– Я просто не могу поверить, – вновь повторила Джессика.
– Она не может поверить… Я тоже не сразу смогла поверить после того, как очнулась в гробу! Мне потребовались почти сутки, чтобы свыкнуться с мыслью, что я мертва. Вернее, я только начала к этому привыкать. Я даже толком не знаю, как так получилось, не знаю, как мне теперь…
– Впрочем, мне на это насрать! – с оптимизмом воскликнула Джессика. – Главное, что ты жива… ну, в некотором роде… Ходишь, говоришь, и это самое главное! – Она снова обхватила меня за шею и навалилась всем своим немалым весом. – Лизи, я так счастлива, что ты опять со мной! Потому что эти дни были самым худшими в моей жизни!
– Какое совпадение – у меня тоже! – ответила я, и мы обе засмеялись. Но затем я все же добавила: – Не называй меня «Лизи», ты же знаешь, я этого не люблю.
– Иначе что?.. Высосешь мою кровь?
– Об этом я стараюсь даже не думать, – сказала я и невольно бросила взгляд на длинную светло-коричневую шею подруги. – Меня воротит от одной только мысли… К тому же я не люблю черное мясо.
За последние слова я тотчас же получила тычок в бок.
На правах ближайшей подруги я подначивала Джессику при каждом удобном случае, тем более что по расовому вопросу она обладала довольно предвзятым мнением. Всех белых, за исключением, быть может, только меня, она считала жадными, корыстными и вероломными. Хотя, возможно, в какой-то мере она и права.
При первой же нашей встрече в школе Джессика заявила мне: «Прочь с дороги, привилегированное беломясое ничтожество!» Следует заметить, что при этом в руках она держала сумочку от «Гуччи», причем самую настоящую, а не контрафактную.
Я тогда, помнится, парировала: «Ну ты еще поплачь, моя сладкая, уткнувшись в мешок с деньгами!» Подобный ответ Джессику весьма удивил, и с тех пор мы стали подругами. Кстати, по большей части именно так я и обзавожусь друзьями – используя элемент неожиданности.
– Надеюсь, что теперь, став бессмертной, ты уже не будешь угнетать меня и других представителей моей расы? – проговорила Джессика, и ее слова снова вызвали у меня смех. Кто-кто, а уж она-то была не более угнетенной, чем Типпер Гор.[3]
– Ладно, не буду…
– Наверное, ты просто с ума сходишь от своей зловещей жажды? – поинтересовалась она таким тоном, словно предлагала добавить в кофе сливки.
Я не смогла сдержать улыбку.
– Ну, не то чтобы с ума… Но, по правде говоря, мне чертовски хочется пить. Такое ощущение, будто я бежала целый час, едва вскочив с кровати. Или словно протанцевала всю ночь, не сделав ни единого глотка. Эта жажда постоянна, я уже проснулась с нею.
– В таком случае… держись от меня подальше. Мне не хотелось бы прыскать из газового баллончика в лучшую подругу.
– Ой, напугала!.. После того как я сиганула с крыши, была сбита грузовиком, подержалась за оголенный провод, выпила бутылку отбеливателя и совершила двойное убийство, я просто до ужаса боюсь твоего перечного баллончика!
Джессика улыбнулась.
– Да, теперь ты практически неуязвима… И это замечательно! Мне не хотелось бы снова услышать по телефону то же самое, что два дня назад. А те два козла получили по заслугам… Нечего было приставать к женщине с ребенком.
– И все же мне как-то неприятно об этом вспоминать, – виноватым тоном произнесла я.
– По-моему, тебе не в чем раскаиваться.
– Возможно… Ты знаешь, мой новый статус линчевательницы злодеев не самое главное, что меня сейчас беспокоит. Расскажи-ка лучше, что происходило, пока я была… абсолютно мертвой. Их, – я мотнула головой в сторону гостиной, – расспрашивать бесполезно. Папуля в шоке, а от Антонии вообще никакого толку… Она больше переживает из-за денег, заплаченных за круиз, чем из-за моей безвременной кончины.
На секунду Джессика прищурилась, и ее ноздри слегка раздулись – с Антонией она познакомилась почти тогда же, когда и я.
– Ну, в общем, дело было так… – Она подобрала под себя ноги и сцепила пальцы рук, став похожей на этакую чернокожую жрицу, возносящую молитвы своему божеству. – В четверг вечером мне позвонил твой отец и сообщил о том, что ты мертва. Я была просто потрясена!.. Я обозвала его лживым белозадым хонки[4] и бросила трубку. Блин!.. Я в жизни никого не называла «хонки», от этого словечка так и прет двадцатым веком! Потом я расплакалась… тоже двадцатый век… и проревела часов, наверное, восемь. Ну а после у меня был разговор с одним полицейским…
– С Ником Берри?
– Ну да… – кивнула Джессика. – Он позвонил, чтобы выяснить, когда состоятся похороны. Должно быть, узнал о происшествии по своим каналам… – И с лукавинкой в глазах добавила: – Так что он тоже приехал попрощаться.
Следует пояснить, что Джессика уже несколько месяцев подкалывала меня по поводу моего несуществующего романа с детективом.
– С этого момента, пожалуйста, поподробнее… Кто еще был?
– Да почти вся шайка с твоей работы… А еще Джон.
– Фу-у!.. Это тот, который постоянно ковыряет в носу и вытирает палец обо все, что попадется?
– Он самый. Но ты не волнуйся, я за ним присматривала. Был еще твой бывший босс… Нет, ты только подумай – вышвырнул тебя на улицу и после этого, как ни в чем не бывало, приперся со скорбным видом на похороны! И еще имел наглость спрашивать, не знаю ли я, где у тебя записан телефон наладчика копировальных аппаратов, и позаботилась ли ты о какой-то там отправке!
Я засмеялась.
– Но никаких похорон, естественно, не состоялось, ведь твое тело пропало! – Джессика все больше воодушевлялась, в ее глазах заиграли огоньки. – Ты только представь: мы собрались, ждем начала панихиды, люди, которые друг друга терпеть не могут, обмениваются ничего не значащими фразами…
– Вижу, как на экране…
– …и тут выходит распорядитель и объявляет, что возникло «некоторое затруднение», покойница, видите ли, куда то исчезла… Просто жуть, мистика какая-то! Впрочем, так я думала до тех пор, пока не нагрянула сюда и не столкнулась с настоящей мистикой и жутью. Кстати, об ужасах – тебя там бальзамировали или как? То есть я не пойму – на тебя не подействовала эта химия или же твои предки просто решили сэкономить? Или здесь что-то другое?
– Ты меня об этом спрашиваешь? – Я едва не содрогнулась, представив процесс. – Да откуда ж мне знать? – Даже мысль об обыкновенной липосакции вызывала у меня мурашки, что уж говорить о всяких там трубочках в теле и бальзамирующей жидкости. Так или иначе, я не испытывала желания немедленно броситься выяснять, как все обстояло в действительности. – Кстати, а с чего это ты вдруг заявилась сюда? Я, конечно, совсем не против, тем более что ты предотвратила трагедию – помешала мне свернуть Антонии шею. Но ты ведь терпеть не можешь ни моего отца, ни мачеху… Может, ты выкупила у банка их закладную и теперь приехала, чтобы сообщить?
