Взгрустнулось — где я теперь еще найду пивной бар?
Серокожие под охраной Брюс Ли, чтоб наверняка не сбежали, занимались сбором медикаментов и аппаратуры для нашего следующего предприятия по оживлению волосатиков. Так же на них лежала обязанность найти и отладить возможность коммуникации с не умеющими читать гориллами. Руководство было поручено четверым, единственным доверенным Нераги Крума. А мы с доктором уединились в бывших моих апартаментах, на предмет серьезного разговора.
Нерага сначала, с трудом выкладывал новости, а потом его прорвало. Видимо складывание с плеч тяжести ноши ответственности, сильно сказалось на его откровении.
Правда, свою ответственность он отдал не добровольно, вынужденно. Под мощным, так сказать, влиянием силового напора и моей бесшабашности. Но все равно, это сильно на него повлияло и, как мне кажется, в лучшую сторону.
Он мне рассказал о своих подозрениях по наличию крота на базе. Не исключено, что их несколько.
А я вот, в этом направлении, еще совсем не думал. Век живи, век учись! По логике, конечно, власть на центральной базе обязательно должна была так поступить.
Но кое-что из мыслей Крума, было и утешительным. Каждый раз, после каких либо ЧП, на базу прибывал контролер в сопровождении пяти вооруженных охранников и он совершенно не знал о подробностях происшествия. Это означает, что осведомитель на базе может передавать только короткий сигнал, но не какую либо информацию. Это опять же вписывается в рамки логики, если учесть конспирацию серокожего командования от инопланетян.
Дальше, эта серая сволочь, вогнал меня в поганую эмоциональную неуравновешенность. Или он честным стать решил?
— Мои действия стали причинной сохранения твоего контроля над частью сознания, — он говорил спокойно, как на исповеди, давно решив, что так надо. — Это был акт безрассудного отчаяния. Я уже не мог оттягивать завершения экспериментов. Технология уже готова к серийному производству. Здесь находятся осведомители, куча бездарей, погнавшихся за большими гонорарами и всего только четверо единомышленников. Я хотел срыва этого эксперимента и совершенно не ожидал такого результата. Раньше уже был случай…
Он замолк, погрузившись в свои мысли. Я не стал его тормошить, портить такой его порыв откровенности.
— Мой предшественник, глава медицинской части эксперимента покончил с собой. Он не нашел достойного выхода из создавшейся ситуации. Я тогда был новичок, и здесь находилось много больше народу. Все были подвержены эйфории от открывшихся новых границ в науке. Потом он что-то сделал с одним из киборгов первой серии. Ты их называешь «Чудиками». Этот киборг убил своего создателя, а также многих попавшихся ему на пути. Все думали о несчастном случае… — Нерага, вздохнул, оглядел помещение, словно там была многолюдная аудитория. — Но только я знаю, что это не так. Он покончил с собой таким вот изощренным способом. Перед этим им были уничтожены последние данные по эксперименту, что еще не ушли в архив на центральной базе. И он оставил мне весточку. Хоть и были мы врагами. Я считал его старым маразматиком, тормозящим научный процесс.
— После того случая прошло пять лет. Была запущена новая программа. Я смог убедить командование, что внешний вид будущих бойцов — киборгов не должен быть таким чуждым для населения. В это время я хотел найти выход, достучаться до высшего руководства. Но добился лишь полной изоляции лаборатории и постоянную смену персонала. А моя семья стала заложником моей строптивости. Их тоже изолировали и дали мне об этом знать.
Он замолк, и, похоже, погрузился в прошлое.
— Как ты достиг сохранения моего сознания? — нарушил я воспоминания доктора.
— А это был не научный метод. Это я уже просто так, не находя больше предлога для задержки эксперимента, подменил несколько микро-имплантатов. Мы все еще не знаем, как действительно работает эта технология. Мы всего лишь делаем копию того найденного Борга и его аппаратуры. Нам удалось научиться копировать вживляемые элементы, правда не всегда так хорошо, как в оригинале, но все же работает. Сбои случаются все реже и реже.
Я вспомнил его слезы, когда были убиты техники. Он считает себя виноватым в их смерти. А мне что, коли они друг друга в заложниках держат, искать главного виноватого до посинения? А ведь его не существует. Вина складывается по песчинке, каждым таким вот техником, доктором, ученным, военным в огромный ком. И если его не остановить, отшибая по кусочку, он сомнет всех. Это я уже знаю по истории Земли. И пускай винит себя до смерти, мне это по барабану. У меня своя дорога и не стой на ней, зашибу!
Что-то я сильно разволновался, и снова захотелось кого-нибудь удавить. Надо держать эмоции под контролем. Все ведь только начинается.
Глава 10
Наконец, наша толпа тронулась в путь. Брюс Ли, все еще дерганой, замысловатой походкой экспериментальных танцев, замыкал шествие. Вообще, я заметил, при исполнении команд он двигается вполне нормально, не дергается как наркоман в абстиненции. Еще он наотрез не хотел понимать, что от него хотят, например, когда я пытался заставить его толкать тележку, груженную всяким лабораторным скарбом. Хитрожопость, под маскировкой кибернетических изъянов, так и лезет из него. Вот серокожих он уничтожал бы всегда и с большой охотой, наверно. Но по какой-то странной причине, не мог это делать без получения приказа со стороны. Такие вот у него завихрения в мозгах случились. Или в программах?
А еще, Трус кардинально изменил свое отношение ко мне и теперь старался всегда, по возможности, находиться поближе. Объяснение — он тот самый осведомитель. Раскрыли его просто — я вспомнил случай из моего детства, когда мы подпалили осенью листву на школьном дворе, чтобы не убирать ее потом. Дураки мы что ли, с граблями корячиться! Так потом всех пацанов, по очереди вызывал к себе директор, уверял, что все уже знает и после чистосердечного признания, клятвенно обещал никого не наказывать. Всех виновных он выявил, обещание свое сдержал, но отдельное и жесткое собеседование со всеми участниками поджога устроил. Было стыдно. Кто-то ведь из нас повелся и обо всех грешках ему поведал. Так и не узнали, кто это был.
Сейчас я применил похожую тактику, только оставил Нерагу скромно сидеть в сторонке и являть из себя все ведающего на этой базе. После повторного обещания оставить в живых, Трус и запел. Действительно был у него маленький приборчик, припрятанный в личных вещах. И мог он им передавать только коротенький сигнал, извещающий, что что-то случилось. И все, больше он ничем не поделился. Разве что завербовали его банально, обещая дополнительную премию и запугивая, играя на его слабовольном характере.
Везение пока на моей стороне, но расслабляться все равно не стоит — могли быть и еще кроты.
Пришли, а там…. Наш волосатый друг, немного оклемавшись, открыл саркофаги и пытается теперь вытаскивать соплеменников из них. Ведь сам еле на ногах держится, а туда же. Двое уже валяются на полу, и скоро там очутится третий. На нас главный герой этого представления, не обратил ни какого внимания и продолжал дальше пыхтеть, стаскивая вниз очередного товарища.
— Им ничего не угрожает? — указав на лежачих, на полу волосатиков, спросил я у доктора.
После закачки генератора речи на планшеты общество могло меня слушать. Скорость общения, во всяком случае, выросла, несмотря на ряд недостатков в машинном, без интонаций, озвучивании текста.
Нерага ничего не ответил, быстро направился к пациентам, на ходу давая указания доставать нужные препараты. Ну и мне бросил, чтобы я остановил деятельность нашего волосатого чрезмерно инициативного товарища. Причем назвал его по имени народа Лиром.
Я сидел напротив волосатого здоровяка Лирома. Этот экземпляр был не таким то и обросшим по сравнению со своими соплеменниками. Все еще хорошо видны последствия стрижки и даже, кажется, бритья.
Справа от него разместился наш первый разбуженный. Он уже поведал о своих впечатлениях от знакомства со мной и, судя по нехорошему взгляду своего командира на серокожих, рассказал и о них тоже.
Диалог получался с трудом. Для генератора речи не хватало данных, внятными были лишь некоторые, простые слова из речи Лиромов. Но к счастью этот представитель волосатого народа умел читать.
После изучающих переглядываний он первый прервал молчание и представился:
— Мартинат, — грубый, с хрипотцой голос, немного шипящий на согласной «т».
А мне совсем расхотелось называть мое имя. Коленька, Коля, Колька, Николай и наконец, завершающий список преобразований имени — Колян. Что осталось от того Коляна во мне? Кажется, уже ничего и не осталось. Безжалостная машина смерти я сейчас. И машина, в прямом смысле. Вон даже механический глаз сам по себе сканирует моего собеседника на предмет уязвимости тела. Где кости потоньше, а где потолще и все такое прочее. Все на случай выведения этого организма из строя. Я не хотел, марать память моего счастливого детства, называя себя сейчас тем именем.
