Оптина пустынь и ее время
Введеніе
Вмѣстѣ съ христіанствомъ было перенесено на Русь и то духовное дѣланіе древнихъ египетскихъ пустынниковъ, которое развивалось впослѣдствіи среди монашества въ Византійской Имперіи на протяженіи болѣе 1000 лѣтъ ея существованія.
Въ XV столѣтіи, когда Русь потеряла связь съ Христіанскимъ Востокомъ, вслѣдствіи нашествія турокъ, это внутреннее дѣланіе было забыто. И когда въ концѣ 18 вѣка его возродилъ въ Молдавіи схиархимандритъ Паисій Величковскій, оно — это дѣланіе, многимъ показалось небывалымъ новшествомъ.
Съ момента его проникновенія въ Россію, Оптина Пустынь явилась главнымъ средоточіемъ этого подвига и связаннаго съ нимъ старчества.
Въ Оптиной оно передавалось около 100 лѣтъ изъ поколѣнія въ поколѣніе и прервалось только съ разгромомъ этого монастыря большевиками.
Этой темѣ я посвятилъ всю свою жизнь.
Когда въ Духовной Академіи мнѣ предстоялъ выборъ темы для кандидатскаго сочиненія, я хотЬлъ писать объ Оптиной Пустыни и ея старцахъ. Для кандидатскаго сочиненія необходимо изучить всю литературу, касающуюся данной темы.
При изученіи ея я увидѣлъ, что вопросъ о сущности старчества совершенно неосвѣщенъ въ богословской наукѣ. Мало того, встрѣчались неправильныя и противорѣчивыя мнѣнія.
Не было даже опредѣленія понятія старчества. Поэтому я началъ съ самаго начала: съ объясненія духовнаго дѣланія и его возникновенія въ исторіи, а въ частности и въ духовной жизни нашего народа, такъ какъ духовная жизнь народа связана съ духовной жизнью монашества.
Плодомъ этого явилась моя книга «Стяжаніе Духа Святаго въ путяхъ древней Руси».
Въ ней выражено Православное міросозерцаніе съ исторической перспективой. Но эта книга только служить введеніемъ къ главной темѣ.
Глава I. Опредѣленіе понятія старчества.
Достигайте любви, ревнуйте о дарахъ духовныхъ, особенно же о томъ, чтобы пророчествовать. А кто пророчествуетъ, тотъ говорить людямъ въ назиданіе, увѣщаніе и утѣшеніе.
(1 Кор. XIV, 1, 3).
Апостолъ Павелъ, независимо отъ іерархіи, перечисляете три служенія въ Церкви: апостольское, пророческое и учительское.
Непосредственно за апостолами стоять пророки (Еф. IV, 11; 1 Кор. XII, 28). Ихъ служеніе состоитъ, главнымъ образомъ, въ назиданіи, увѣщаніи, и утѣшеніи (1 Кор. XIV, 1, 3). Съ этой именно цѣлью, а также для указанія, или предостереженія, пророками предсказываются будущія событія.
Чрезъ пророка непосредственно открывается воля Божія, а потому авторитетъ его безграниченъ.
Пророческое служеніе — особый благодатный даръ, даръ Духа Святаго (харизма). Пророкъ обладаетъ особымъ духовнымъ зрѣніемъ — прозорливостью. Для него какъ бы раздвигаются границы пространства и времени, своимъ духовнымъ взоромъ онъ видитъ не только совершающаяся событія, но и грядущія, видитъ ихъ духовный смыслъ, видитъ душу человѣка, его прошлое и будущее.
Такое высокое призваніе не можетъ не быть сопряжено съ высокимъ нравственнымъ уровнемъ, съ чистотою сердца, съ личной святостью.
Святость жизни и требовалась отъ пророка съ первыхъ временъ христианства: «Онъ долженъ имѣть «нравъ Господа». Отъ нрава можетъ быть познанъ лжепророкъ и (истинный) пророкъ», говорить древнѣйшій памятникъ ІІ–го вѣка — «Ученіе Двѣнадцати Апостоловъ» (Дидахи).[1]
Служенія, перечисленный Апостоломъ Павломъ, сохранялись въ Церкви во всѣ времена. Апостольское, пророческое и учительское служенія, являясь самостоятельными, могутъ совмѣщаться съ саномъ епископа, или пресвитера.
Пророческое служеніе, связанное съ личной святостью, процвѣтало съ подъемомъ жизни Церкви и оскудѣвало въ упадочные періоды. Ярче всего оно проявляется въ монастырскомъ старчествѣ.
Вліяніе старчества далеко распространялось за предѣлами стѣнъ монастыря. Старцы окормляли не только иноковъ, но и мірянъ. Обладая даромъ прозорливости, они всѣхъ назидали, увѣщевали и утѣшали (1 Кор. XIV, 1,3), исцѣляли оть болѣзней духовныхъ и тЬлесныхъ. Предостерегали отъ опасностей, указывали путь жизни, открывая волю Божію.
Представляя собою прямое продолженіе пророческаго служенія, старчество съ этимъ именемъ и въ этой формѣ появляется лишь въ IV вѣкѣ, вмѣстѣ съ возникновеніемъ монашества, какъ руководящее въ немъ начало.
***
Благодатное старчество есть одно изъ высочайшихъ достиженій духовной жизни Церкви, это ея цвѣтъ, это вѣнецъ духовныхъ подвиговъ, плодъ безмолвія и Богосозерцанія.
Оно органически связано съ иноческимъ внутреннимъ подвигомъ, имѣюгцимъ цѣль достиженія безстрастія, а потому и возникаетъ одновременно съ монашествомъ на зарѣ христіанства.
Но въ бѣгѣ временъ старчество процвѣтаетъ мѣстами, достигая апогея своего развитія, потомъ ослабѣваетъ, приходить въ упадокъ и даже совсѣмъ забывается, чтобы, можетъ быть, снова возродиться, подобно волнообразной кривой, то вздымающейся, то падаюідей и снова возстающей. Такъ забыто оно было и въ Россіи ко времени Паисія Величковскаго (18–й вѣкъ). Онъ возродилъ старчество, которое и стало процвѣтать у насъ во многихъ мѣстахъ.
И, хотя это было возрожденіемъ древней традиціи той же Россіи, но для большинства казалось малопонятнымъ новшествомъ.
Прот. Сергій Четвериковъ («Изъ ист. русскаго старчества», «Путь», № 3,1927 г., стр , писавшій о старцахъ, говоритъ, что въ нашемъ дореволюціонномъ прошломъ русское монастырское старчество мало было изучено и недостаточно оцѣнено русскимъ обществомъ.
Послѣднее имѣло смутное представленіе о старчествѣ. Даже наша молодая богословская наука не успѣла разработать этого вопроса. Такъ: «Вопросъ о старчествѣ въ древнерусскихъ монастыряхъ совершенно не затронуть въ научной литературѣ. Судя по житіямъ, оно было общераспространено», говорить профессоръ Серебрянскій.
(«Древне Рус. Дух.» Смирнова, стр. 26, сноска 5 (Москва, 1913)
Также и церковная іерархія нерѣдко становилась въ тупикъ передъ этимъ явленіемъ. Отсюда частыя гоненія, которымъ подвергались старцы: Преп. Серафимъ Саровскій, о.Варнава Геѳсиманскій, Оптинскіе: о.Леонидъ, о.Амвросій, а на нашей памяти о.Варсонофій.
Эта послѣдняя исторія гоненія на выдаюгцагося старца о.Варсонофія настолько характерна, что на ней остановимся ньсколько подробнѣе. Въ 1911 году, по ложному на него доносу гр. Игнатьевой, религіознополитическій салонъ которой въ Петербурга имѣлъ вѣсъ, а также по доносу горсти монаховъ, изгнанныхъ о.Варсонофіемъ совмѣстно съ о.Ксенофонтомъ, оптинскимъ настоятелемъ, изъ монастыря за бунтарство, Св. Сѵнодомъ было назначено слѣдствіе. Туда былъ посланъ Еп. Серафимъ Чичаговъ — авторъ извѣстной «Дивѣевской Лѣтописи» и впослѣдствіи Архіепископъ Тверскій и Митрополитъ Петер бур гскій. Послѣдній, не произведя никакого разслѣдованія, сразу же сталъ на сторону бунтарей, водворилъ ихъ обратно въ Оптину, смѣнилъ отца Варсонофія и перевелъ его въ Старо–Голутвенскій монастырь. Подымался даже вопросъ о закрытіи скита и уничтоженіи старчества. Потрясенный этимъ разгромомъ, скончался вскорѣ настоятель Оптиной о. Ксенофонтъ, а черезъ годъ — 4–го апр. 1912 г. о. Варсонофій. Объ этомъ событіи вскользъ упоминаетъ о. Василій Шустинъ («Изъ личныхъ Воспоминаній» В. Ш. Бѣлая Церковь, 1929 г. стр. 40.), но болѣе подробно эта исторія будетъ разсказана въ жизнеописаніи о.Варсонофія въ 3–й части нашего труда со словъ еще живыхъ свидетелей этого событія.
Конечно, далеко не всѣ іерархи гнали старчество. Такъ, напримѣръ, ему въ свое время покровительствовали такіе выдаюгціеся святители, какъ митр. Гавріилъ (1801) или оба Филарета — Московскій и Кіевскій, которые сами были подвижниками и аскетами.
Но если непониманіе старчества вызывало его гоненіе, то это непониманіе было причиной и обратнаго явленія, когда довѣрчиво принимались всякіе проходимцы, самозванцы, или самопрелыценные, которые выдавали себя за старцевъ, но ничего обгцаго съ ними не имѣли.
Такое невѣжество и легкомысліе общества приносило вредъ не только потому, что подрывало вѣру и уваженіе къ этому имени, но было и гибельно, т. к. причиняло духовную смуту, и даже разложеніе въ политической жизни страны.
Отмѣтимъ еще одно явленіе псевдостарчества, которое мы можемъ наблюдать и въ современной действительности: современное духовничество, какъ мы вскорѣ увидимъ, родилось изъ древняго монастырскаго старчества и является его вторичной формой. Благодаря родственности этихъ двухъ явленій, духовничества и старчества, у малоопытныхъ священниковъ, знакомыхъ съ аскетической литературой только теоретически, всегда можетъ возникнуть соблазнъ «превышенія власти» — перехода грани духовничества, чтобы старчествовать, — въ то время какъ они даже понятія не имѣютъ въ чемъ сущность истиннаго старчества. Это «младо–старчество» (по одному мѣткому выраженію), вноситъ разладъ въ окружающую жизнь. Оно таить опасность причинить и непоправимый вредъ душѣ опекаемаго. Извѣстны случаи даже самоубійства, какъ результатъ такого поврежденія. Оть иноковъ–учениковъ требовалось всецѣло послушаніе старцамъ учителямъ: «Если кто имѣетъ вѣру къ другому, и самъ себя отдаетъ въ подчиненіе ему, тотъ не имѣетъ нужды внимать заповѣдямъ Божіимъ, а долженъ предать волю свою отцу своему, и не останется виновнымъ передъ Богомъ» (Смирновъ: «Древнее духовенство и его происхожденіе», Богословскій Вѣстникъ, Москва, 1906 г.).
