7. С грубой и неслыханной дерзостью коснулось самого Символа и изменило сей всеобщий залог Христианства.
8. Произвело столько смятений в мирной Церкви Божией и разделило народы.
9. При первом своем появлении всенародно отвергнуто двумя приснопамятными папами Львом III и Иоанном VIII, который в послании к блаженному Фотию назвал даже сообщниками Иуды тех, кто впервые внесли его в Символ.
10. Осуждено многими святыми Соборами четырех восточных Патриархов.
11. Подвергнуто анафеме, как нововведение и увеличивание Символа, на (так называемом) восьмом вселенском Соборе, созванном в Константинополе для умирения Церквей восточных и западных.
12. Едва только успело явиться в западных Церквах, как или само породило гнуснейшие исчадия, или ввело с собою мало-помалу другие новизны – большей частью противоречащие ясно изображенным в Евангелии заповедям Спасителя нашего, тщательно соблюдавшимися, до его появления, и в тех Церквах, где оно введено, как то: кропление вместо погружения, отнятие у мирян Божественной Чаши и Причащение только под одним видом хлеба, употребление облаток и опресноков вместо хлеба квасного, исключение из Литургии благословения, т. е. Божественного призывания Всесвятаго и Всесовершающего Духа, – также нарушающие древние апостольские обряды соборной Церкви, как то: устранение крещаемых младенцев от Миропомазания и принятия пречистых Таин, брачных – от Священства, признание папы за лицо непогрешимое и за местоблюстителя Христова и прочие. Таким образом низвратило весь древний апостольский чин совершения почти всех таинств и всех церковных учреждений, – чин, который содержала древняя, Святая и Православная Церковь римская, бывшая тогда честнейшим членом святой, соборной и Апостольской Церкви.
13. Побудило своих защитников богословов Запада, за неимением для себя опоры ни в Писании, ни у отцов, прибегнуть к бесчисленным лжемудрованиям, не только к превратным толкованиям Писания, каких мы не находим ни у кого из отцов Святой, Соборной Церкви, но и к искажению священных и неприкосновенных текстов Божественных отцов восточных и западных.
14. Оказалось странным, неслыханным и богохульным еще и у прочих христианских обществ, которые, прежде его появления, по другим справедливым причинам, в течение веков отлучены от Соборной Церкви.
15. Несмотря на все труды и усилия своих защитников, ни против одного из приведенных нами доказательств доселе еще не могло в защиту свою привести хотя сколько-нибудь убедительное и основательное доказательство из Священного Писания или из отцов.
Таковое учение носит в самом существе своем и свойствах все признаки учения неправославного; а всякое неправое учение, касающееся догмата соборной Церкви о блаженной Троице, о происхождении Божеских Лиц, равно как и об исхождении Святого Духа, есть и именуется ересью, а умствующие так – еретиками, по определению святейшего Дамаса, папы римского (который говорит так): «кто об Отце и Сыне мыслит право, а о Духе Святом неправо, тот еретик» (Испов. Соб. Bеp., посланное папою Дамасом к епископу фессалоникийскому Павлину). Посему Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь, следуя святым отцам восточным и западным, как древле при отцах наших возвещала, так и ныне вновь возвещает соборне, что cиe нововведенное мнение, будто Дух Святый исходит от Отца и Сына, есть сущая ересь, и последователи его, кто бы они ни были, еретики, по упомянутому соборному определению святейшего папы Дамаса; составляющиеся из них общества, суть общества еретические, и всякое духовное богослужебное общение с ними православных чад соборной Церкви – беззаконно, по силе особенно седьмого правила третьего вселенского Собора.
Ересь эта, со многими соединенными с нею нововведениями, как выше сказано, появившаяся около половины VII столетия, сначала неизвестная и безыменная, и под разными видами в продолжении четырех или пяти веков тайно распространявшаяся по епархиям европейского запада, потом, преодолев православие тех стран, по нерадению тогда бывших там пастырей и покровительству властей, мало-помалу ввела в заблуждение не только испанские, дотоле еще не православные Церкви, но и германские, и галликанские, и даже италийские, православие которых возвещалось некогда во всем мире, и с некоторыми часто сносились святейшие отцы наши, как то: Афанасий Великий и небоявленный Василий, и которых единение и общение с нами послужили к сохранению чистоты учения Соборной и Апостольской Церкви до Седьмого Вселенского Собора. Когда же, завистью ненавистника добра, новизны касательно здравого и православного учения о Всесвятом Духе (на которого хула, по изречению Господа, не отпустится человеком ни в сей век, ни в будущий – Мф. 12, 31–32), – следовавшие одно за другим нововведения касательно Божественных Таинств, особенно же Таинства Спасительного Крещения, святости Причащения и Священства, когда сии несообразности, следуя непосредственно одни за другими, овладели самим старейшим Римом, тогда, она, приобретши знаменитость в Церкви, облеклась отличительным именем «папизма». Ибо из епископов Рима, именуемых папами, хотя некоторые вначале восстали против нововведения соборне, как то Лев III и Иоанн VIII (о коих упомянуто выше), и отвергли его пред лицом всей вселенной, но большая часть их преемников, обольстившись представляемыми им сею ересью, противными правилам Соборов, правами на преобладание над Церквами Божиими, и нашедши в том для себя много мирских выгод и много прибыли, измыслив единодержавие в соборной Церкви и единовластие в раздаянии даров Святого Духа, не только изменили бывшее у них древнее Богослужение, отсекши себя такими нововведениями от прочего древнего и истинно-христианского общества, но еще старались, не без постыдных ухищрений, как передает нам неложная история, увлечь за собою в отступничество от Православия и остальные четыре патриархии и поработить таким образом соборную Церковь хотениям и велениям человеческим».
Скажите мне, кто ваши святые, и я скажу вам какова ваша Церковь
Чтобы понять, что представляет собой та или иная христианская Церковь, достаточно, не касаясь даже вероучения, посмотреть на ее святых. Древо узнается по плодам, любая Церковь объявляет святыми тех, которые воплотили ее идеал в своей жизни. Поэтому канонизация кого-либо является свидетельством Церкви не только о христианине, который предлагается ею в качестве примера для подражания, но и, прежде всего, свидетельством данной Церкви о самой себе. По ее святым точнее всего можно судить о действительной или мнимой святости самой Церкви.
Сейчас, прежде всего, сопоставим духовное состояние святых самой крупной христианской церкви – католической, с православными святыми.
Одним из столпов католической святости является Франциск Ассизский (XIII в.). Его духовное самосознание достаточно ясно открывается из следующих фактов. Однажды Франциск долго молился (чрезвычайно показателен при этом предмет молитвы) «о двух милостях»: «Первая – это чтобы я… мог… пережить все те страдания, которые, Ты, Сладчайший Иисусе, испытал в Твоих мучительных страстях. И вторая милость… – это, чтобы… я мог почувствовать… ту неограниченную любовь, которою горел Ты, Сын Божий». Как видим, Франциска беспокоило не чувство своей греховности, присущее всем святым, у него отчетливо просматриваются откровенные претензии на равенство с Христом в Его страданиях и в Его любви! Во время этой молитвы Франциск «почувствовал себя совершенно превращенным в Иисуса» И с ним произошло то, чего не знала вся история Церкви – у Франциска появились болезненные кровоточащие раны (стигмы) – следы «страданий Иисусовых»[7].
Здесь следует отметить, что природа этих стигм хорошо известна в психиатрии. Непрерывная концентрация внимания на крестных страданиях Христа чрезвычайно возбуждает нервы и психику человека и при длительных упражнениях может вызывать это явление. Ничего сверхъестественного, чудесного здесь нет. Нет в таком сострадании (сompassio) Христу и той истинной любви, о существе которой Господь прямо сказал: «Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня» (Ин. 14, 21). Напротив, подмена борьбы со своими греховными страстями мечтательными переживаниями «сострадания» является одной из тяжелейших ошибок в духовной жизни, которая приводила и приводит аскетов к самомнению, гордыне – очевидной прелести, нередко связанной с прямыми психическими расстройствами (ср. «проповеди» Франциска птицам, волку, горлицам, змеям… цветам, его благоговение перед огнем, камнями, червями). Не удивительно поэтому и поползновение Франциска искупать грехи других людей в подражание Христу.
Очень показательна и цель жизни, которую поставил перед собой Франциск: «Я трудился и хочу трудиться… потому что это приносит честь»[8]. Не потому ли в конце жизни он откровенно сказал: «Я не сознаю за собой никакого прегрешения, которое не искупил бы исповедью и покаянием»[9]. Все это свидетельствует о невидении им своих грехов, своего недостоинства перед Богом, то есть о полной духовной катастрофе.