— Вы, должно быть, хорошо знаете графа де Вальмохаду, поскольку он является вашим соседом, — продолжил маркиз. Мария Эмилия кивнула. — Я открою вам один секрет, если, конечно, вы дадите мне слово, что никому ничего не расскажете. — Мария Эмилия с готовностью подтвердила, что твердо намерен а держать язык за зубами. — Три года назад нам удалось внедрить графа в одну из масонских лож, и благодаря этому мы теперь знаем, являются ли те или иные люди масонами, а также имеем представление об их взглядах. Нам известно, что они дают клятвы, извращая при этом истинное имя Бога, — они называют его Великим Архитектором Вселенной — и насмехаются над таинствами и законами католической церкви. Они ругают церковную власть, а еще обязуются убить всякого, кто нарушит клятву или выдаст секреты, которые ему доверяют при вступлении в масонское общество или когда ему присваивается более высокая степень — в их иерархии двадцать пять степеней. Они смеются над отлучением от Церкви, которому они были подвергнуты в соответствии с буллой Папы Римского Климента, и заявляют, что стоят выше любой религии, а потому принимают в свои ряды и лютеран, и евреев, и кальвинистов, и атеистов.
Внимательно слушая рассказ маркиза о постулатах масонства, касающихся религии, Мария Эмилия не могла понять, как в них можно усмотреть посягательство на безопасность государства, а потому задала маркизу соответствующий вопрос.
— Ни король, ни я, как самый высокопоставленный чиновник государства, не можем позволить, чтобы существовали общества, действующие тайно и выступающие против государственной религии. О каком порядке в стране может идти речь, если офицеры, высокопоставленные чиновники и аристократы тайно состоят в подобных обществах, относительно деятельности которых возникает больше сомнений, чем ясности? Насколько мне известно, масоны объявили себя наследниками и обладателями некой древней тайны, которая и является причиной привлекательности масонства для его приверженцев и выступает в роли опорного столпа этого общества. Используя эти тайные знания, они замышляют изменить общественный порядок в нынешних монархиях и установить совсем другое правление, во главе которого они, по всей видимости, хотят стать сами. — Дон Сенон заметил, что на лице Марии Эмилии все больше отражается усталость, а потому решил завершить разговор. — Извините, если утомил вас нудными разглагольствованиями, я вовсе не намеревался этого делать.
— Уверяю вас, этот рассказ вовсе не показался мне нудным. Наоборот, все, что я услышала, было очень познавательным, потому что я раньше вообще ничего не знала о масонах. Так или иначе, мне кажется, что отец Беатрис, находясь в вашем окружении и имея доступ к важной государственной информации, мог получить от своих руководителей-масонов задание следить за вами. Это ведь и было основанием для его ареста?
— Именно так! Как раз это я и заподозрил, хотя нам не удалось это доподлинно установить. К сожалению, его самоубийство не позволило нам получить от него показания.
Марии Эмилии очень не хотелось заканчивать этот разговор, однако, услышав, как стоявшие на каминной полке часы пробили двенадцать, и понимая, что навязывать свое общество в такой поздний час было бы невежливо, она сказала, что ей пора домой.
Маркиз приказал подать Марии Эмилии карету и предоставить ей в целях безопасности вооруженный эскорт, а затем попрощался с ней, выразив надежду увидеться на следующий день на концерте в особняке графини де Бенавенте, куда они оба были приглашены.
На следующее утро два грубоватых с виду англичанина постучали в дверь бывшего постоялого двора «Три цветка лилии», где теперь находилась центральная ложа масонов Испании.
Прежде чем их впустили, выглянувший в узкое оконце человек потребовал от них назвать пароль.
Накануне вечером к ним явился один из слуг английского посла, который заявил, что они должны срочно явиться в посольство. Когда — уже поздно вечером — они туда пришли, посол лично проинформировал их о том, какие тяжкие для масонства события должны произойти в ближайшие дни. Получив такую информацию, они решили поговорить утром с Великим магистром, которому им также нужно было передать запечатанное сургучом письмо посла.
Их попросили подождать в зале собраний, все еще украшенном атрибутами недавно совершавшегося здесь ритуала посвящения. От пола к потолку устремлялись две колонны, изображавшие портик храма Соломона и называвшиеся «Иакин» и «Боаз». В глубине прямоугольного помещения на стене виднелось изображение треугольника, внутри которого был нарисован глаз, а по бокам — луна и солнце. Еще тут стояло кресло, а перед ним — маленький алтарь со священной книгой, угольник и компас. Потолок был оформлен в виде синего небесного свода со звездами, вокруг которого тянулась длинная веревка с двенадцатью узлами, являющимися символом всеобщего братства под двенадцатью созвездиями зодиака. На полу в центральной части помещения была выложена большая мозаика из белых и черных камешков, на которой стоял стол с тремя высокими подсвечниками по углам. Они символизировали три светоча, воздействующих на человека, совершающего обряд посвящения, приобщая его к всеобъемлющему знанию, — красоту, силу и мудрость.
Эти двое мужчин уже давно прошли ритуал посвящения в «ученики», позднее они стали «товарищами» и сейчас, сидя здесь, вспоминали ритуал перехода к следующей степени, когда присваивалось звание «мастер». В ходе этого ритуала имитировалась смерть архитектора Хирама Абифа: его якобы клали в гроб.
— Доброе утро, братья! Давненько мы вас не видели в ложе! — сказал вошедший в зал Джон Уилмор. Он находился в прекрасном настроении и был явно расположен к шуткам. — Напоминаю вам, что застолья здесь обычно проводятся вечером, — добавил он, улыбаясь, так как знал, что эти двое пользовались репутацией больших любителей покушать.
Они с серьезным видом передали ему письмо посла Кина, и он начал его читать, даже не подозревая, какие зловещие новости оно содержит. Улыбка на лице Великого магистра постепенно сменилась выражением глубокой озабоченности, и, ничего не сказав, он начал с мрачным видом расхаживать по залу, размышляя над теми сведениями, которые только что получил.
Оба гостя молча наблюдали за погрузившимся в размышления Уилмором, пока он наконец сам с ними не заговорил.
— Мы призваны выполнить работу, направленную на благо человечества, ради чего мы должны просветить людей, открыв им единственную правду, ибо только мы знаем, как достичь слияния с Всевышним, чтобы самим приобрести в конечном счете его облик. Однако сведения, которые передал нам посол Кин, предвещают возникновение серьезных препятствий при выполнении нашей задачи. Нас подвергнут гонениям, станут закрывать наши ложи, а нас самих планируют арестовать — а может, даже и уничтожить.
— Необходимо это предотвратить, магистр, — перебил его один из двух гостей. — Вспомните легенду о смерти архитектора Хирама Абифа, убитого людьми, жаждавшими заполучить его власть и его знания. Мы не раз говорили об этом на наших собраниях. Соломон сумел тогда должным образом отреагировать на его смерть: он приказал разыскать и умертвить убийц. Мы — строители своего будущего, точно так же как наши предшественники были строителями храмов. Если сегодня нас собираются подвергнуть гонениям, как некогда этого мудрого архитектора, то, прежде чем они добьются нашего уничтожения, мы должны сами нанести удар по ним и уничтожить их.
— Мы и раньше догадывались, что против нас что-то затевается, однако я даже и представить себе не мог, насколько это все серьезно. Я сегодня же отправлю сообщения во все наши ложи, чтобы там подготовились к назревающим событиям и смогли противостоять удару, который готовится нанести нам инквизиция, поскольку именно инквизиции, по всей видимости, будет поручено производить аресты. По словам посла Кина, указ, который запретит деятельность нашей организации, будет издан завтра, то есть девятого числа, и поэтому у нас осталось совсем мало времени до того, как коррехидоры и судьи в различных регионах Испании узнают об этом указе, а инквизиция нанесет по нам удар.
— Что же мы можем сделать, чтобы защитить себя?
— Давайте пройдем в мой кабинет. Там я вам все объясню.
Оказавшись в кабинете, Уилмор пригласил своих гостей присесть и принялся писать письма, предназначенные для срочной отправки в другие масонские ложи. Гости, ожидая, что он объяснит им, в чем же будет заключаться их задача, стали рассматривать висевший на стене большой портрет лорда Уортона — основателя масонства в Испании — и невольно вспоминали о его удивительной жизни.
Уортон прибыл в Испанию в возрасте двадцати шести лет — через три года после того, как его не переизбрали Великим магистром масонской ложи Англии. Ему отказали в этой чести потому, что он сохранил верность Стюартам, которые в то время, проиграв в борьбе за английскую корону немецкой Ганноверской династии, находились в ссылке во Франции. В Мадриде Уортон познакомился с ирландкой Марией Терезой О'Нейл, в которую влюбился так сильно, что согласился принять католическую веру, чтобы на ней жениться. В двадцать восемь лет он основал масонскую ложу на улице Сан-Бернардо — первую ложу за пределами Британских островов, — а затем, став полковником в армии короля Филиппа V, участвовал в осаде Гибралтара, за что английский король объявил Уортона изменником.
