– Что – не передумали? – не поняла та.
– Он по-прежнему хочет на тебе жениться? Ты извини, если тебя обижает мой вопрос, но ведь я очень волнуюсь за тебя. Мне так хочется, чтобы ты была счастлива!
– Я знаю, – серьезно сказала Ванга. – Ты меня любишь, Ольга. И я тебя люблю всем сердцем. Мы с Димитром не передумали. Только я боюсь…
– Чего? – насторожилась Ольга.
– Завтра его родители приезжают. Он им скажет, что мы… что я…
Ванга в смущении закрыла лицо руками. Ольга обняла ее и сказала:
– Все будет хорошо, я уверена.
В большой комнате, где по выходным ученики встречались с родными, в это воскресенье было людно и шумно. В деревнях убрали урожай, и родственники потянулись к слепым своим детям, чтобы порадовать их гостинцами.
– Сынок! – радостно воскликнула мать, увидев Димитра на пороге.
Услышав ее голос, Ванга, вошедшая вместе с ним, потихоньку выдернула свою руку из его руки. Димитр направился к отцу и матери.
– Идешь уверенно, – похвалил его отец. – Так и надо!
– И лицо просветлело, – радостно заметила мать.
Димитр тем временем оглянулся и позвал:
– Ванга! Да где же ты?
– Я здесь… – робко произнесла Ванга, делая шаг вперед.
– Иди сюда. – Димитр снова взял ее за руку. – Мама, отец, познакомьтесь. Моя невеста.
– Господи! – ахнула мать.
– Что? – настороженно спросил Димитр.
– Счастье-то какое, сынок! – ответила она. – Идите сюда, детки! Как же вы… Какие ж вы…
Мать расплакалась. Отец, конечно, плакать не стал.
– Молодец, сын! – сказал он. – Красавицу отыскал.
Ванга зарделась от смущения. Еле сдержалась, чтобы по своей привычке не закрыть лицо руками.
Лицо Димитра расцвело.
– Правда? – спросил он отца.
– Правда, правда, – подтвердил тот.
Мать обняла Вангу, притянула к себе.
– Как же тебя зовут, дитятко? – спросила она.
– Вангелия. Ванга.
– А сама откуда? Родители есть у тебя?
Ванга рассказывала, что родом она из Струмице, что есть у нее отец, два младших брата и мачеха, только давно она их не видела, потому что ехать им сюда, в Земун, далеко, а денег в семье нет, отец у чужих людей батрачит… Она рассказывала все это и чувствовала, какие добрые волны исходят от матери человека, которого она полюбила всей душой. И эту женщину с мягкими ласковыми руками она готова была полюбить точно так же, как любит ее Димитр. Да, может, и полюбила уже, прямо в первые минуты встречи с нею.
– Ну, дочка, мы тебе рады. Не обидим тебя, – сказала мать Димитра, когда Ванга закончила свой рассказ. – А что отец твой батрак, ты не смущайся. Слава богу, мы люди не бедные. – Теперь она обняла и сына, и будущую невестку. – Обоих вас прокормим. Позаботимся о вас, детки. Только б вам счастье было! – расчувствовавшись, снова всхлипнула она.
У крыльца Дома родители остановились.
– Ну, идите дальше сами, – сказал отец. – Мы в вашу здешнюю жизнь не вмешиваемся. А скоро вместе заживем! – радостно добавил он.
– Гляди же, дочка, не тяни с письмом, – напомнила Ванге мать. – Попроси отцовского благословения да зови родных на свадьбу. Чтоб по-людски все.
– Я Ольгу попрошу. – Лицо Ванги светилось таким счастьем, что даже шрамы на веках были, казалось, меньше заметны. – Она все как надо напишет!
Когда за Димитром и Вангой закрылась дверь, отец все же заметил с крестьянской рассудительностью:
– Рановато он жениться надумал.
– Ты что, отец? – взвилась мать. – А чего ему ждать? Хочешь, чтоб сын бобылем остался?
– Все-таки слепая она…
– А кто ж за слепого пойдет? Зрячая, что ли? Благодари Бога. А слепая она не от рождения. И сынок наш, если б «испанкой» той проклятой не заболел, так и не ослеп бы. Значит, детки у них зрячие родятся, будет им на старости лет опора. Ну, пошли, – поторопила она. – Доехать бы засветло.
Глава 15
– Еще напиши: «Димитр очень хороший, папа. Он любит меня». Или не надо такое писать?
Ванга повернула голову к Ольге, словно пытаясь невидящими глазами разглядеть ответ на ее лице.
– Почему же не надо? – спросила Ольга.
– Потому что моему отцу это неважно, – вздохнула Ванга.
– Неважно, что твой жених любит тебя? – удивилась Ольга. – Да что ты, Ванга! Любому отцу это очень важно. Разве твой отец не хочет тебе добра?
– Наверное, хочет.
– Ты же сама говорила, что он добрый, – напомнила Ольга.
– Добрый, – кивнула Ванга. – Только он такой… Такой, как все. Понимаешь, Ольга… Здесь совсем другая жизнь. У нас в Доме. Я и не знала, что такая бывает. Книги, пианино… – Она провела ладонью по клавишам. – Здесь жизнь… внимательная, вот какая! Ты всегда у каждой девочки спросишь: какое у тебя сегодня настроение, что во сне ты видела? А мой отец… Он хороший, конечно, хороший. Только ни разу не спросил, какое у меня настроение. Ему и в голову не придет. Он про все такое вообще не думает, понимаешь?
– Понимаю, – вглядываясь во взволнованное Вангино лицо, ответила Ольга. – Не только твой отец. К сожалению, большинство людей думают лишь о хлебе насущном. А все остальное – то, что важно для души, – для них совсем не важно.
– Но разве это правильно? – тихо спросила Ванга.
– Это неправильно. Но нельзя судить людей за это. Когда жизнь беспросветная, то все это – музыка, книги – кажется неважным. Чтобы это оставалось важным всегда, даже при самых тяжелых обстоятельствах, надо иметь сильный характер.
– Как у тебя.
– Ну почему как у меня? – смутилась Ольга.
– Потому что для тебя все это самое важное. – Ванга снова прикоснулась к клавишам, и они ответили ей тихим и нежным звуком. – Все, что у человека в душе.
– Ванга, милая, ну не грусти! – воскликнула Ольга. – Ведь у тебя такое счастье впереди! Диктуй, что дальше писать.
– Напиши что хочешь. Что я прошу его благословения.
Ольга снова склонилась над письмом. Ванга подошла к окну, провела пальцами по стеклу, будто по страницам книги, напечатанной шрифтом Брайля. В этой книге был прекрасный старый парк и чистая, красивая жизнь…
– Ну вот, послушай, – сказала наконец Ольга. – «Димитр очень хороший. Он любит меня. Он познакомил меня со своими родителями. Они отнеслись ко мне доброжелательно и готовы позаботиться о нас обоих, когда мы сыграем свадьбу и переедем жить к ним в дом. Я прошу твоего благословения на брак, который, надеюсь, будет для меня счастливым. Твоя любящая дочь Вангелия». Ну как?
– Спасибо!
Голос Ванги звучал взволнованно. И это же волнение заставило ее вернуться к пианино. Мелодия Бетховена, прекрасная и бурная, зазвучала под ее пальцами.
«Избыток чувств, – подумала Ольга, глядя на нее. – Нет, почему же называть это избытком? Наоборот, необходимость чувств».
Она подошла к Ванге, положила руку на ее плечо. Покой и ясность были в этом жесте. Как и во всем, что исходило от Ольги.
Ванга стояла посреди Ольгиной комнаты, и вид у нее был испуганный.
«Может, у всех девушек такой вид, когда они примеряют подвенечное платье?» – подумала Ольга.
А вслух сказала:
– Какая же ты красавица!
– Правда?
Лицо Ванги просияло. Она даже про страх свой забыла, наверное.
– Конечно, – подтвердила Ольга.
– Да, ты всегда правду говоришь. – Ванга радостно улыбнулась. – Ой, как бы я хотела в зеркало поглядеться! А расскажи мне, какая я? – попросила она.
– Ты светлая. Вся светишься, как будто у тебя внутри фонарик, – сказала Ольга. – Я в детстве любила смотреть на елочные фонарики. Они были сделаны из тонкой-тонкой бумаги, а внутри у них был огонек. И от этого весь фонарик светился. Вот и у тебя внутри такой огонек.
Ванга радостно засмеялась. И вдруг смех ее оборвался. Она замерла, словно прислушиваясь к чему-то. Или, вернее, вглядываясь во что-то – не глазами, а тем, что называют мысленным взором.
– Что с тобой? – насторожилась Ольга.
– Ольга, знаешь… – медленно проговорила Ванга. – Я о тебе вдруг подумала. Как странно!
– Что же странного? – пожала плечами та. – Мы с тобой разговариваем. Конечно, думаем друг о друге.
– Нет, я по-другому… Я как будто… увидела? Нет, когда я видела – раньше, глазами видела, – совсем не так все было. Я… – заметно было, как Ванга с трудом подбирает слова, которые могли бы выразить то, что вдруг предстало перед нею. – Сейчас я, наверное, кое-что поняла про тебя. Да! Поняла про тебя.
