне было бы удобнее, если бы вы не зажигали свет, — сказала она спокойным, твёрдым голосом.
Леон улыбнулся.
— Я и не собирался это делать мисс…
— Броун, — сказала она, — я уже представилась вашему приятелю.
— Да-да, — сказал он, — вы не первая из наших посетителей, желающих сохранить инкогнито. Присядьте, пожалуйста. Я знаю, у вас мало времени. Вы ведь спешите на поезд.
— Откуда вы знаете? — спросила она изумлённо.
— Иначе вы пришли бы позже, когда совсем стемнеет.
Она села.
— Да, я должна уехать пораньше, — согласилась она. — Мистер Манфред…
— Гонзалес, — поправил он.
— Мне нужен ваш совет.
Она говорила ровным, спокойным голосом, но за этим спокойствием Леон уловил скрываемую тревогу.
— Меня шантажируют. Вы, наверное, посоветуете обратиться в полицию, но, боюсь, что полиция здесь не поможет. Кроме того, я сама бы не хотела передавать дело в суд. Мой отец, — она явно подыскивала слово, — государственный деятель. Если он узнает…
— Вы были неосторожны в письмах? — спросил Леон с участием.
— В письмах и… в других вещах… Лет шесть тому назад я была практиканткой при больнице Святого Иоанна. Выпускных экзаменов не сдавала по причине… вы сейчас всё поймёте. Мои хирургические познания не принесли особой пользы, правда, я однажды спасла человека от гибели, хотя сомневаюсь, что он этого заслуживал. Впрочем, это к делу не относится… В больнице я познакомилась с одним медиком и, как это часто бывает в семнадцать лет, влюбилась в него по уши. Я не знала, что он женат, хотя он мне рассказал об этом прежде, чем наша дружба… зашла за известный предел… Виновата я сама… Пошли письма…
— И эти письма сейчас послужили основой…
— Да.
— Кто же шантажирует вас?
— Он. Ужасно, не так ли? Он опускался всё ниже и ниже… У меня были свои деньги. Моя мать оставила мне ежегодную ренту в две тысячи фунтов… Я платила…
