мы получим сотни часов записи, которые необходимо тщательно отсмотреть.
Хэллидей повернула голову и взглянула на Лавеля. Она задалась вопросом, не пытается ли он спихнуть на нее обязанность отсмотреть все записи с камер. Это был тот тип кабинетной работы, который ей доставался с тех пор, как она перевелась в убойный отдел. Словно читая ее мысли, Лавель сказал ей, что найдет двух детективов и пару полицейских для просмотра записей.
– Нам обоим нужно работать в полевых условиях. Не быть прикованными к письменному столу, – сказал он.
Небольшой команде неопытных копов было поручено искать орудие убийства в мусорных баках и сливах в окрестностях здания, где было совершенно убийство. Другая команда ходила по округе, стучась в двери. Они собирали записи с городских и частных камер неподалеку от места убийства и проверяли, не видел ли кто что-нибудь подозрительное прошлым вечером…
Единственной зацепкой, с которой могли работать Хэллидей и Лавель, пока не придут видео с камер, была надпись на окне спальни. Хэллидей приближала и отдаляла на экране фотографию со словом «ПРОСНИСЬ!», написанным кровью жертвы.
– Когда-нибудь видели надпись кровью на месте преступления? – спросила она Лавеля.
– Несколько раз, – признался он. – Обычно когда убийца был до беспамятства накачан наркотиками или находился в психическом припадке. В таких случаях они пишут много безумных вещей, иногда кровью или фекалиями. Обычно они пишут какой-то бессвязный бред.
– Но не в этом случае, – сказала Хэллидей, уставившись на лаконичную надпись на фотографии с места преступления. – Убийца что-то хотел донести. Вопрос только в том, что именно и зачем вообще заморачиваться и писать «ПРОСНИСЬ!» кровью на окне?
Даже несмотря на то, что Хэллидей была приписана к участку Лавеля уже пару месяцев, те два часа, что они работали вместе над раскрытием убийства, были самым долгим периодом, который она когда-либо проводила в его компании.
Они знали друг друга мельком. Она кивала ему несколько раз, когда видела его поднимающим тяжести в фитнес-центре, где и сама занималась, – неподалеку от участка. Они ездили вместе на лифтах и терлись плечами, готовя себе кофе в кухонном уголке сыскного бюро. Они посещали множество командных встреч в участке. Их обычное взаимодействие никогда не заходило дальше стандартных любезностей, и они никогда не работали вместе над делами.
Хэллидей находилась в отделе достаточно долго, чтобы понять, что Лавель редко общался с остальной командой. Несмотря на это, остальные детективы относились к нему с тем же почтением, что и к капитану.
– Что сказали вам соседи, когда вы опрашивали их ранее? – спросил Лавель, поворачивая налево рядом с участком.
– Подросток, сын одного из соседей, который живет в конце коридора, сказал, что запоем смотрел сериал, лежа в кровати, когда ему послышалась, как громыхнула дверь. Он думает, что это произошло где-то в два часа ночи.
– Как он может быть уверен во времени? – усомнился Лавель.
– Серия почти заканчивалась. Он поставил будильник и лег спать сразу после того, как она закончилась. Возможно, что шум, который он слышал, наделал убийца, уходя из квартиры.
– Вы разговаривали с кем-то еще?
– Женщина, живущая по диагонали напротив квартиры, ничего не слышала и не видела прошлым вечером. Однако вчера утром, примерно в десять, когда она ждала лифт, чтобы поехать на работу, она заметила выходящую из него пару. Она сказала, что мужчина был похож на Райана Рейнольдса. Поэтому она его и запомнила. У его спутницы были темные волосы. Очень длинные.
– Пара пошла в квартиру, где произошло убийство?
– Она не видела, куда они направились, так как зашла в лифт, и двери за ней закрылись. Но она сказала, что никогда не видела его раньше. Это может ничего и не значить. Две квартиры на этом этаже регулярно сдаются на сайтах краткосрочной аренды. Там всегда появляются новые лица. Мое предчувствие говорит мне, что пара пошла именно в ту квартиру.
– Почему вы так считаете?
– Длинные темные волосы, которые я нашла на подушке и в ванной. Это подходит под описание женщины с очень длинными волосами, про которую говорила соседка.
– Значит, вы думаете, что наш убийца – женщина.
– Вполне возможно. Это объясняет, почему она накачала его. Чтобы он не сопротивлялся.
Пока они стояли на светофоре, Лавель позвонил в охранную компанию, ответственную за камеры в доме, чтобы выяснить, когда копии записей будут готовы к отправке в полицию. Ответственный работник сказал, что это может занять еще несколько часов.
– У меня нехорошее предчувствие, – пробормотал Лавель, повесив трубку и нажав на педаль газа, когда светофор загорелся зеленым.
– Нам правда нужны эти записи, – сказала Хэллидей. – Камеры безопасности могли запечатлеть убийцу.
– Согласен. Если, конечно, у убийцы не было крыльев, и он не улетел в окно шестого этажа. В таком случае дело швах, – отметил Лавель.
– Что сказал вам консьерж, когда вы разговаривали с ним? – спросила Хэллидей.
– Он не видел никого и ничего подозрительного, заступил на смену только в шесть утра, за час до того, как уборщица нашла тело. Посоветовал нам поговорить с консьержем, которого он сменил. Я пару раз звонил, но его телефон выключен. Предполагаю, что он спит.
Паркуя машину рядом с участком, Лавель взглянул на Хэллидей. Она была относительно молода для детектива. Ей можно было бы дать чуть больше двадцати пяти. С тех пор, как ее временно перевели в отдел, они никак не общались. Он слышал, что она получила самые высокие за семь лет оценки по экзамену для детективов, а также выполнила выдающуюся работу по особо важному делу. Ему довелось увидеть ее на полигоне на прошлой неделе – она впечатляюще обращалась с оружием и всегда попадала в яблочко. Говорили, что в армии она была стрелком высочайшего класса. Он также знал, что девушка находилась в невероятной форме, так как часто видел, как она бегает на работу.
– Вы серьезный бегун, – сказал Лавель.
– Я бегаю для удовольствия. Хотя прямо сейчас я тренируюсь перед ультрамарафоном, который будет следующей весной в Аризоне.
– Какая дистанция?
– Шестьдесят четыре километра. По пустыне. Мы побежим ночью.
– Вместе с койотами и гремучими змеями?
– Что-то вроде того, – засмеялась она.
– Зачем вам проходить через такой ад?
– Хочу испытать себя. И собрать денег.
– На какую-то определенную цель? – уточнил он.
– Старый друг из армии, лейтенант Антонио Лопез. Потерял ногу, подорвавшись на мине на обочине дороги недалеко от Мосула. Участие в этом ультрамарафоне было в списке дел, которые Тони хотел сделать в жизни. Я делаю это от его имени. Заработанные деньги пойдут его маленькой дочке и на то, чтобы помочь другим раненым ветеранам в адаптации
