- А где у вас инструменты?
- В подсобке, в саду, - я поднялась и стала собирать тарелки. Свою Михаил протянул мне сам, как бы ненароком пальцами скользнув по моему запястью.
- Спасибо. Все было очень вкусно.
- Пожалуйста.
- Благодарю, Вера, - Маргарита Васильевна отставила чашку с чаем и взяла стакан воды, чтобы запить приготовленные таблетки. - Миша, после завтрака мы обычно гуляем, поэтому Вера покажет тебе, что же у нас произошло, и мы с ней уйдем. Если захочешь, догонишь нас позже. Ты здесь на все два дня?
- Абсолютно. Перед отлетом мне дали выходные.
- Когда бой? - Маргарита Васильевна отвернулась, давая понять, что тема ей неприятна, но она все же вынуждена ее затронуть.
- В декабре. Я вернусь на Новый год.
Княгиня кивнула и направилась в гостиную.
- Так куда идти? - весело спросил Михаил, поворачиваясь ко мне и расстегивая пуговицы на манжетах рубашки.
- Может, все-таки подождем Федора? - не нравился мне его энтузиазм. Специалисты так не выпендриваются.
- А когда он вернется?
- После обеда...
- Я разберусь.
Пока Михаил оглядывал трубу, я принесла чемоданчик с инструментами. Когда боксер открыл его, мне показалось, что новоиспеченный сантехник несколько растерялся.
- Вот, - я протянула ему нужный ключ. - Вот этот. Я думаю, у крана разболталась гайка. Или вообще труба прохудилась, и весь кусок придется менять.
- Хорошо в этом разбираешься?
- Да, неплохо. Но не лезу туда, где не мое дело.
- Это намек? - Михаил закатал рукава и присел перед трубой.
- Нет, почему же. Мой отец тоже все чинил сам. И меня научил, на всякий случай, - я поднялась и, отступив, вскинула брови. - Скажи, если что-то ещё будет нужно.
- Все нормально.
- Тогда я пошла.
Гуляли мы недолго - когда снова начался дождь, тут же поспешили к дому. Я проводила Маргариту Васильевну в столовую и направилась на кухню - погреть чая. Михаила нигде не было. Я заглянула в ванную - тоже пусто, только у трубы валялись инструменты и марля.
- Все готово!
Я вздрогнула и обернулась. Михаил стоял позади меня, скрестив руки на груди, крайне довольный собой.
- Проверим? - он сделал шаг вперед и подтолкнул меня к трубе. - Включай.
- Хорошо, - я присела, задумчиво оглядела непонятную паклю, обмотанную вокруг гайки, и на свой страх и риск крутанула вентиль. Тихое шипение - и фонтан ледяной воды ударил мне в лицо. Я шлепнулась на попу, закрыв глаза руками, фыркая и плюясь, а Михаил бросился закрывать воду. Фонтан был такой силы, что достал едва ли не до двери, забрызгав меня с головы до ног.
- Мать твою, я же все закрутил! Гайка опять отошла!
- Не тот ключ! Миша! Ключ! Вот этот! - я сунула ему нужный. - Ты бы сварил нас, будь это горячая вода!
- Извини... Блин, да что же... О... Все, - труба под напором боксера просто выскочила из-под пакли, а гайка поскакала по полу. - Прекрасно...
Я закусила губу, чтобы не рассмеяться. Михаил, свалившись рядом со мною, протер лицо ладонями и взъерошил мокрые волосы. Ему тоже досталось, но не так прицельно, как мне.
- И что теперь делать? - он подтянул ноги и, упершись локтями в колени, растерянно посмотрел на меня.
Я скрестила руки на груди - футболка была мокрая насквозь и липла к телу и к белью. Меня уже потряхивало от холода.
- Переодеться, - я попыталась сдуть прилипшую к щеке прядь волос. - И ждать Федора.
Михаил протянул руку и осторожно убрал прядку с моего лица, коснувшись холодными пальцами моей кожи.
- Мне должно быть стыдно, - тихо заметил он. - Хотел, как лучше...
- Ты же попытался, - ответила я, опустив глаза, но не отвернувшись
- Попытался, - кажется, Михаил потянулся ко мне. Или я к нему. Потому что в какой-то миг я почувствовала его теплое дыхание на своих губах.
- Вера, Миша, вы закончили?
Мы резко отпрянули друг от друга, будто только сейчас поняли, что перешли границу дозволенной близости.
- Ничего не вышло, - отрывисто ответил Михаил и, вскочив на ноги, протянул мне руку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Я заметила, - сухо ответила княгиня, оглядев вырванную трубу. - Приведите себя в порядок и пойдемте пить чай.
Я переоделась быстро. Вместо футболки выбрала рубашку с коротким рукавом, а вместо брюк - узкие джинсы. Хотела распустить волосы, но передумала. Это выглядело бы совсем уж глупо. Поэтому, зачесав шрам, я собрала привычный хвостик и поспешила вниз.
В столовой Маргарита Васильевна за что-то отчитывала Михаила. Боксер, откинувшись на стуле так, что тот покачивался на двух задних ножках, скрестил руки на груди и, упрямо поджав губы, смотрел куда-то в сторону. Маргарита Васильевна, держа в руках чашку, говорила тоном ровным, но требовательным.
- Потому что твоя игра зашла слишком далеко. Это не ринг, где ты предпочитаешь нокауты для соперника. Умерь свой пыл, и подумай о...
Она заметила меня и, кивнув, закончила:
- ... об окружающих тебя людях. Присаживайся, Вера.
Михаил мельком глянул на меня и ничего не ответил.
За чаем мы говорили о погоде. Белоозеров молчал, хмурый и угрюмый. Когда я собирала чашки, взял свою и пошел со мной на кухню.
- Может, помочь с организацией праздника?
Я закрыла посудомоечную машину и покачала головой.
- Я сейчас буду готовить закуски и салаты, - за микроволновкой у меня хранился желтый блокнот, который подарила мне Соня. Я приспособила его под ежедневник. - И вот тут у меня список...
Я дернула вложенный в блокнот листок, тот застрял, и книжка полетела на пол.
Михаил подорвался собирать разлетевшиеся записки и первым делом схватил ежедневник, который, конечно же, принялся листать.
- Так о чем говорила Соня... Ты рисуешь, - не спросил, а прокомментировал увиденное боксер. - Это ведь твои наброски?
Я смутилась и потянулась за блокнотом, но Михаил выпрямился и, увернувшись от меня, продолжил копаться в моей душе, шурша страницами. Рисунка там было всего три, но каких...
- Это я?
Я присела на пол и опустила голову, делая вид, что собираю разлетевшиеся во все стороны записки. Ответила громко и максимально равнодушно.
- Да. Мне понравилось твое лицо.
А в ответ - тишина. Я почувствовала, что краснею, и запульнула один листок под тумбочку. Полезла за ним, решив протянуть время, чтобы успокоиться и начать соображать здраво. Благо Михаил не стал зацикливаться на своем портрете.
- Ничего себе. И бабушка как живая... Невероятно...
- Только ей не рассказывай, она будет не в восторге.
- Это ещё почему? Ты рисуешь даже лучше Сони. У нее никогда не получались портреты. А эта картина... - он сунул мне блокнот под нос. Маленький мальчик и мужчина лет восьмидесяти сидели вместе на лавочке и кормили голубей. - О чем она?
О чем! Неужели мало того, что там двое людей из разных веков кормят птичек?
Надо было выкинуть блокнот сразу, как Соня дала мне его.
Я поднялась и мельком посмотрела на рисунок.
- Маленькая зарисовка.
- И все? - Михаил испытующе посмотрел на меня.
До чего дотошный. Я вздохнула и, потирая указательным пальцем лоб, ответила:
- Я когда-то училась в школе искусств. Ну, и там было сквозное задание на весь год - каждый месяц иллюстрировать одно чувство. Вспомнила свои работы и решила потренироваться... Вот.
- Что за чувство?
Михаил смотрел на меня, не отводя глаз, держа блокнот раскрытым на ладони, словно собирался что-то читать с него. О моей сути?
И мне вдруг захотелось говорить.
- Я где-то слышала, что по-настоящему одиноки только дети и старики. Первые - потому что им многое хочется узнать, вторые - потому что им многое хочется рассказать. И обоих никто не слушает, а если слушает, то не предает значения их болтовне. Люди же среднего возраста делают одинокими себя сами, отворачиваясь от тех, кто готов их слушать и делиться с ними самым сокровенным. Как-то так, - я пожала плечами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
